— Ну, это вовсе не закон, — безмятежно отозвалась эльфийка. — Так, скорее, общая рекомендация. К тому же, разве правила существуют не для того, что время от времени их нарушать? — в ее голосе мне послышалась едва заметная улыбка.
— Тогда я ничего не понимаю… — пробормотала я.
— О, это мрачная история, — ровно отозвалась из-за двери Торувиэль. — Мы не слишком-то любим о ней вспоминать. Хотя бы потому, что слишком многие из тех триединых были детьми от смешанных браков, заключенных прямо здесь, в Диагоне. Их родители были полноправными гражданами Фьерр-Эллинна, и эти полукровки жили в нашей долине с самого своего рождения. То, что нам пришлось использовать их в качестве материала для создания триединых, было жестокой, но необходимой мерой, на которую их родители дали согласие лишь при условии, что правило об уничтожении на этот раз не будет соблюдено… И мы обещали им, что так и будет.
Она помолчала немного, а я тем временем уже с удовольствием погрузилась в душистую травяную пену. Теплая вода заставляла меня буквально жмуриться от удовольствия, а пряный аромат трав вызывал приятное ощущение легкой эйфории. Я блаженно вздохнула и закрыла глаза.
Торувиэль снова заговорила.
— Некоторое время после войны все шло нормально. Мы учили юных рэтриаров овладевать своей силой, учили контролировать свои эмоции и объясняли им, что правильно, а что — нет. Дети овладевали наукой самоконтроля вполне успешно для своего возраста, и, казалось бы, ничто не предвещало беды… Однако нашелся среди триединых детей один неугомонный и честолюбивый юноша-подросток, слишком умный и амбициозный для своих лет. Он начал забивать им головы мыслями о том, будто бы они лучше других, потому что сильнее, и будто бы эльфы и все остальные расы очень обязаны им за то, что они помогли остановить войну с Палесмианской Империей. Он начал сеять смуту среди неокрепших детских умов, внушая им уверенность в собственном превосходстве и утверждая, будто теперь они вправе требовать для себя каких-то особых привилегий и почестей по сравнению с другими разумными расами. И, в конце концов, зёрна раздора нашли себе благодатную почву в их неокрепших сердцах, и раззадоренные посулами дети устроили самый настоящий тайный заговор. Мы и не догадывались ни о чем до тех пор, пока однажды утром на главную площадь перед Медиатом не вышли двадцать пять воинственно настроенных триединых с требованием предоставить им целый список привилегий, некоторые из которых были просто абсурдны, а иные и вовсе откровенно шли вразрез с нашими законами. Разумеется, члены Совета отказались выполнить эти условия и, в свою очередь, потребовали, чтобы подростки вернулись к учебе и перестали создавать беспорядки. А когда те принялись возмущаться и буйствовать, старейшины, не долго думая, просто пригрозили зарвавшимся смутьянам пожизненным изгнанием из Фьерр-Эллинна.
Никогда еще Совет так не ошибался, как тогда, когда не принял их угрозы всерьез.
Не прошло и часа, как столица содрогнулась под тяжелой поступью двадцати пяти могучих ящеров, шагающих по улицам города и крушащих все на своем пути. Они не гнушались ничем — ни магическими заклятиями, ни собственной физической силой. Старое здание Медиата, а вместе с ним и добрая треть Диагона были превращены в руины в мгновение ока. Разъяренные триединые оказались поистине ужасны в своем гневе. Не ожидавшие подобного поворота событий, старейшины поначалу растерялись, но, придя в себя, тут же принялись действовать. Поначалу они еще пытались урезонить разбушевавшихся подростков обычными способами, однако это не дало никаких результатов. Триединые словно обезумели. Некоторые из тех, кто пытался еще противостоять им, были жестоко убиты — и тогда у Совета, наконец-то, попросту лопнуло терпение. Был отдан строгий приказ о безжалостном исстреблении всех рэтриаров — всех до единого… Ну, а рецепт избавления от этой напасти всегда был довольно прост. Знаешь, как говорят — выход из проблемы обычно находится там же, где и вход? И для рэтриаров этим выходом — ключом как к созданию, так и к уничтожению триединых — испокон веков были… драконы. Ты ведь знаешь, между нашими расами издавна существует договор, согласно которому мы обязаны приходить друг другу на помощь в случае опасности.
И вот тогда-то триединые испугались по-настоящему. Они прекратили сражение и разбежались из долины, словно мыши, прячась в лесных чащах, укрываясь в горных ущельях… Но что такое древесная или каменная преграда для зоркого драконьего ока? Одного за другим, с помощью драконов, мы переловили всех рэтриаров — и уничтожили их. И на этот раз мнения их родителей уже никто не спрашивал.
Торувиэль за дверью замолчала, видимо, полностью погрузившись в невеселые воспоминания, а я в задумчивости застыла в ванной, пытаясь представить себе, каково было тем эльфам, родителям, вынужденным смириться с уничтожением собственных детей ради безопасности всего Фьерр-Эллинна… Бр-р-р…
— Многие из моих соотечественников до сих пор не могут простить Совету эту его ошибку, — словно в ответ на мои мысли, медленно произнесла Торувиэль. — Все мы возлагали тогда огромные надежды на этих триединых. При должном воспитании и обучении, они должны были стать залогом нового рассвета и мощи Фьерр-Эллинна. Представь себе только, чего мы могли бы добиться, имея в своем распоряжении такую удивительную силу! Фьерр-Эллинн снова стал бы самым могущественным и процветающим из всех государств на Терране! Когда-то, давно, все эльфийские долины были единой державой, и наш Диагон был ее столицей — а что теперь? Все долины практически изолированы друг от друга, каждая живет сама по себе. Без постоянного притока свежей крови мы все просто обречены на постепенное вымирание. Подумать только, мы уже вынуждены периодически заключать браки с людьми, чтобы избежать этого! С помощью триединых мы могли бы снова объединить все разрозненные долины в единое целое. Это был бы новый расцвет нашей расы… — эльфийка на минуту умолкла, словно увлекшись представшими ее воображению перспективами, а потом вздохнула и мрачно закончила. — А в результате, эти проклятые триединые едва не стёрли с лица земли весь Фьерр-Эллинн. И всё только потому, что кое-кто не сумел вовремя заметить назревающий мятеж… Надеюсь, благородный Туиллатар до сих пор плохо спит по ночам, — добавила она неожиданно с изрядной долей злорадства.
— Туиллатар? А он-то здесь причем? — удивилась я. И, выбравшись, наконец, из ванны, плотно завернулась в большое и мягкое полотенце.
— Притом, — мрачно ответила Торувиэль. — Это ведь именно его внебрачный отпрыск был тем самым зачинщиком, подбившим остальных триединых на мятеж… Прояви Туиллатар в свое время хоть немного больше проницательности и твердости в обращении с собственным сыном — и всего этого кошмара можно было бы запросто избежать.
