За всадниками катит фургон. Правит Петра, а рядом с ней сидит Мерга. Обе женщины вооружены мечами. В фургоне, помимо кузнечных инструментов, трех небольших бочонков и точильного камня, везут Риллу, Фризу и Рика. Целительница тихонько разговаривает с девочкой и мальчонкой. Замыкают колонну Пергун и Яррл — верхами.
Черная пелена застилает взор Доррина, и он вцепляется в посох, а потом, выпрямившись в седле, заставляет себя думать о травах, о горьком, целительном вкусе бринна.
— Рейса, — тихонько окликает он женщину.
— Да?
— На меня опять накатило. Это пройдет, но сейчас я ничего не вижу.
— Ну, пока и смотреть не на что. Дорога впереди ровная.
Юноша направляет кобылу вперед, держась рядом с Рейсой.
— Как ты думаешь, мы кого-нибудь повстречаем в такую рань? — слышится голос Ваоса.
— Надеюсь, что нет, — отвечает Лидрал. — Но в наше время надо быть готовым ко всему.
— А что будет с Дью?
— Не знаю. От Клета почти ничего не осталось: его сожгли и разрушили. Но Спидлар, если верить беженцам, Совет оставил без сопротивления. Белые убивают не всех подряд, а лишь тех, кто противится им или был связан с прежней властью, осмелившейся не покориться им. Купцов, чиновников, синих стражей. Большинство же простых жителей Спидлара никто не тронул.
— Так почему же столько народу пустилось в бегство? — удивляется Ваос.
— Потому, что никто толком не знает, чего ждать от Белых. В своих владениях они поддерживают мир, искореняют преступность и даже борются с нищетой. Говорят, по их повелению Элпарту уже начали отстраивать заново. Но малейшую попытку сопротивления они подавляют со страшной жестокостью, и это пугает. Белые не прощают непокорства.
— Поэтому нам и приходится бежать?
— Да. Доррин и Кадара, Рейса, Яррл и я — мы все выступали против Белых. А Доррин нанес им такой урон, как никто другой.
— И они убили бы нас за то, что мы ему помогали?
— Это уж точно.
Ваос сжимает пальцы на рукояти меча.
Доррин едет молча, стараясь сосредоточиться на том, что имеет гармоническую природу, — травах, целительстве, кузнечном деле... и Лидрал. Когда они проезжают поворот к тележной мастерской Гонсара, черная завеса спадает, и ему становится легче дышать.
Они поднимаются на пологий холм, последний перед мостом через реку Вайль, и тут желудок Доррина сжимается.
У моста дорогу преграждает кучка мужчин и женщин с дубинками и вилами. Старики и дети сбились в кучку за обочиной.
— Неприятности, — произносит сквозь зубы Рейса.
— Мне бы не хотелось вступать в стычку, — бормочет Доррин, потирая лоб, а потом раненое плечо.
Перегородившие дорогу люди, угрожающе подняв дубинки и вилы, направляются навстречу всадникам и повозкам.
— У них есть еда! Лошади!
— Проклятые торгаши! Довели нас до беды и бегут! Пусть раскошеливаются!
— Ишь гордые какие... они Белых признавать не хотели, а страдать теперь нам!
Рейса обматывает поводья вокруг культи и берется левой рукой за рукоять меча.
— Я попробую с ними поговорить, — с этими словами Доррин неторопливо направляет Меривен вниз по склону, навстречу крестьянам.
— Ну мы ему зададим!..
— Отольются наши слезы!..
Доррин останавливается примерно в трех родах от толпы. Луков он не видит и надеется, что у беженцев их нет.
— Мы были бы благодарны, если бы вы дали нам проехать... — начинает юноша, плохо представляя себе, какие слова могут убедить этих людей.
— Ишь ты.... оне нам, стало быть, благодарны...
— А что... пущай себе едуть. А нам только денежки оставят...
— Ага... да лошадок с бабенками. Нам и те и другие сгодятся...
Выждав момент, Доррин поднимает посох и оборачивает свет вокруг себя и Меривен.
— Э... торгаш-то исчез!
— Да это колдун!
Доррин направляет Меривен вперед и наносит первый удар посохом. Раздается крик.
За первым ударом сыплются другие.
— Хватай чародея... бей!
— Как его схватишь? Его ж не видно!
Стук копыт возвещает о приближении еще двух всадников.
— Эва, с мечами скачут!
— Бежим!
— Стоять!
— Сам стой, коли подыхать охота!
— Было бы за что голову класть...
Убрав световой заслон, Доррин видит подъехавших к нему Рейсу и Яррла. Крестьяне разбежались. Один из них, прижимая к груди ушибленную руку, плюет в сторону проезжающих, остальные смотрят с нескрываемой ненавистью, но приблизиться к дороге и заступить им путь больше никто не решается. Голова Доррина болит, но это терпимо. Главное — он не лишился зрения.
— Неплохо у тебя получилось, — говорит Яррл. — Я думал, так только маги могут.
— Да я тоже в своем роде маг, — сознается Доррин. — Только плохонький.
Яррл держится в седле на удивление уверенно, а меч носит так, словно с ним родился. Доррину остается лишь дивиться собственной недальновидности: он и представить себе не мог, каким грозным бойцом может оказаться этот добродушный ворчун.
Пока фургон пересекает мост, Доррин и Рейса держатся позади, но затем снова пристраиваются в голове колонны.
— А старый Яррл часом не был раньше солдатом? — спрашивает Ваос, когда Доррин проезжает мимо.
— Он на сей счет и словом не обмолвился, — отвечает юноша. — Посмотришь, так кажется, что был, но коли не хочет рассказывать, так на то его воля.
Улицы Дью пусты. Все окна — даже окна «Рыжего Льва» — закрыты ставнями, а двери «Пивной Кружки» еще и крест-накрест заколочены досками.
Стук копыт и колес эхом разносится по ведущей в порт дороге, что в конце концов упирается в баррикаду, сложенную перед конторой Тирела из бревен, досок и бочек.
— Эй, Тирел! — кричит Доррин.
Одно из выходящих на дорогу окон открывается.
— Я тебя вчера ждал. Боялся, не напали ли на вас по дороге.
Рваных палаток на склоне близ верфи больше нет.
— Эй! — командует кому-то Тирел. — Откройте проход в завале! Живо, бездельники! Дайте им проехать!
Кто-то из работников сдвигает в сторону щит, сколоченный из толстых досок. Лидрал направляет повозку в образовавшийся проем. Петра с фургоном следует ее примеру.
После того как все оказываются внутри, щит водружается на место. Повозка и фургон катят к причалу, возле которого стоит «Черный Алмаз».
— Мастер Доррин, — с поклоном говорит Тирел, едва юноша спешивается, — у нас хватит угля, чтобы загрузить все эти лари. Только не спрашивай, где мы его раздобыли.
— Сколько времени уйдет на погрузку всего этого и тех механизмов, что остались на складе?
— Ну, до середины дня провозимся.
— А мне надо повозиться с машиной.
Через плечо Тирела Доррин видит Риллу, ведущую своих подопечных к судну, и усмехается: целительница не забыла навьючить их всех мешками.
