— Вот он!
Возвращение давнего кошмара. Ишвен схватил свою тунику и быстро натянул на себя. Начальник стражи, которого он никогда раньше не видел, огляделся и знаком велел своим людям обыскать комнату. Пары в страхе разъединялись и набрасывали на себя что попало: простыни, плащи.
— Где она?
Вопрос был адресован ему.
Начальник стражи наклонился к Тириусу. Его лицо лоснилось от пота. У него в глазах полопалось несколько маленьких сосудов. Ишвен не видел ничего, кроме них.
— Кто?
Он чувствовал себя таким разбитым, что был готов упасть и заснуть на месте.
Солдат распрямился и глубоко вздохнул. Двое из его людей подошли к нему, таща за собой хозяина «Пурпурных занавесей».
— Это ты? Ты ее спрятал, да? Где потайные двери в твоем чертовом притоне?
— Ваше превосходительство, я не понимаю, о чем вы…
Начальник стражи нагнулся к нему и залепил ему пощечину.
— Говори. И говори быстро. Я устал.
— Господин лейтенант!
Какой-то человек пальцем указывал на ишвена. Тириус Бархан почувствовал, как ему на грудь наваливается что-то очень тяжелое. Он открыл рот, чтобы вздохнуть, но воздуха не было. В нескольких шагах от него кричал начальник стражи. Ишвен не слышал его. Действие крови Единственного еще не закончилось, а выпил он много, слишком много. Вытирая лоб рукой, варвар встал во весь рост, пытаясь не обращать внимания на страшную боль в груди. Ему казалось, что там Лания — там, у фонтана, на коленях и со сложенными, как для молитвы, руками. Ему казалось, что она мертва.
Разразившись безумным смехом, он схватил лейтенанта за ворот мундира и приподнял.
После этого Тириус далеко отшвырнул его.
И потерял сознание.
* * *
Абсолютная темнота.
Сон без сновидений.
Голос. «Тириус. Тириус». Кто-то тряс его за плечо.
Он открыл глаза, тут же закрыл их и перевернулся на другой бок. Над ним склонился советник Алкиад. Он стал снова трясти его.
— Вставайте, генерал.
У ишвена в висках яростно стучала кровь. Опершись на локоть, он сумел открыть глаза. Лицо советника казалось более худым, чем обычно, а голос его болью отдавался в голове.
— Уже десять часов. Тебя ждет твой полк.
Ну зачем же так сильно? Нахмурившись, с подступившим к горлу комком, Тириус попытался сесть.
— Я должен видеть Ланию, — пробормотал он.
— Ты шутишь, — рассмеялся советник. — Посещать монастырь разрешается только на рассвете. А сейчас уже скоро полдень.
— Значит, я никуда не пойду, — пробормотал ишвен.
— Вставай.
— Я никуда не пойду.
— Тебя ждет твой полк. На тебя все рассчитывают. Весь город. Встань и посмотри.
Тириус с усилием поднялся на ноги. Покачиваясь, он сделал несколько шагов и доковылял до окна. Он находился в башне, окна которой выходили на дворцовый квартал. На Большой Эспланаде перед дворцом собралась огромная толпа.
Невероятно. Чего ждут эти люди? Ишвен прикрыл глаза. В его сознании, как молнии, мелькали образы из прошлого. А толпа за окном скандировала его имя.
— Бар-хан! Бар-хан!
Он провел рукой по лицу и заметил, что ему сбрили бороду. У него раскалывалась голова, воспоминания были спутаны и казались почти нереальными. Он был в каком-то странном месте с красными шторами и фонтанами. К нему подходили какие-то женщины. А Алкиад…
— Вы были все время?
— Что?
— Вчера. Вчера вечером. Вы все время были рядом со мной?
— Так мне было предписано, — ответил советник. — Указания ее величества. Чтобы ты хорошо провел время. И, честное слово, — со смехом добавил он, — тебя не пришлось упрашивать. Ну а теперь одевайся. Время не ждет.
Тириус машинально надел тунику и затянул пояс. Было что-то еще. Он чувствовал это, но никак не мог вспомнить. Что-то, что не должно было происходить. Этот вкус у него на губах. Эти женщины. Сколько же он выпил!
— А потом? Что произошло потом?
— О, если не ошибаюсь, ты оказал честь ишвенской куртизанке.
— Куртизанке.
— Гм, — сказал Алкиад, кивая. — Ладно, велю принести тебе твои доспехи. Голова болит, да? После такого количества выпивки это вполне нормально. Ничего страшного, не волнуйся. Хорошая конная прогулка — и будешь как новенький.
Тириус Бархан молча смотрел, как тот выходит из комнаты. Через несколько минут он был готов.
Воин держал свой шлем под мышкой, на поясе у него висел меч. С его ростом, длинными черными волосами, выступающими из-под кольчуги мускулами и стальными голубыми глазами он и вправду был похож на генерала. Но за всем этим скрывался лишь молодой ишвен. Испуганный и несчастный. И еще никогда в жизни у него так не раскалывалась голова.
Он медленно двинулся навстречу своей судьбе.
Стены дворца содрогались, когда он шел по его коридорам. Стражники опускали головы. Стук его шагов, как звук молота, раздавался в мертвой тишине. Тириус ехал на войну. Он ехал, и ничего нельзя было поделать.
Выйдя во двор, он прикрыл рукой глаза от солнца.
Сотни, тысячи человек. И его армия, готовая к походу. Кавалерия. Суровые взгляды лучников. Одуревшие от жары, похожие на мертвецов пехотинцы. Еще воины. Разведчики. И в самом конце — его собственный отряд.
«Моя голова».
Он шел.
Он шел под звуки приветствий, которых не слышал, которых не хотел слышать. Куда он шел? В небо взлетели розы, осыпавшие его дождем лепестков. Ишвен сильнее сжал рукоять меча. Чьи-то руки потянулись к нему, но он оттолкнул их.
Он был спасителем.
Он шел вперед, прямо на сентаев. Ради славы Империи.
Лания?
У него в глазах стояли слезы. Слезы ярости, слезы печали.
Варвар стал искать взглядом Тубалька и вскоре нашел его. Найан смотрел на него с тревогой, но стоял прямо и через мгновенье с гордостью отдал ему честь. «Ты ничего не знаешь, — подумал Тириус. — Никто ничего не знает».
Рядом с конем его ждал оруженосец.
Он хотел помочь ему сесть верхом, но ишвен жестом велел ему отойти.
Один прыжок — и он в седле.
Раздались возгласы ликования; толпа, как клещи, сжималась вокруг него. Стража не позволяла людям прикасаться к генералу, не давала ликованию перерасти в мятеж.
Спектакль. Все это просто спектакль.
Трубы заиграли смутно знакомый гимн.
— Генерал!
Рядом с ним был капитан Пеладон. Он был верхом на белоснежном коне, и его взгляд блестел каким-то странным огнем.
— Генерал, — повторил азенат. — Нужно дать сигнал к отправлению.
Тириус кивнул. Подавив чудовищный приступ тошноты, он поднял к небу руку, растопырил пальцы и резко опустил руку, будто в нее попала стрела.
