Арагорн остановил лодку, когда ладья-лебедь подплыла ближе. Владычица кончила песню и приветствовала путников.
— Мы пришли проститься с вами, — сказала она, — и передать вам благословение нашей земли.
— Хотя вы были нашими гостями, — добавил Келеборн, — вы еще не вкушали с нами трапезу, и мы приглашаем вас на прощальный пир — здесь, у текущих вод, которые унесут вас далеко от Лориэна.
Лебедь медленно подплыл к причалу, и все остальные повернули свои лодки, следуя за ним. Здесь, на самом конце Эгладила, на зеленой траве, был устроен прощальный пир, но Фродо ел и пил мало, он все глядел на Галадриэль и слушал ее голос. Она больше не казалась грозной, и в ней не чувствовалось скрытой силы. Сейчас она казалась ему такой, какой позже людям казались эльфы: недосягаемой, в ней виделось давно унесенное потоком Времени.
Когда все было съедено и выпито, Келеборн снова заговорил об их путешествии. Подняв руку, он указал на юг, на леса за длинным лугом.
— Спустившись по течению, — сказал он, — вы обнаружите, что деревья редеют, и вскоре окажетесь в голой безлесной равнине… Там Река течет в каменных берегах среди высоких пустошей, поросших вереском, пока наконец не приходит к высокому острову Тиндрок, который мы называем Тол-Брандир. Здесь она охватывает своими рукавами каменистые берега острова и с огромным шумом падает водопадом Раурос вниз, в Ниндальф, или Ветванг, как вы называете его на своем языке. Это обширная низина, где течение становится извилистым и делится на бесчисленные рукава. Здесь в Реку множеством устьев впадает Энтвош из Фангорнского леса с запада. У этого места по правую сторону Великой реки лежит Рохан. На дальнем берегу встают мрачные холмы Эмин-Муила. Ветер дует здесь с востока над Мертвыми болотами и Номанскими землями, за которыми — Кирит-Горгор и Черные врата Мордора.
Боромир и те, кто захочет идти с ним в Минас-Тирит, должны будут оставить Великую реку у Рауроса и пересечь Энтвош выше ее болотистого края. Но нельзя идти далеко вверх по течению, если не хотите заблудиться в Фангорнском лесу. Это чужая земля и о ней мало что известно. Но Боромир и Арагорн, вероятно, не нуждаются в этом предупреждении.
— Действительно, мы слышали в Минас-Тирите о Фангорне, — сказал Боромир. — Но многое казалось мне бабушкиными сказками, которые рассказывают детям. Все, что лежит к северу от Рохана, теперь так далеко от нас, что это дает волю воображению. В древности Фангорн лежал у границ нашего королевства, но уже много поколений гондорцев там не бывало, и никто не может опровергнуть или подтвердить легенды, дошедшие до нас из глубины времен.
Я сам несколько раз бывал в Рохане, но никогда не уходил к северу от него. Когда меня послали вестником, я прошел через щель у отрогов Белых гор и пересек Изен и Грейфлуд. Долгое и утомительное путешествие. Думаю, я прошел четыреста лиг, и это заняло у меня несколько месяцев. Я потерял лошадь в Тарбаде, переправляясь через Грейфлуд. После этого путешествия и пути, который я проделал сейчас вместе с нашим отрядом, не сомневаюсь, что найду дорогу и через Рохан, и через Фангорн, если потребуется.
— Тогда мне не о чем больше говорить, — промолвил Келеборн. — Но не пренебрегай легендами, дошедшими к нам из древних времен, нередко случается, что в бабушкиных сказках хранится то, что когда-то нужно было знать мудрецам.
* * *
Теперь Галадриэль поднялась с травы и, взяв у одной из своих девушек-прислужниц чашу, наполнила ее белым медом и подала Келеборну.
