— Пойду, — согласился Ланья. — А что это было?
— Атака халь, — пояснил Петрович. — Ты помнишь, почему в Пестике нет халь Лепестков?
— Помню, — кивнул Ирил. — Потому что им слишком тяжело управляться с таким количеством силы.
— Именно, — Петрович поднялся повыше и поморщился. — Но когда приходит черный день, любой халь в Пестике превращается в бомбу. Ты узор не узнал?
Ланья помотал головой.
— Ничего особенного. Обыкновенная воронка ветра. Но сила, полученная халь, превращает ее в нечто инфернальное.
— Во что? — не понял Ланья.
— Неважно, — помотал головой Петрович и опять поморщился. — Смертельная штука получается. Причем для всех. Видел, как он точку фокуса не удержал?
— Нет, — Ирил почувствовал себя первоклашкой.
— Ну, он ее, собственно, и не старался удержать. Все равно не получилось бы. Ладно, иди помоги остальным, я посижу…
Ирил поднялся и побрел смотреть, что с кем случилось.
— Шаман! Шаман! Очнись! — Щербин тряс неподвижного Шамана как куклу.
Огромное бревно, вырванное из земли прощальным узором халь, воткнулось во вход, смяв стоящих там магов. Шаман стоял ближе всех ко входу, и ему досталось больше всех. В довершение всего невысокий потолок тоннеля обрушился, и маги были погребены под кучей земли. Петровичу, который попал в такую же передрягу, повезло — Ирил очнулся первым и выкопал его достаточно оперативно. Колобку сотоварищи пришлось выбираться самим. И только выбравшись, они поняли, что недосчитались Шамана.
Полуживые маги, скликая на помощь всех, кого только можно, бросились раскапывать кучу в поисках старшего. Шамана вытащили минут через десять, но уже по одному его виду становилось понятно, что дела плохи. На залепленном землей лице не двигалась ни одна мышца. Пульс не прощупывался, дыхание уловить не удалось. У магов опустились руки, но тут внезапно в толпу врезался Щербин. Разбросав магов, как котят, он буквально прыгнул к неподвижному Шаману, и воздух заискрился от количества творимых узоров.
Без толку.
— Шаман! Очнись!
Ланья, завороженно смотрящий на это действо — на все про все не ушло и двух минут, — вздрогнул и начал судорожно копаться в сумке. Вытряхнул ее, ничего не нашел. Схватил за плечо еле стоящего на ногах Шатуна, сорвал с его плеча сумку с магиприпасами и вывернул наизнанку и ее.
— Есть! — подпрыгнул он, сжимая в руке маги припас на витом шнурке. — В сторону!
Отпихнув плечом ничего не понимающего Щербина, Ирил прицелился и со всего размаха влепил хрустнувшую колбочку в измазанный лоб Шамана.
Темное пятно мелькнуло и пропало, всосавшись в кожу. Прошла секунда, и «покойник» Шаман выгнулся дугой, забившись в жестоких судорогах. Ланья, немного даже испугавшись, отошел назад. Так вот как он выглядел, когда его вытаскивали из-под амулетов аталь.
— Что это? — схватил его за рукав Щербин.
— «Некроматик».
— Господи, конечно, — хлопнул себя по лбу полковник. — А я-то, старый дурак…
Шаман перестал биться, задышал, но выглядел все равно хреново.
— Швайцер, — выворачивая голову назад, позвал Щербин.
— Тут.
— Потери есть?
— Никак нет.
— Тяжелораненые?
— Никак нет.
— Нелюди?
— Движение практически не просматривается. Халь с тиххином не всех положили, но непохоже, чтобы кто-то чувствовал себя лучше нас. Скорее, хуже. Еле шевелятся.
— Так, — почесал затылок полковник. — Что с ним?
— Не здорово, — отозвался осматривающий Шамана Кащей. — Жив, спасибо Ирилу, но лучше бы его как можно быстрее в стационар. Здесь, боюсь, ничего у меня не выйдет. Только поддержать состояние. И то надо как можно быстрее выходить из-под фона. Магиприпасов всего ничего осталось.
— Понял, — кивнул Щербин. И повернулся к пошатывающимся группам: — Внимание, слушай мою команду. Самое время уходить. Выход через пятнадцать минут. Собрать все снаряжение. Стрелки — передвижная оборона со стороны нелюдей. Шамана — в центр. Мечники: половина впереди, половина сзади. Петрович, готов перемещаться?
— Всегда готов, — покачнулся Петрович. — Два раза могу туда и обратно.
— А потом можно и белые тапочки примерять, — невесело пошутил Шатун.
— Надо будет, и примерим, — с ощутимой угрозой отреагировал Щербин. — Все. Приказ получили? Исполнять.
Через пятнадцать минут инвалидная команда, в которую превратились обе группы, матерясь и пошатываясь, начала движение по узкой тропинке, выкошенной Ирилом по пути в могильник. Слева стрелки, ощетинившись стволами автоматов, прикрывали ковыляющих магов. Пробежки не получалось: идти напротив бывших боевых порядков Старших Рас, придется долго. А на середине пути, на самой тропе еще к тому же валяется огромный кусок разорванного тела тиххина. И его еще обходить. Ланья присмотрелся и вздохнул: опять косцом работать.
Группа прошла пару десятков метров и почти поравнялась с местом гибели пожертвовавшего собой халь, когда на новообразованной пустоши поднялось бледное подобие стены щитов, красовавшейся там еще не так давно. Даже с одного взгляда становилось понятно, чего это стоило нелюдям. Им досталось гораздо сильнее, чем людям, но они все равно не сдавались. Поддерживающие друг друга глеммы выстроили, как могли, боевой порядок. Похожий, правда, больше на карточный домик, но все же… Три Стрелка аталь выстроились в ряд за линией щитов. Непонятно, правда, зачем: луков у них в руках все равно не было, они остались в круговерти магической битвы. А с краю, символизируя несгибаемую решимость выполнить приказ, нечеловеческим усилием воли стоял одинокий торк. Его мотало из стороны в сторону, на израненное лицо было больно смотреть, но он стоял. Стоял и смотрел на проходящих мимо людей. Уже было давно понятно, что они не смогут ничем помешать относительно целой группе, сохранившей все вооружение. Но они стояли. Стояли и смотрели.
Медленно- медленно, черепашьим шагом, люди проползли мимо израненных противников. И уже уходя, ковыляющий последним Тооргандо обернулся. Глядя прямо в глаза из последних сил держащемуся торку, гемар вытащил меч, поднял его и приложил ко лбу, отдавая салют мужеству врагов. Группа прошла. А когда через несколько минут Тооргандо обернулся вновь, мощной фигуры торка уже не было видно.
Трава как будто стала в три раза толще. Каждый пучок приходилось выдирать прилагая неимоверные усилия. Ирил уже отчаялся прикидывать, сколько ему еще осталось. Он просто рвал, рвал и рвал ненавистную траву, понемногу обходя исходящий желтоватым маревом кусок лесного змея. Люди терпеливо ждали, пока он закончит работу. Никто даже не задумался о том, чтобы присесть отдохнуть. Тут сядешь, потом не встанешь, сил не хватит. Лучше так помаяться.
