Близость Ар-Неля — добрая примета. Талисман на счастье… безбожный, языческий, северный фетиш.
Из непривычных радостей дороги — Ар-Нель, одетый, как солдат. Без северных побрякушек — без бус, браслетов, перстней, с крохотными блёстками в ушах, все волосы вплетены в косу — без этих выбивающихся прядей с бусинами. Анну смотрел и думал, как дорого дал бы за то, чтобы посмотреть на Ар-Неля, поутру заплетающего косу. Вот так просто, без обычных придворных выкрутасов — чтобы коса не помешала в бою, если что…
Не те ещё обстоятельства и не та близость. Пока?
Зато Анну не мог не заметить: Ар-Нель с ним в походе. Не с Ником, не с Юу и не с Дин-Ли. Его вороной — с жеребчиком Анну бок о бок. Дипломат? Не с Эткуру, не с Элсу. Ну-ну.
А ещё Анну окружали женщины. Вернее, женщины и бестелесные. Освобождённые пленные.
Анну разговаривал с Ар-Нелем ночью, на приграничном постоялом дворе, когда все, наконец, успокоились и улеглись спать. Само собой, Ар-Нелю тоже не спалось — он чуял грозу, как породистый пёс, и сам пришёл — светлая тень в чёрном дверном проёме, запах срезанной травы и водяных цветов.
Анну мог узнать Ар-Неля по одному запаху — его благовоний и его собственному — в кромешной темноте. Встал — бесшумно, чтобы не сбить ровное дыхание спящим Львятам Льва. Вышел за ним — мимо стоящих на страже волков — тусклый огонёк фонарика осветил физиономию Хенту и спину Ар-Неля — во двор, в сырую, свежую темноту весенней ночи, прошёл от дверей к коновязи — сонно зафыркали лошади.
— Хочешь поговорить? — спросил, заставляя себя не прикасаться.
— Мне показалось — ты хочешь, — сказал Ар-Нель негромко. — Это — так?
— Я в случайности не верю, — сказал Анну. — Божий Промысел — для Львят Льва, а я… Я думаю вот что. Рабы и рабыни стоят денег. Ещё экипировка… Это — подарок Барса? Если даже кого-то и выкупили его новые друзья-северяне, то ведь не всех же. Ты, Ар-Нель — я не верю, что ты не в курсе. И не верю, что ты можешь сказать плебею «Уважаемый Господин». Ты им говоришь «дорогой». Или «почтенный». Дин-Ли — не плебей.
Ар-Нель чуть усмехнулся.
— Да. Это — подарок Барса. Это, уверяю тебя, подарок почти бескорыстный, а, значит, ты, бесценный друг, можешь его принять, не роняя себя в собственных глазах. Да ведь ты и принял, Анну, не так ли?
— Как я могу их не принять? Это же… наши люди, в общем.
— Конечно. Так решили и во Дворце.
— Постой. А почему «почти»? Почему «почти», а не «совсем» бескорыстный?
Не зная Ар-Неля, Анну не поверил бы, что улыбка может быть слышна, а не видна — но он услышал улыбку в голосе совершенно отчётливо.
— Меня всегда восхищала твоя щепетильность, Львёнок, — сказал Ар-Нель. — Мне кажется, это должно быть для тебя очевидно. Мой Государь не желает, чтобы с вами — с тобой и твоими братьями — что-то случилось раньше, чем вы предотвратите большую войну. Это — личное пристрастие и политическая необходимость. Поэтому он прислал тебе подарок… в виде… скажем, будущей гвардии Львёнка Анну. Абсолютно твоей. Абсолютно преданной. Готовой ради тебя на смерть — и больше, чем на смерть.
Анну хмыкнул скептически.
