— Волхв, викинг должен умереть в бою.
— Я знаю об обычаях твоего народа. Я соберу волхвов. И послушаю их. Даже древлянского Белогуба — он великий предсказатель.
— Благодарю тебя, Светояр.
— Но я вижу, это не всё. — В глазах волхва появился хитрый огонёк. — Ты ведь хочешь о чём-то попросить? Тебя гнетёт что-то ещё?
Олег помолчал. Юлить с волхвом бесполезно. Они со Светояром чувствовали друг друга, ворожба была их общей тайной матерью, посетившей разные земли в разное время.
— Девочка, — сказал Олег.
— Ведомо мне про это дитя, — кивнул волхв.
— Хотел просить тебя укрыть её.
Волхв внимательно посмотрел на Олега:
— Какое укрытие может быть надёжней твоего терема, князь? И твоей дружины?
— Может, — кивнул Олег. — Сохрани её в Изборске. Или на своём острове, Светояр. Укрой на озёрном капище.
Волхв помолчал. Потом спросил:
— Пророчество?
— Возможно… Я буду ей отцом, я дам ей своё имя, Хельге. Её будут звать Ольгой. Что-то шепчет мне, что это не простая девочка. Вижу, стать ей великой княжной, но… Тьма рыщет, разнюхивает. Защити, укрой её от ворожбы. Спрячь до поры от мира.
3
Человеку в сером пришлось ждать. Хотя он уже успел повелеть Комяге объявить о выборах нового князя. И уже успел пообещать Ладу отомстить Олегу за смерть его отца. Нравился Белогубу этот паренёк. Век волхва долог, подлиннее века ворона, и были у него на Лада свои планы. Серьёзные большие планы.
Но пока человеку в сером пришлось ждать. Следующей полной луны.
Он и дождался. И снова пришёл ночью на чёрный курган, на гадальное капище. И снова бросал кору в огонь и просил скотьего бога Велеса. Но теперь вода молчала. Значит, Комяга не врал. И в тот день они перебили всех — никто не уцелел. Никто из рода Куницы больше не гулял по этой земле.
4
Князь Олег был прав, когда просил Светояра укрыть девочку на островке Псковского озера. Есть на земле места, не доступные чёрной ворожбе, не доступные проникновению магии. Возможно, потому, что обладают магией более древней. А может, потому, что пророчество о великих делах просто-напросто не касалось мальчика Авося.
Волхв Светояр укрыл маленькую Ольгу на островном капище. Волхвини, жрицы огня, взяли на себя заботу о девочке. Князь обещал по возможности навещать их. Как-то раз Светояр обнаружил ребёнка у священного пламени в обществе волхвинь. Девочка пристально смотрела в огонь.
— Что ты там видишь? — поинтересовался Светояр. — Скажи, Хельге.
— Ольга, — поправила жрица огня с лёгкой улыбкой.
— Авось, — сказала девочка.
— Что?
— Мой братик.
Жрицы огня зашептали. Одна из них склонилась к Светояру:
— У неё был брат?
Волхв пожал плечами:
— У тебя есть братик, маленькая?
— Да. Авось. Он делает мне кораблики. Он там. — Она показала на огонь. — Ему уже лучше.
Волхвиня пристально посмотрела на Светояра, и снова шёпот прошёлся по головам жриц.
— Не выжил никто, — печально покачал головой Светояр. — Гридни князя всех похоронили. Она единственная.
И тогда совершенно отчётливо прозвучал голос девочки:
— Авось жив. Он болел, но теперь ему лучше. Он… у… его спасли.
Жрицы переглянулись.
— Что ты хочешь сказать, маленькая? — деликатно начал Светояр. — Твоего братика?
— Авось жив. Его спасла Злая Баба.
5
Лето прошло свой зенит и уже клонилось к закату. Вот-вот лес начнёт желтеть; а потом отпылают факелами листья, как погребальный костёр, и останутся на осеннем ветру лишь голые скелеты деревьев. Но до этих дней ещё далеко.
Речка обмелела — это лето выдалось скудным на дожди. И однажды утром, когда солнце будет играть в капельках росы, старый мудрый ворон удивится ещё раз. На камнях у водопада он обнаружит мальчика. Целёхоньким и невредимым старый ворон увидит мальчика, который так и не стал его добычей.
Авось словно проснулся. В его голове обрывками сновидений ещё роились какие-то смутные воспоминания, но что из них было правдой, мальчик не знал. Он сидел на нагретом солнцем валуне рядом с водопадом и понятия не имел, как здесь очутился.
Раны больше не болели. Авось поёжился и взглянул на другую сторону реки, туда, где был запретный лес. Вдруг в его голове словно раздвинулись какие-то тени, приоткрывая нечто таинственное и страшное, что с ним произошло. Мальчик вздрогнул, но потом всё опять заполнилось туманом. Он знал только, что его пытались убить. Эта картинка, как и предупредительный клич отца, как и Незван, плывущий на спине, широко раскинув руки, запечатлелась чётко. И он даже вроде бы, захлебываясь, падал в водопад, и его спасли. Но кто? Что? Дальше следовал провал.
Авось смотрел на привычный мир, на пороги, речку, лес, и какой-то сквознячок, дующий с запретных земель, еле слышно подсказывал ему, что привычного мира больше нет.
— Сестрёнка, — прошептал Авось, и это было его первое слово, сказанное в мире живых. — Отец, мама…
Авось попытался подняться. Ноги не слушались, как будто были не его, а может, просто затекли. Надо скорее побежать в деревню. Надо сказать всем, что он жив…
Мальчик снова посмотрел на другую сторону реки. Странным образом он понял, что больше не боится тьмы запретного леса. Как будто там у него появился… ещё один дом.
— Меня спасла Злая Баба? — хрипло проговорил мальчик и снова вздрогнул. Но это невозможно. Она — страшное неведомое зло на границе мёртвых… — Я был у неё… — вдруг сказал Авось. Он бросил ещё один взгляд на ту сторону реки. В голове теперь был только этот непонятный туман.
Надо всё рассказать отцу. Авось оперся на правую руку, его мышцы напряглись, и тогда он обнаружил чуть повыше локтя, на предплечье, то, чего у него никогда не было прежде.
Браслет. Это был диковинный браслет из сверкающего металла, может, даже золотой, но никогда прежде и ни у кого мальчик подобных украшений не видел. Да и кто ему даст такую дорогую вещицу?
Но браслет был. Словно сплетённый из множества золотых нитей, перехваченный в центре и свёрнутый в два кольца, браслет ослепительно сиял на солнце.
Что это? — прошептал мальчик. — Откуда?
Надо действительно обо всём побыстрее рассказать отцу.
Но рассказать отцу Авосю больше ничего не удастся. Как и маме. Как и всем, кого он прежде знал. Беда обрушилась на Авося внезапно, беспощадно и неумолимо. Дома больше не было. Вороньё кружило над пепелищем, где когда-то была деревня рода Куницы. Страшный истукан скотьего бога и бога мёртвых Велеса возвышался над чёрным курганом. Голова куницы, оберег рода (который так и не смог уберечь), покоился у его ног — значит, не выжил никто. Вот только… Там же, у ног истукана, мальчик обнаружил нечто знакомое. Кто-то положил здесь, на погребальном пепелище, наконечник стрелы с диковинными рунами. Сердце Авося сжалось — это было то самое зачарованное серебро — последнее, что осталось мальчику в память об отце.
