— Имею представление. Это когда из одного места можно без особых затрат времени магическим образом перенестись в другое, отстоящее на десятки, а то и сотни километров… Говорят, у адорнийцев таких немало.
— Твоя эрудиция похвальна, — благосклонно кивнул Грегориус. — Так вот, Голубые Шары добывались охотниками в Праймзоне по одному. Одну находку от другой порою отделяли годы. В итоге все Шары достались разным владельцам. Хотя, как ты можешь догадаться, многие могущественные лица, завладев одним Шаром, предпринимали огромные усилия, чтобы отыскать или приобрести второй. Но как гласит пока недоказанная теорема адорнийца Унияги, “Ни смертному, ни бессмертному два Шара не дадутся”, а если окажутся два Шара рядом, “Оба начнут бунтовать”!
— Вот прямо такая теорема? — как и все полновластные лорды, наученные обращению с Расчетным Ящиком и прайм-индуктором, Рутгер был посвящен в начала математических дисциплин.
— Я не хочу утомлять тебя точной математической формулировкой, — отмахнулся Грегориус. — И хотя теорема эта пока не доказана, но все факты говорят в пользу ее истинности. Шары ни за что не желают попадать в одни руки или хотя бы сконцентрироваться в одной области Праи, пусть и у разных владельцев. В итоге эти ценнейшие артефакты расползлись по всей Прае, от острова Наледь и императорских покоев до южных пустынь и Диналиона! Заполучи я такой Шар, я мог бы путешествовать по всему миру! Вообрази только! В мгновение ока, без затрат денег и даже без прайма!
“Угу. Вопрос только, будут ли счастливы видеть тебя у себя в гостях владельцы других Шаров”, — скептично подумал Рутгер.
Но лорд тут же прогнал скепсис долой. Его воображением завладела эта ослепительная возможность: посетить все самые удаленные уголки Праи — да тот же Диналион в устье реки Диналии!
Да, лорд Данзас обожал путешествия. Чего, кстати, не скажешь о большинстве других доктских лордов.
— Невероятно, — промолвил Рутгер. — Но если вам так нужен этот Голубой Шар, отчего вы не пойдете в Праймзону самостоятельно? Не добудете его для себя, как это водится у настоящих мужчин?
— Ты хотел бы выслушать подробный и точный ответ? Или тебе пока что достанет стариковского кряхтенья?
— Кряхтенье для начала сойдет.
— Стар я для таких путешествий, молодой человек… Боюсь стать обузой своему проводнику… Но дело не только в возрасте… Будь я как ты лордом, будь у меня несколько отважных и преданных бессмертных героев, я бы пошел в Праймзону, наплевав на годы, артрит и почечуй… Но я не лорд. Я простой ученый. И мое место — возле моих записей, возле моих машин и аппаратов… Я даже из лука стрелять не умею! А мечом я не заколю и трухлявый пень…
— Вы излишне самокритичны, маэстро, — усмехнулся Рутгер. Но сказал в основном из вежливости.
— А вот и охотник, о котором я вам говорил, — ученый сразу же перешел с Рутгером на “вы”, соблюдая этикет, как только разговор перестал вестись с глазу на глаз.
Грегориус поднялся с раскладного стула, что стоял близ костра, на котором кипела уха из молодых осетров, и радушно развел руки в стороны.
Рутгер вгляделся в темноту — к костру и впрямь приближалась высокая и широкоплечая фигура.
Это был мужчина лет сорока пяти — его волосы, некогда густые, щедро покрывала седина. Мужчина имел красивое лицо с четко очерченными скулами и квадратным подбородком потенциального победителя драконов. На нем был длинный плащ до земли и широкополая кожаная шляпа. За спиной у него висел арбалет. Высокие кожаные ботфорты с медными накладками довершали образ бывалого бродяги и удачливого авантюриста.
Авантюрист подал ученому руку. После рукопожатия они тепло обнялись. Было ясно, что Грегориус и полуночный гость в широкополой шляпе знакомы давным-давно.
— Меня зовут Иманд, — низким, чуть сипловатым голосом представился авантюрист Рутгеру.
— А я Рутгер, лорд Данзас. Точнее, был им. Пока мой враг Гуго, лорд Ферткау, обманом не отнял у меня мой замок и мои земли.
— Что значит “обманом отнял”? — осведомился представившийся Имандом, впрочем, осведомился без всякой иронии, деловито. Будто бы, выслушав ответ Рутгера, был готов немедленно засучить рукава и со словами “Что ж, разберемся…” подняться на борьбу с вселенской несправедливостью в лице отдельно взятого лорда Ферткау.
Рутгер прекрасно понимал, что ничего подобного не случится, ничего охотник не предпримет и даже не почешется — вне зависимости от ответа лорда Данзаса. А потому подобная деловитость представилась ему вдвойне неприятной: и как неуместная, и как обманная, дарящая иному простаку несбыточные надежды.
Поэтому ответил он весьма резко:
— Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. По крайней мере, сейчас.
— Не ссорьтесь, друзья мои! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на подобную ерунду! — с этими словами ученый протянул Иманду и Рутгеру по дымящейся гвоздичным духом кружке доброго глинтвейна. — Давайте-ка лучше хлебнем этого восхитительного пойла и посмотрим, что нам принес наш неутомимый старатель Праймзоны!
Охотника просить два раза не надо было.
Он снял с пояса два продолговатых футляра из толстой свиной кожи.
Из первого Иманд высыпал на землю, под ноги ученому, пять золотистых предметов, похожих на завитые морские раковины размером с пол-ладони каждая.
Из другого футляра он, предварительно вернув на правую руку перчатку, осторожно достал металлический стержень толщиной в два пальца и длиной сантиметров тридцать.
Если явление красивых “раковин” не вызвало у Грегориуса особого энтузиазма, то невзрачный стержень, напротив, привел его в экстаз.
— Не может быть! Это же… Это же… Метроном Повелителей Ветра!
Рутгер посмотрел на Иманда, ища подсказки. Но подсказки он, конечно, не нашел. Иманд радовался вместе с Грегориусом.
— Я знал, что ты оценишь. Только ты и оценишь. Другие охотники вообще эту штуку не берут. Потому что не знают, кому ее можно продать.
— А всё потому, что их заказчики не знают, как Метроном использовать, — Грегориус лукаво ухмыльнулся. — Жалкие невежи! А ведь Метроному Повелителей Ветра можно сыскать десятки применений! Например, Метроном облегчает выделение чистейшего, легчайшего металла, известного знатокам как алюминий, из самородной руды! Раньше мне, чтобы соорудить такую надстройку, — и Грегориус указал в сторону своего плота, конечно же невидимого в темноте, — требовалось извести три бочки праймового электролита. А теперь, с этим Метрономом, я смогу поставлять листового алюминия имперским подрядчикам на триста тысяч серебра ежегодно!
