— Стоять, — скомандовал я. — Прямо поедем.
— Но тропа же поворачивает. — Хорен удивленно обернулся. Судя по глазам, ему сейчас и в голову не могло прийти, что по лесу можно ехать без тропы, и уж тем более что кроме той, на которую он почти свернул, есть другая.
— А мы по второй поедем, которая прямо идет, — сказал я.
— Так тропа здесь одна, — удивился он еще больше.
— А это что? — Я схватил его за капюшон, зацепив изрядный клок волос, и повернул в сторону второй тропинки.
Он отшатнулся, словно увидел привидение.
— Да, Хорен. — Я рассмеялся. — Нам именно сюда, потому что кто-то очень хотел, чтобы мы проехали мимо. Мне теперь просто любопытно, что же это за умник такой.
По рядам бойцов пробежал возбужденный ропот. Каждый показывал соседу тропинку, которой еще миг назад не было. Слабенькие чары отвода глаз, но кто-то действовал ими из Мира Видений, а потому заметить влияние мог только я. Остальные, даже самые сильные адепты Сатурна или Юпитера, просто обошли бы сокрытое место в твердой уверенности, что эту дорогу они выбрали сами. Очень умно.
— Оружие к бою, — бросил я. — Держаться плотнее. Прячутся — значит, боятся. Боятся — значит, есть причина.
Лес закончился внезапно. Перед нами лежала небольшая низина. В ней вольготно устроился с десяток двухэтажных срубов из мореного дуба. Этакие сказочные домики с резными ставнями и коньками. В их расположении не было никакой системы, и все-таки поселение не казалось хаотичным. Набранные из толстых бревен стены создавали впечатление мощи. В центре — свободное место. Я заметил колодец, лавочки. Все по-простому, никаких излишеств. Свет в окнах не горел, хотя селение еще не спало. Кое-где прогуливались люди. Чтобы рассмотреть их, нужно было подобраться ближе. Но и отсюда я прекрасно видел, что боевого оружия или доспехов у них нет. Не видно и сторожевых вышек. Окна в домах нисколько не походили на бойницы. Видать, надеялись хозяева на те тонкие чары, которые разлили в Мире Видений. Не ждали, что в гости явится кто-то, подобный мне.
— Это они, — шепнул мне на ухо Хорен. Голос ярла дрожал от возбуждения. Конь под ним приплясывал, так и норовя пуститься вскачь, а копье в руках мелко подрагивало, готовое принять боевое положение. — Ты посмотри, Миракл, пограничье, а они совсем не стерегутся. Хоть бы дозоры выставили.
— Возможно, тот, кто нападет на них, сам же об этом и пожалеет, — предположил я. — Нельзя судить по внешности. Не зря же они зовутся детьми Хансера.
— Мы их сами положим, конунг, дай приказ! — чуть повысил он голос, но тут же притих, опасаясь выдать наше расположение громкой речью.
— Ты не знаешь, кто они, сколько их и на что способны. Разведка нужна.
— Вот и устроим разведку боем. Коней у них нет — уйдем, ежели что. Будем верещать, как оранжевые. Если что не сладится, пусть на их домен думают. В темноте подмены не различат.
Я вспомнил ночную атаку краснокожих. Вопли и верещание, улюлюканье, ржание коней, размалеванные лица, головные уборы из перьев. Дикари. В самых дальних углах Плутона таких варваров не найдешь. Мой отряд с ними спутает лишь слепой.
— Нельзя без разведки, — бросил я, спрыгивая с седла. — Ждите здесь, и чтобы тише воды. Пока не вернусь — засохните намертво.
Если дети Хансера, то в Тенях кто-то должен сторожить, прикинул я. Значит, лазутчиком только мне быть. На лавочке у самого крайнего дома сидели трое. Двое парней и девушка. Но я вначале заметил только ее. Чуть не вскрикнул: «Пантера!» — лишь потом понял, что мало похожа она на мою сестру. Лишь глазищи такие же огромные, как у нее, но ярко-синие. Лицо вытянутое, сужающееся к подбородку, чуть-чуть скуластое, в меру. Губы чуть-чуть полноватые, а в уголках — задорные ямочки. Густые волнистые волосы собраны в хвост. Стройная, как тростинка, гибкая, как кошка. Талия очень узкая, зато бедра и грудь заставили меня вспомнить, как давно не был с женщиной. Я буквально почувствовал под руками ее мягкое, податливое, такое совершенное тело. Чем-то напоминала она ту сотрясающую Вселенную, которая развоплотила мою мать, хоть и видел я ее в день штурма лишь мельком. Голос красавицы оказался густым, бархатистым, ниже, чем у большинства известных мне женщин. Что-то завораживающее слышалось в его звучании.
Я вдруг понял, что желание Хорена сбудется и сегодня мы нападем на это селение. Девушка что-то втолковывала парням. Они-то мне сразу не понравились. Я подобрался ближе, чтобы не упустить ни слова.
— …Да как же вы не поймете! — Красавица аж раскраснелась — видно, уже не меньше часа втолковывала этим дубам простые вещи. — Работать над собой надо! Закалять и тело, не только душу!
— Но зачем? — возразил ей один из парней. — Ведь написано же, что достаточно просто вступить в неравный бой за братьев своих, и тогда на помощь тебе придет дух Ушедшего!
— Да, — поддержал его второй. — Ведь чем слабее мы, тем более неравный бой нас ждет, тем вернее…
— Он на вас и не посмотрит. — Девушка резко встала.
— Но ведь большинство считает так! — воскликнул первый. — Все, кроме тебя! Неужели ты одна умная?
— Все вы трусы и слабаки. То, что надо воздерживаться от убийств, не значит, что мы не должны уметь остановить возможного врага.
— Но ведь Хансер бросил оружие и безропотно дал себя убить. Разве не знак это всем нам, как нужно вести себя?
— Ты сперва стань таким, как Хансер, а уж потом веди себя, как он, — фыркнула в ответ девушка. — А вы здесь только рассуждаете о том, что должно делать, что не должно, но дальше разговоров дело не идет. Что толку в красоте твоей души, если она не может никого согреть? Что толку в твоих лекарских талантах, если не спешишь ты туда, где нужна помощь, а сидишь и праздно рассуждаешь? Что толку в твоей вере, если за ней не стоят дела? А если уж ты отрекся от убийства, то тем лучше должен уметь защитить себя, так, чтобы врагу твоему и тебе самому вреда не было!
— Наслушалась своего друида, — едко заметил второй.
— Не вас же слушать. Он хоть и младше вас, а настоящий мужчина, не то что… — Она махнула рукой и развернулась, собравшись уходить, но потом добавила: — Уйду я отсюда в Горное гнездо, а вы что хотите, то и делайте. На Плутоне таких, как вы, называют «чиэр». А это значит — тот, кто может лишь сидеть на цепи и скулить, пока его не пнут сапогом и не заставят что-то делать!
Она ушла. Парни сидели огорошенные, а я задумчиво смотрел вслед девушке, которая настолько тонко чувствует смысл слова «чиэр». Она нужна мне, и нужна живой. Это к ней влекло меня сегодня той силой, которая заставила поднять сотню Хорена и двинуться в лес наобум.
