— Жаль, что нельзя проверять память через камин. Очень жаль…
* * *
Картинка сменилась другим воспоминанием. Нечетким, словно бы увиденным в чьих-то мыслях или Омуте Памяти… И героем его стал уже директор.
Альбус Дамблдор, стоя у окна, пристально всматривался в темноту. Небо лишь чуточку просветлело на востоке, ночь ещё не хотела уступать свои права, а директор всё никак не мог избавиться от чувства безотчетной тревоги. Словно какая-то сила мешала ему оставить в покое подоконник и постараться, наконец, уснуть.
— В чем дело, Альбус? — хмуро поинтересовался колдун с одной из картин.
— Сам не понимаю, — тихо отозвался старик. — Скорее всего… Хотя нет, ни в чем.
— И из-за этого «ни в чем» ты уже полчаса смотришь в окно? Брось, Альбус! Всё ведь решилось, передумывать поздно.
— Ты прав, — Дамблдор устало вздохнул и повернулся к портрету. — Скажи, Финеас, я правильно поступил, отставив мальчика его родственникам?
Нарисованный волшебник чуть склонил голову:
— А ты какой ответ от меня хочешь услышать: честный или положительный?
— Финеас, я серьезно…
— Я тоже, Альбус! Я тоже серьёзно. Разумеется, это твоё право определять судьбу Гарри Поттера, но лично мне кажется, что ты совершил большую ошибку.
— Почему? Он же будет там в безопасности, магия крови защитит дом его родственников от вторжения. Он окажется в стороне от своей славы и получит шанс вырасти нормальным человеком…
Найджелус только кивал, а когда Дамблдор закончил, горько усмехнулся:
— Значит, не понимаешь.
— Нет.
— Придется объяснять, — он помедлил. — Своим решением, уважаемый Директор Хогвартса, вы обрекли мальчика на вечное одиночество. До одиннадцати лет об этом позаботится его семья, о которой мне в красках рассказала профессор МакГонагалл, а после одиннадцати Гарри Поттер окажется в мире волшебников, где на него станут смотреть, как на знаменитость, а он не будет знать, что с этим делать. К такой славе, мой дорогой Альбус, как и к аристократическому происхождению нужно привыкать с рождения… Или не знать о ней вовсе.
Дамблдор вновь подошел к запотевшему стеклу. Он уперся руками в подоконник и, нагнувшись, крепко зажмурился. Тишину нарушали лишь вой оборотней, доносившийся из чащи Запретного леса, да тиканье часов.
— И всё-таки ты не прав, Финеас, — выпрямился директор. — Гарри Поттер — сильный мальчик, он справится.
— Посмотрим, — пожал плечами колдун. — Так тебя только это тревожит?
— Нет, не это. Я не могу понять… Но есть что-то ещё…
* * *
Воспоминание сменяется другим, четким: Северус Снейп стоит в школьном дворе, прислонившись к одному из квидичных шестов. Время от времени он с силой трет глаза, и, когда отнимает руку от лица, в свете луны видно, как блестит его мокрая ладонь.
— Что же ты натворила, Лили?.. Зачем обманула меня?..
И так вновь и вновь, по кругу, пока не появляется Хагрид и не увлекает порядком продрогшего профессора в свою хижину. Ее обстановка мало отличается от той, к которой привык Гарри за время учебы. Чайник со стуком опускается на стол, и Снейп глотает, не задумываясь, темно-бурую жидкость, глядя в одну точку перед собой.
— Чтой-то вы совсем не в себе, профессор. Переживаете за Поттеров, наверна. А я их сына сегодня возил. Забавный малыш такой, спал всю дорогу. Дамблдор оставил его родственникам, чтоб они, ну… Позаботились о нем, растили… Великий человек Дамблдор.
От последней фразы Снейпа передергивает. Он стискивает кружку так, что белеют костяшки пальцев, и, помедлив мгновение, задирает подбородок, глядя великану прямо в глаза:
— А понимаешь ли ты, Хагрид, что из-за этого великого человека у забавного малыша Гарри теперь нет ни матери, ни отца?