— Пора выпить прощальную чашу, — сказала она. — Пей, Владыка галадримов! Пусть твое сердце не печалится, хотя ночь следует за днем и уже вечер наш близок.
Потом она поднесла чашу каждому путнику и попрощалась. Но когда они выпили, она велела им снова сесть на траву, для нее и Келеборна были поставлены кресла. Прислужницы молча стояли за ней, пока она смотрела на гостей. Наконец она снова заговорила.
— Мы выпили прощальную чашу, — сказала она, — и тень расставания пролегла меж нами. Но прежде чем вы уйдете, в память о Лотлориэне я привезла вам дары Владыки и Владычицы галадримов. — И она обратилась к каждому по очереди. — Вот дар Келеборна и Галадриэль предводителю вашего Братства, — сказала она Арагорну и дала ему ножны, сделанные точно по его мечу. Они были украшены изображениями цветов и листьев из серебра и золота, а в середине эльфийскими рунами из драгоценных камней было выложено имя меча — «Андурил» и его родословная. — Клинок в этих ножнах не потускнеет и не сломается даже при поражении, — сказала она. — Но не нужно ли тебе еще чего-нибудь от меня? Меж нами опускается Тьма, и, быть может, мы не встретимся больше, разве что на дороге, откуда нет возврата.
И Арагорн ответил:
— Госпожа, вы знаете мое желание, и вы долго хранили то единственное сокровище, которое мне нужно. Но не в вашей власти дать мне его, даже если бы вы захотели, и только через Тьму смогу я прийти к нему.
— Но может, хоть это облегчит твое сердце, — сказала Галадриэль, — ибо это было оставлено, чтобы я передала тебе, если ты будешь проходить через нашу землю. — Она взяла с колен крупный зеленый камень, оправленный в серебряную брошь в виде орла с распростертыми крыльями, и, когда она подняла брошь, камень сверкнул, как солнце в весенней листве. — Этот камень я когда-то дала своей дочери Кэлебриан, а та — своей; теперь он переходит к тебе как символ надежды. И в этот час прими имя, предреченное тебе: Элессар, эльфийский Камень дома Эарендила.
Арагорн взял Камень и приколол брошь к груди, и все, кто видел его, удивились. Они не замечали раньше, как он высок и как по-королевски величествен: казалось, многие годы труда и забот спали с его плеч.
— За подарки, сделанные мне, благодарю вас, — сказал он. — О Владычица Лориэна, от которой происходят Кэлебриан и Арвен Вечерняя Звезда. Какую большую хвалу я могу воздать?
Владычица склонила голову. Потом повернулась к Боромиру. Ему она дала золотой пояс, Мерри и Пиппину подарила серебряные пояса, каждый с пряжкой в виде золотого цветка. Леголасу она дала лук, такой, какими пользуются галадримы: длиннее и больше, чем луки Чернолесья, с крепкой тетивой, сплетенной из волос эльфов. К нему был и колчан со стрелами.
— Для тебя, маленький садовод и любитель деревьев, — сказала она Сэму, — у меня лишь скромный подарок. — Она вложила ему в руки маленькую шкатулку из гладкого серого дерева, без всяких украшений, кроме единственной серебряной руны на крышке. — Здесь вырезана буква «Г» — первая буква имени Галадриэль, а также первая буква слова «сад» на вашем языке. В этой шкатулке — земля из моего сада и такое благословение, которое только может дать Галадриэль. Мой подарок не поддержит тебя в дороге и не защитит от опасности, но, если ты сохранишь его и вновь увидишь свой дом, тогда, быть может, он вознаградит тебя. Если даже твоя земля будет разорена и пустынна, мало найдется в Средиземье таких цветущих садов, какой расцветет у тебя, если ты разбросаешь эту землю. Тогда ты, может быть, вспомнишь Галадриэль и Лориэн, который видел только зимой. Ибо наши весна и лето прошли, и их уже не увидишь на земле, разве только в воспоминании.