— Да ладно. Нет, я понимаю. Штандарт. Вернее, знаешь — прядь из конского хвоста на штандарте. Личный принцип, который всем показываешь. Вот — волчицы. Чтобы люди говорили: «Его солдаты, — в смысле — мои солдаты, — женщины». Принцип. Но какая же это гвардия? И — военная помощь? Если нам повезёт — будут тысячи, а тут — горстка бойцов, и те…
— Продолжай, — в голосе Ар-Неля появился холодок.
— Ну…
— Не мнись, боец. Что ты хотел сказать? И те — неполноценные, не так ли? Потенциальные рабы? Прав ли я?
Анну промолчал.
— Ты в них не веришь, — продолжал Ар-Нель безжалостно. — Декларируешь веру — но не веришь. Означает ли это, что, в конечном счёте, ты не веришь и в собственную правоту?
— Ты, Ар-Нель… знаешь… ты слишком нажимаешь, — заставил себя сказать Анну. — Ну да. Они, всё-таки, уже не волки. Это — жаль. Я их люблю. Я им сочувствую. Всей душой. Но…
— Но ты в них не веришь, — подытожил Ар-Нель. Голос — как обнажённое лезвие. — Ладно. Я надеюсь, что нас рассудят обстоятельства. Мы узнаем, кто прав, когда пойдём в бой.
Анну бросило в жар.
— Что ты сказал?! Кто — пойдёт в бой?!
— Мы, — повторил Ар-Нель просто и зевнул. — Мне хочется спать.
Анну чуть не задохнулся от смеси трудноописуемых чувств, из которых благодарность была вовсе не последним компонентом. Кажется, Ар-Нель это заметил — Анну показалось, что он услышал смешок.
— Я ухожу, — сказал Ар-Нель. — Поговорим потом. Когда у каждого из нас будут доказательства… гм… если они будут у каждого.
Ар-Нель ушёл спать, оставив Анну с уже привычной горячей болью в душе.
Разве он не верит? Но ведь любой вере есть предел, как и любым возможностям… Разве можно тащить в бой женщин? Это — как калек, тяжело раненых, почти убитых. Это — как тени боевых друзей за плечами. Пожалеть — да. Отблагодарить. Запретить презирать, запретить проклинать, запретить брезговать… Но тащить в бой?
Маленький Львёнок потащит свою Кору в бой? Любя — рискнёт ею? Сомнительно.
Анну заснул, когда уже начинало светать — и проснулся ни свет, ни заря. От шума — обычного шума в обычном военном лагере.
Львята ещё допивали отвратительный северный травник, а бойцы уже седлали коней. Две женщины дрались на палках под свист и смех остальных — и Анну, жмурясь от солнца и ещё не ушедшего тревожного сна, присел на подоконник, наблюдая за боем.
И вынудил себя признать, что они демонстрировали хорошую технику — а заметив Анну, принялись форсить, как новобранцы. Анну невольно улыбнулся — так они расстарались.
В комнату Львят вошёл Ар-Нель с чашкой в руке.
— Я принёс тебе чок, — сказал он со своей обычной миной — милой и раздражающей одновременно. — Ты плохо спал, Анну?
— Думал, — буркнул Анну, забрав из его рук чашку с приторным пойлом.
— О да, мой бедный друг, — кивнул Ар-Нель, даже не пытаясь изобразить сочувствие. — Думать — тяжело и вредно. Особенно — на лянчинской границе.
Элсу фыркнул, еле успев закрыть рот рукой. Кору беззвучно рассмеялась, как северянка. Ви-Э, сдерживая смешок, взглянула на Ар-Неля укоризненно.
— Ну и что из того? — сказал Эткуру хмуро. — Я тоже думал. И — да, из-за границы, из-за всего… И что?
— Не огорчайся, миленький, — сказала Ви-Э. — Ещё немного — и мы победим.
— Исключительно правильное расположение духа, моя дорогая, — кивнул Ар-Нель и вышел прежде, чем Анну успел ещё что-нибудь сказать.
Ещё немного? Ещё ничего и не начиналось!
