И вдруг прямо у меня над головой тучи расступились, образовав прореху, в которой, словно по бегущим волнам корабль, проплывала звезда.
Она повисла надо мной, собрав в круг себя сонм меньших звезд, сперва неуверенно мигая, затем забилась, словно живое сердце, принялась расти, вспыхивать и переливаться всеми цветами, которые можно увидеть в беспокойной воде. Я смотрел, а звезда набухала светом — и вот взорвалась ослепительным сияньем, но тут ветер набросил на нее облачную вуаль, под которой звезда потускнела, отдалилась, затерялась среди своих менее ярких сестер. Затем, когда вновь заплясал звездный рой, звезда опять возникла в небе, вновь наполняясь светом, пока наконец не засияла среди остальных звезд, подобно факелу, отбрасывающему мириады искр. И так длился звездный танец в ночи, а я стоял в одиночестве у крепостной стены и смотрел, как волшебная звезда то оживала, сверкая, то серела и засыпала, но, просыпаясь, с каждым разом светила все мягче, уже дышала, а не взрывалась светом, пока наконец биенье этого сердца не превратилось в нежное мерцанье перед наступлением утра, предвещая ясный и погожий день.
Втянув грудью морской воздух, я отер пот со лба и выпрямился, оттолкнувшись от стены. Мое тело занемело, но ноющая боль исчезла. Я поднял глаза на темное окно Игрейны: любовники в опочивальне спали.
Я не спеша вернулся через площадку к двери. Открывая ее, услышал донесшийся снизу резкий отчетливый стук в потайную дверцу.
Быстро ступив за порог, я тихо затворил за собой дверь, как раз в тот момент, когда из своей привратницкой появился Феликс. Не успела рука привратника потянуться к цепочке, за его спиной возник Ральф с высоко поднятой рукой, в которой сверкнул кинжал. Неслышно, как кошка, он прыгнул на привратника, повис на мгновенье у него на плечах, потом ударил ему в затылок рукоятью кинжала. Феликс рухнул как подкошенный. Наверное, несмотря на грохот волн, неизвестный уловил какой-то слабый звук, потому что снаружи донесся резкий оклик:
— Что там? Феликс? — И снова стук в дверь, на сей раз намного громче.
Я уже преодолел половину лестницы. Ральф наклонился над телом привратника, но, увидев меня, обернулся и, правильно истолковав мой жест, выпрямился и громко и внятно спросил:
— Кто там?
— Пилигрим.
Голос был мужской, суровый и напряженный. Я быстро сбежал по оставшимся ступенькам. На ходу я сдернул с себя плащ и обмотал им левую руку. Ральф бросил на меня взгляд, из которого исчезли былые веселость и беспечная отвага. Ему не нужно было даже задавать следующий вопрос: мы оба знали ответ.
— И кто совершает паломничество? — хрипло спросил юноша.
— Бритаэль. А теперь открывай. Скорее.
— Господин мой Бритаэль! Господин… я не могу… мне запрещено впускать кого бы то ни было через этот вход… — Он смотрел, как я наклонился, взял Феликса под руки и поволок, стараясь производить как можно меньше шума, назад в привратницкую, подальше от глаз. Ральф облизнул губы. — Не мог бы ты проехать к главным воротам, господин? Герцогиня спит, а мне велено…
— Кто это? — потребовал ответа Бритаэль. — Судя по твоему голосу, Ральф. А где Феликс?
— Пошел наверх в караульную, господин.
— Тогда возьми у него ключ или пришли сюда его самого. — Голос мужчины стал жестким, и в дверь глухо ударил кулак. — Делай, как тебе говорят, парень, или, клянусь Господом, я шкуру с тебя спущу. У меня вести для герцогини, и она не поблагодарит тебя за то, что ты держишь меня здесь. Ну же, шевелись!
— Ключ… ключ здесь, господин. Минутку. — Он в отчаянии оглянулся через плечо, ковыряя в замке. Я положил бесчувственное тело привратника так, чтобы его не было видно, и стал за Ральфовой спиной, выдохнув ему в ухо:
— Проверь, нет ли с ним еще кого-нибудь. А затем впусти.
Он кивнул и отворил дверь на длину цепочки. Под прикрытием шума открываемой двери я вынул из ножен меч и, вжавшись спиной в стену, спрятался в тени позади юноши, там, где дверь закрыла бы меня от Бритаэля. Ральф приник лицом к образовавшейся щели, затем отодвинулся, кивнув мне и стал снимать цепочку.
— Прости меня, господин. — Его голос звучал униженно и смущенно. — Я должен был удостовериться… Что-то случилось?
— Что еще? — Бритаэль толкнул дверь так сильно, что она, наверное, ударила бы меня, не придержи ее Ральф. — Не беспокойся, ты делал все правильно. — Он шагнул через порог и остановился, возвышаясь подобно башне над юным пажом. — Кто-нибудь еще проходил через калитку этой ночью?
— Что ты, нет, господин. — Ральф выглядел перепуганным (что вполне соответствовало действительности), а потому его слова прозвучали убедительно. — Нет, пока я стоял здесь, никого не было, а Феликс ничего мне не говорил… Да что произошло?
Бритаэль заворчал, звякнула кольчуга — это он, очевидно, пожал плечами.
— Там, внизу, был один всадник. Он напал на нас. Я оставил Иордана разделаться с ним. Так здесь ничего не было? Никаких неприятностей?
— Никаких, господин.
— Тогда запри снова дверь и не пускай никого, кроме Иордана. А сейчас мне необходимо повидать герцогиню. Я привез для нее дурные известия, Ральф. Герцог мертв.
— Герцог? — Голос юноши дрогнул. Он даже не попытался запереть дверь, а отпустил ее, и та закачалась из стороны в сторону на ветру. Но дверь все еще прятала меня от Бритаэля. Ральф стоял рядом со мной, и мне было видно, как его лицо посерело от горя. — Герцог… м-мертв, господин? Предательски убит?
Бритаэль, уже двинувшийся было к лестнице, остановился и обернулся. Еще шаг — и он бы увидел меня, стоящего за дверью. Нельзя было дать ему дойти до лестницы: там он оказался бы надо мной.
— Предательски убит? Во имя неба, с чего ты взял? Кто может сотворить такое? Это не в обычае Утера. Нет, герцог решил испытать удачу, пока король еще сюда не прибыл, и мы напали на их лагерь этой ночью из Димилиока. Но Утеровы войска нас ждали. Горлойс погиб в первой же стычке. Я поскакал с Иорданом сообщить эту весть. Мы прямо с поля боя. А теперь запри дверь и делай, как я тебе велел.
Он отвернулся и направился к ступеням. Теперь мне хватало места, чтобы воспользоваться мечом. Я выступил из тени за дверью:
— Бритаэль.
Тот мгновенно обернулся. Его движенья были столь быстры, что свели на нет все преимущество, какого я надеялся достичь, выступив так неожиданно. Наверное, мне следовало напасть молча, но все же есть вещи, которые принц обязан делать. Это обошлось мне дорого, а могло стоить и жизни. Мне следовало помнить, что той ночью я не был принцем: я был орудием судьбы, как Горлойс, которого я предал, как Бритаэль, которого я вынужден был убить. И я был заложником будущего. Этот груз тяжело давил мне на плечи; и меч Бритаэля сверкнул предо мной еще прежде, чем я поднял клинок. Мы стояли, испытывая друг друга взглядами, и каждый смотрел противнику в глаза.
