Демьян Бедный - Новый Завет без изъяна евангелиста Демьяна

Если б Иисус не послал Иуду
Искать евангельскую Зануду
По адресу, высосанному из пальца,
То, может, не превратился б в страдальца:

Удрал бы в Иудейские горы и предгория,
И тем бы кончилась евангельская история…
Но Иуда средь тёмной ночи
Бежал по городу что есть мочи, —

Как заяц с перепугу
Среди зелёного лугу, —
И напоролся на храмовую прислугу:
На левитов высшего разряда,

Узнавших его с первого взгляда.
«Здорово, друг!» —
Окружило апостола вдруг
Человек с полсотни, не менее:

«Наше тебе почтение!
Не ты ль на днях со своим учителем
Показал себя в Храме таким воителем?!» —
Простоватый Иуда, ничего не тая,
Отвечал добродушно: «Да, я». —

«Ай, да молодчина!
Настоящий мужчина!
Приятно пожать руку такому силачу!» —
Хлопали левиты Иуду по плечу:

«Вот, братишка, сделай одолжение!
У нас, братишка, такое положение:
Наши старейшины, так их растак,
Урывают у нас последний пятак,
Сдирают последнюю рубаху!..
А учитель твой уж нагнал на них страху, —

Он бы мог нам помочь,
Если б выкинул новую шутку!
Где он проводит эту ночь?
Повидать бы его на минутку!» —

Это была хитрость патентованная,
Старейшинами левитам продиктованная;
Но, не разобравшись в случае таком,
Иуда согласился быть проводником,

Решив про себя: «Вот учителя уважу, —
Приведу к его стопам всю храмовую стражу!» —
Пришли к тайной горнице. Стой!
Но горница оказалась пустой;

Тогда Иуда всю левитскую свору
Повёл на Масличную гору
И как раз её к Иисусу подводил,
Когда тот пьяных апостолов будил. —

Иуда был далёк от всякой мысли,
Что над Иисусом тучи нависли,
Что ведёт он к нему не левитов,
А посланных саддукеями бандитов.

Ему казалось, несмотря на их мечи и дреколье,
Что он их привёл почти на богомолье;
И потому, подозрением не волнуем,
Приветствовал Иисуса поцелуем

И с чувством блаженно-безмятежным
Сказал ему голосом нежным,
Полным восторга и любви:
«Радуйся, равви!!»

О дальнейшем евангелисты поведали:
Левиты Иисусу очухаться не дали
И потащили его, как бунтаря и мошенника,
В дом первосвященника. —

Три пьяных апостола при сей оказии
Показали себя во всём безобразии;
Проснувшись от шума и суматохи,
Запрыгали они, словно блохи:

В три скока три версты —
Кто в ров, кто в кусты!..
У дяди Семёна («Камень» тоже!)
Мороз продрал по коже;
Но всё же,

Когда его мозг пришёл в ясность,
Смекнул он, что лично опасность
Для него уж не столь велика,
И стал наблюдать издалека;

Вошёл он во двор за всеми следом:
«Никому, — он решил, — я здесь неведом!»
Сел он греться у костра,
Вместе со стражей среди двора.

Но покоя ему не давали:
Трижды его опознавали. —
И вот тут-то дядя Семён
(Одно из главных апостольских имён!)

Разыграл позорную сцену:
Показал себе настоящую цену,
Свою веру в Иисуса пламенную
И твёрдость свою «твердокаменную»! —

Повёл себя в решительный момент,
Как самый неустойчивый элемент;
Спраздновав труса,
Трижды отрёкся от Иисуса:

«Да я сам — против его поведения хулиганского!
Да я — крещения Иорданского!
Да я — сторонник покаяния!
Да я — за оборону национального достояния!

Да я ничего не знаю и ведать не ведаю —
Забрёл тут случайно, со стражей беседую!
Да у меня в столице — личные делишки
Насчёт покупки мебелишки;
Недалече живёт мой зятёк!..» —
И сам наутёк!

Иисус во время случая этого
Был на допросе у врага отпетого
И не мог видеть позорную сцену
Сквозь каменную стену;

Слова про то, что за эту измену
Он взглядом послал Семёну укор, —
Суть отъявленный вздор!

Вопреки евангельской повести
Дядя Семён без зазрения совести
Мог хвалиться пожизненно,
Что эту ночь провёл безукоризненно!..

«Эли, Эли! Ламма савахфани!?» —
Как этот крик ни поверни,
Выйдет одно и то же :
«Боже мой, боже!

Зачем ты меня оставил!?» —
Лука это место подправил:
Не обмолвился о крике ни словечком одним;
Евангелист Иоанн вслед за ним

Тоже этот крик отчаяния
Оставил без упоминания. —
Потому что, как же, в самом деле:
Не божья ль душа была в распятом теле?

И разве ж мог
Тот самый бог,
Которому воскреснуть надлежало,
Вопить на кресте так шало!?

Ведь это же ставит под сомнение
Веру самого Христа в своё воскресение!..
Даже разбойники сораспятые,
Римлян враги заклятые,

Корили Христа, в его божество не веря:
«Жалкая ты тетеря!» —
Да если смотреть беспристрастным взглядом
На этих молодцов, распятых с Христом рядом,

То, что про них не говори,
А эти благородные бунтари,
Казнимые за восстание против римской власти,
Гордо переносили «страсти»

И держались куда бодрей,
Чем этот малодушный назорей! —
Вот почему Иоанн с Лукою
Не побрезговали подчисткой такою:

Выскребли позорное «Эли!»;
Да следы нечисто замели! —
Врут от начала до конца своей книжки,
Как заурядные лгунишки.

Но не в том их беда, что всё подтасовано, —
Беда, что тасовали несогласованно!
Не нужно иметь учёного диплома,
А только, чтоб вместо мозгов не была солома,

Да быть грамотеем мало-мальски приличным,
Чтоб этих вралей накрыть с поличным!
Но я, возлюбленные во Христе братие,
Предоставлю другим это занятие;

Я на утеху люду православному
Обращусь ныне к самому главному,
К тому, из-за чего мной кощунство содеяно,
Собственное евангелие затеяно:

Воскрес Иисус или нет!? —
Я дам самый точный ответ,
Ответ, полный логической непреложности,
Оспорить который не будет возможности…