— А кто ты такой, чтобы тебя боялся сын Красного Лиса?
— Однако твой маленький брат, похоже, меня боится.
Корсак фыркнул.
— Эй, Ирби, ты боишься этого клочка тумана вон там, на коряге?
— Нет! — младенческим басом ответил Ирбис. — Я тоже сын Красного Лиса!
— Ты не можешь причинить нам зло, болотный дух, — продолжал Корсак. — Ты понарошку. Ты не причинишь нам зла, пока не завладеешь нашими душами. Красный Лис говорит, что погубить свою душу мы можем, лишь предав того, кто нам верит. Мы с Ирби никого не предавали… и не предадим. И пока мы тебя не боимся, ты над нами не властен, как ты нас ни пугай.
— А я еще не начал вас пугать, — задумчиво сказал Оберон. — Когда я начну, ваш неокрепший рассудок не выдержит, ведь я Владыка Страха. Однако дерзость твоя нравится мне, малыш. Роанон, зачем нам большой Лис, с которым столько хлопот? Не воспитать ли нам своего Лиса из этого вот молодого человека? Через двадцать лет он будет ничуть не хуже.
Корсак рассмеялся.
— Ни Красный Лис, ни я, ни Ирби не будем тебе подчиняться, клочок тумана! У нас есть священное право, данное нам при рождении — свободными бежать в высокой траве. Мы — дети Красного Лиса.
«Да уж, от матери вы не взяли ничего».
— Однако ваша мама подчинилась мне, — сказал Оберон, кивая на леди Роанон, безучастно слушавшую этот разговор.
Дети поглядели в ее сторону.
— Это не наша мама, — сказал Ирбис. — Это злой дух, принявший ее обличье. Мама никогда не повела бы нас сюда и никогда не разбудила бы нас среди ночи… и пижамки бы переодела.
— Мы не поддадимся тебе, Оберон. А если мы дрогнем, и у нас не хватит стойкости… то Красный Лис придет к нам на помощь.
— Ты верно говоришь, малыш, — раздался голос за его спиной. — Красный Лис уже здесь.
Оберон поднял голову. На пороге его чертога, с пылающим факелом в правой руке, стоял Аларих Гилиан, Красный Лис. Левой рукой он сжимал руку Королевы Маб. В один миг вся оберонова нечисть брызнула по углам, спасаясь от яркого пламени, а Оберон наклонился вперед, сжав подлокотники своего кресла, и ликование прозвенело в его голосе:
— Я ждал тебя, Красный Лис!
Глава VI
Маленькая модель Страшного суда
— Вот теперь-то и начнется самое интересное, — сказал Оберон. — Не смей подходить к детям, Лис. Сперва мы побеседуем с тобой.
— Маб, — шепнул Гилиан, — подойди к мальчишкам и успокой их.
Королева фей подчинилась, она и дети о чем-то зашептались.
— Убери огонь, Лис, — недовольно сказал Оберон. — Все равно твой факел тебе не поможет.
Собственно, в руке у Гилиана оставалась лишь обугленная головня. Он отбросил ее, и осмелевшая нечисть вновь потихоньку поползла из углов, окружая смутным кольцом человека, спокойно и по-хозяйски стоявшего перед троном Владыки Ужаса.
— Ты пришел быстро, — продолжал Оберон. — Маб, я благодарю тебя. Как видишь, мои дамы поработали на славу.
— Ты нарушил правила игры, Оберон, — сказал Лис, — я пришел за детьми.
Оберон на троне развел руками. Он был очень доволен.
— А кто сказал, что я их отпущу? Игра идет на твою душу, Лис. Мы втроем так старались заполучить тебя. Неужели же мы тебя отпустим? Маб, позволь мне еще раз выразить тебе мою безмерную благодарность.
— Маленькая поправочка, Оберон, — откликнулась Маб. — Не я привела сюда Лиса, но я пришла вместе с ним. А это немного уравнивает ваши шансы.
— О, женщины, вам имя — вероломство, — лицемерно вздохнул Оберон. — Это сказал один неглупый смертный. Они иногда сами не могут понять, кому изменяют. Я хочу сыграть с вами в одну интересную игру. Не стоит отказываться, Лис, ведь у тебя будет крохотный шанс.
— Погоди, — приказал Лис. Оберон так изумился, что замолчал.
— Роанон, — сказал Лис. — Я виноват перед тобой, но что пообещала тебе эта тварь, если ты привезла сюда детей?
Роанон поднялась. Щеки ее пылали, и она впервые смотрела в лицо Гилиана, как равная.
— Он обещал мне власть и свободу, — сказала она. — Что может быть прекраснее?
— И она их получит, — бросил Оберон. — Лис, твое счастье тебе изменило. Давайте же сыграем. Каждому из вас будет предложен выбор. И каждый из вас выберет то, что ему нужно. Сначала дамы — из вежливости. И для того, чтобы Лис прояснил расстановку сил. А когда ты, Лис, сделаешь свой выбор, последнее слово скажу я.
— Другими словами, наш выбор никак не повлияет на имеющееся у тебя решение?
— Ну почему же… Например, если обе дамы откажутся от тебя, игра будет короче. Тогда ты мой.
— Это мы еще посмотрим!
— Итак, дамы, ваш выбор тривиален — любовь или власть. Роанон, прошу тебя.
Лис обернулся к жене.
— Мне не из чего выбирать, — усмехнулась она. — Я выбираю власть.
— Ну и дура, — в сердцах крикнула Маб. — Твоего мужа тут убивают…
— Раньше я тебя не любила, — сказала Роанон, — теперь я тебя ненавижу.
— Очевидно, — заметил Лис, — нам стоило подумать о разводе.
— Ну уж нет! — Роанон расхохоталась. — Освободить тебя для новых удовольствий? Ты у меня повертишься, как уж на сковородке. Я буду владычицей, а ты — ты будешь рабом. Я тебе все припомню. Я не забыла ни одной твоей дурацкой выходки…
— Заткнется эта истеричка? — буркнула Маб.
— Маб, — голос Оберона стал обволакивающе нежен. — Пришло твое время делать выбор. Маб, Королева фей. Что для тебя этот смертный? Вся его жизнь для тебя — лишь день. Сколько их было до него? Сколько будет после? Это всего лишь минутный порыв души. Маб, вспомни свои зеленые луга, что тебе всего дороже, своих эльфов, что уже соскучились без тебя. Вспомни о них. Всего через пятьдесят лет твой Лис будет уже в могиле. И ведь он будет стареть, о прекрасная Маб. Неужели ты хочешь оставить свою свободу и запереться в душном замке? Твое могущество, Маб…
— А, — сказала Маб, махнув рукой, — по мне, так не стоит это могущество одной доброй ночи. Мотай на ус, Роанон! Да и в неблагодарности меня еще никто не смел упрекнуть. Я выбираю любовь.
— Ну, Лис, — сказал Оберон, — тебе предстоит выбор поинтереснее. Тебе предстоит выбирать одну из двух этих женщин. Должен тебя предупредить, что дети разыгрываются в комплекте с леди Роанон.
— О Лис, — вздохнула Маб, — я знаю, что ты выберешь. И ты, конечно, прав. Знай только, что я любила тебя.
— Но я не желаю! — воскликнула Роанон. — Я-то уже сделала свой выбор!
— Помолчим, дорогая, — остановил ее Оберон. — Это всего лишь игра.
— Но ведь тебе нужна я? Неужели ты лишишь меня обещанного?