Хагрид замирает, растерянно опускается на стул. В его голосе звучит лишь недоумение:
— Но ведь их убил этот… Тот-Кого-Нельзя-Называть… Он.
— Ну да, конечно… — Снейп делает еще глоток. — Ты совершенно прав.
Он отставляет кружку и пытается встать, выйти из хижины.
— Я вас не понимаю, профессор, — зельевар замирает. — О чем это вы говорите?
Снейп пристально смотрит лесничему в глаза и, помедлив, возвращается за стол.
— Не понимаешь? — кривая усмешка. — Хорошо, объясню. Кто был Хранителем секрета места, где находятся Поттеры?
— Ну так… Друг их. Сириус Блэк…
— Ты уверен в этом?
— Да. А что вы?..
— Уверен, что лучший друг их предал? — саркастически интересуется Снейп, и Хагрид отвечает ему потрясенным взглядом. — Тот, с кем они излазили эти места вдоль и поперек, с кем они ни разу не разлучались, сообщил об их нахождении Темному Лорду?
— Если так думать, нет, но… А кто тогда?
— У меня нет доказательств, но на мой взгляд, ответ очевиден: Питер Петтигрю. Больше просто некому… Поттеры доверились именно ему, а он решил выслужиться перед своим истинным Господином. Уверяю тебя, им был не Дамблдор.
— Но… Это предательство, да… И… Профессор, почему вы тогда говорите, что виноват директор?..
— Потому что его это устраивало, — Снейп уперся локтями о стол, сцепив пальцы в замок. — Все просто.
— Почему?.. — только и смог произнести великан.
— Хагрид, представь себе ситуацию: магический мир находится в опасности, гибнут люди, и вдруг ты узнаешь, что рождается ребенок, который может все это остановить. Которому предсказано стать победителем Темного Лорда. И у тебя появляется альтернатива: на одной чаше весов жизнь ребенка и, возможно, его родителей, на другой — жизни всех остальных. Кого выберешь? Кем пожертвовать предпочтешь?
— Но… — Хагрид рассеянно потянулся к чайнику, но одернул руку, обжегшись. — Но ведь так же нельзя… Выбирать…
— А директор считает, что можно. И он выбрал: пожертвовать малым для спасения многих. Пожертвовал родителями ребенка, которому чудом удалось спастись. Ребенка, который спал у тебя на руках, между прочим… Достойная жертва, а? — холодно поинтересовался Снейп. — Ответь, Хагрид!
— Он… Директор знал, что делать… Наверное… У него были… Причины были…
— Я тебе назвал причины: пожертвовать малым ради большего. Ничего кроме. Он даже Хранителем секрета отказался стать, чтобы не давать Поттерам стопроцентной защиты. Чтобы их смогли найти. Но не ценой его драгоценной директорской жизни. Так как? Одобряешь?
Хагрид уткнулся взглядом в покарябанную поверхность стола и чуть пожал плечами.
— Сомневаешься, значит? — Снейп встал. — А вот я — нет. Да, я эгоист, но для меня жизнь этого конкретного ребенка и жизнь его погибшей матери несравненно важнее благополучия тех десятков, сотен абстрактных магов и магглов, которые могли бы еще погибнуть, не останови Лорда Гарри Поттер. Мне плевать на них, потому что я считал Лили своим другом. И если бы я только мог предположить, что они доверят тайну своего местонахождения Питеру Петтигрю… Я бы не дал ей умереть. Ни ей, ни ее мужу. Я бы помог им скрыться там, где никто не найдет, а потом бы разнес эту лавочку вдребезги и объяснил бы директору, что есть ситуации, в которых попросту нельзя выбирать. И что количественная логика спасения большинства ценой гибели меньшинства не работает, когда речь идет о жизни людей!.. Надеюсь, я доходчиво объяснил свою мысль, Хагрид?
