Наконец мы достигли конюшен, и, притворившись, будто я успокаиваю Облако, чтобы граф-маршал смог рассмотреть ее получше, я умудрился прикрыть ладонью костяную шишечку, которой в недалеком будущем предстояло превратиться в рог. Погладив Облако по морде (что она стерпела), он попросил позволения прокатиться на ней, и мне пришлось сказать, что она такого не допустит.
— Полагаю, мне удастся приручить ее в свое время, — сказал он.
— Нет, милорд.
— Никто, кроме вас, да?
— Я ездил на ней, — сказал Вистан, — но сэр Эйбел прав: коли вы не уверены, что нравитесь ей, лучше не пробовать.
— Возможно, дело в моем весе. Что ж, она великолепное животное, сэр Эйбел. Я не стану спрашивать, продадите ли вы ее. Ответ мне известен. В любом случае он не будет вполне разумным сейчас, когда вы надеетесь получить аудиенцию у короля.
— Очень надеюсь, милорд. Я непременно должен поговорить с королем.
— Я понимаю — по крайней мере, некоторые вещи. У вас нет друзей при дворе? Ага. Ваше лицо свидетельствует об обратном. И кто же он?
— Она, милорд. Принцесса Моркана. Во всяком случае, я надеюсь, что она мне друг, но я не хочу беспокоить ее без крайней необходимости.
Граф-маршал вытер лицо ладонью, потом вытер ладонь о свою куртку.
— Мне следовало бы давно догадаться. Сегодня я не блещу умом. Что же касается дружбы принцессы — как знать? На нее нельзя полагаться. Я сам… ну, я надеюсь, вы не найдете ее дружбу более опасной, чем ее вражду.
Сейчас казалось уместным промолчать, и я промолчал.
— Я спрашиваю вас еще раз. Кто передал вам послание для короля? Мы отошлем мальчика прочь, коли вам угодно.
— Думаю, нам не стоит говорить на эту тему, милорд.
— Как хотите. — Граф-маршал потрепал Облако по холке напоследок и отвернулся от нее. — Вы мне нравитесь, сэр Эйбел. Я сделаю для вас все, что в моих силах, но рисковать не стану.
— Он не обычный рыцарь, милорд, как я сказал вам. — Вистан говорил не по годам рассудительно, словно человек, умудренный опытом. — Вам лучше соблюдать осторожность. И еще лучше — подружиться с ним, коли сумеете.
Граф-маршал кивнул, словно своим мыслям.
— Скоро я попытаюсь. Во-первых, сэр Эйбел, я не могу просить короля дать вам аудиенцию, в ходе которой вы намерены передать послание неизвестного мне содержания. Может, вы откроете хотя бы имя отправителя? Ну как? Я даю вам последнюю возможность.
— Нет, милорд. — Здесь было далеко не так холодно, как в Йотунленде, но конюшня не отапливалась и выстужалась через десятки открытых проемов в стенах; я закутался в плащ поплотнее. — Что же касается того, чтобы сообщить вам содержание самого послания, то я не могу сделать этого. Просто не в состоянии.
— Вы связаны клятвой, да?
— Нет, милорд. Я не знаю, в чем оно заключается.
— Но все же можете передать его королю?
— Да, милорд. Я вспомню все при встрече с королем, милорд.
— Есть только один способ узнать содержание послания, милорд, — сказал Вистан, — и если оно окажется неприятным, вас винить не станут.
— Ты еще плохо знаешь жизнь. — Граф-маршал повернулся ко мне. — Я не могу рисковать, прося об аудиенции для вас, как бы мне ни хотелось вам помочь. Надеюсь, вы понимаете.
— Благодарю вас за доброе расположение, милорд.
— Я предлагаю два возможных пути. Первый зависит от меня, второй — от вас. Вот первый: когда настанет удобный момент, я доложу королю, что некий незнакомый рыцарь привез новости с севера, что он сообщает о гибели короля Гиллинга и воцарении в Утгарде нового короля — и о многих других замечательных событиях. Мне сделать это? Выбор за вами.
— Да, я очень прошу вас. Я буду навеки вам обязан, милорд.
— Второй путь. Вы отважный рыцарь и одержали победу над всеми, кто бросил вам вызов на севере. Через три дня у нас состоится традиционный зимний турнир. Вы можете принять участие в тех состязаниях, в которых рассчитываете превзойти соперников. Для особенно отличившихся рыцарей король и королева устроят торжественный прием.
Я поклялся, что постараюсь попасть в число избранных, и граф-маршал отпустил меня.
Глава 30
ПРИГЛАШЕНИЕ МОРКАНЫ
Покинув графа, я отправился на поиски помощника герольдмейстера Никры (так величали королевского герольда), ибо он вносил в списки всех желающих принять участие в турнире. Он отлучился в город по делам. Я прождал до конца короткого зимнего дня и вернулся обратно в гостиницу. Не стану отрицать, что я находился не в лучшем настроении. На расспросы Поука и Анса я отвечал сухо и резко, хотя позже несколько воспрянул духом при мысли, что все-таки я далеко продвинулся, завязав дружбу с граф-маршалом, одним из влиятельнейших лиц при дворе, что он замолвит за меня словечко перед королем и что у меня есть надежда завоевать право на аудиенцию, победив на турнире.
Я уже собирался ложиться спать, когда явился Вистан. Он поклонился, извинился за свое поведение и заявил, что я могу поколотить его, коли мне угодно. Я сказал, разумеется, что, поскольку он больше не мой оруженосец, мне совершенно незачем распускать кулаки, ибо оруженосцев бьют с единственной целью — воспитать из них достойных рыцарей, а я отныне не имею ни малейшего желания делать из него рыцаря.
— Я прошу вас переменить свое мнение, сэр Эйбел. Я вел себя дурно. Я признаю свою вину. Сэр Свон говорил мне, что он тоже вел себя дурно, когда был вашим оруженосцем. Но вы все равно не прогнали его и посвятили в рыцари перед своим отъездом.
— Сэр Свон сражался с драконом, Вистан. — Я старался говорить самым сухим тоном.
Но по выражению глаз Вистана я понял, что не преуспел в своих стараниях.
— Здравый смысл и честь не позволяют мне переменить свое мнение. Ты знаешь, что на моем щите изображен дракон. Вероятно, тебе известно также, почему он изображен там.
— Тауг рассказывал мне, — кивнул он. — Это действительно правда?
— Я не могу ответить тебе, поскольку не знаю, что именно он рассказывал. — Я зевнул. — Ты пришел, чтобы я побил тебя? Я не стану. А теперь ступай прочь.
Он помотал головой:
— Я пришел, чтобы вы взяли меня обратно.
— Этого я тоже не стану делать.
— Вы навлекаете на меня ужасные неприятности, сэр Эйбел. — Он казался испуганным. — Вы хотите, чтобы меня подвесили за руки и выпороли?
Я пожал плечами.
— Это убьет мою мать. Она гордится всеми нами — у меня еще две сестры, — но больше всего гордится мной. Пойдут слухи, что меня выпорол король. Это будет неправдой, но все станут так говорить, и это убьет ее.
Я сказал, что вряд ли кто-нибудь станет его наказывать.
