— Ты спасла мне жизнь не в бою, а выступая против моего личного врага. Спасла не случайно, а вполне осознанно, рискуя жизнью и ценой чести, что еще важнее. Мой фиал давно у тебя…
Мужчина говорил, а вокруг его тела появилось свечение, разгорающееся все ярче. Обещание «не мешать» вылетело у Арики из головы, но она растерялась, не зная, что делать. Безумно хотелось стукнуть Жорота как следует, чтоб он прекратил, но женщина знала, что прерывание заклинаний может иметь очень нехорошие последствия. Поэтому замерла, дожидаясь окончания — разобраться можно потом.
— … Я отдаю тебе жизнь, оставляя себе честь. Я знаю, что не отдавая всего, увеличиваю свой долг и согласен на это. Я признаю весь долг полностью и безоговорочно, когда я его выплачу, знак скажет об этом. Эйд Ориго.
Под конец тирады свечение вспыхнуло и исчезло. Жорот поднялся, пошатнувшись при этом, вложил Арике в ладонь какой-то предмет и сжал ее пальцы. Она раскрыла кулак и уставилась на кольцо из белого металла без камня с узорной гравировкой.
— Что это?
— Твой знак. Мой вот, — он дотронулся до шеи. Арика только сейчас увидела полоску из такого же металла, плотно охватившую его шею.
Перед глазами Арики встал Окус, застегивающий на шее колдуна ошейник с цепью. Ей резко поплохело.
— Что ты натворил?! Что это за штука?
— Заклинание Подчинения. Так надо. Пожалуйста, остальное потом.
Женщина посмотрела на его уставшее, изуродованное лицо и, выдохнув, откинулась обратно на кровать. Прикрыла глаза. И услышала голос Жорота:
— Здравствуй. Как ты посмотришь на двух пациентов?
— Пусть приходят, сразу и посмотрю, — отозвался молодой голос.
— Сейчас будем.
Арика почувствовала, что ее подняли на руки. Прямо в одеяле. Уставилась на Жорота, который крепко прижимал ее к себе.
— С ума сошел! Ты сам еле…
Руки у колдуна были заняты, поэтому он заставил ее замолчать, прижавшись к ее рту губами. Она изумленно замотала головой. Нет, неприятно не было. Скорее, Арика чувствовала себя уютно и защищено. Но как он ее вообще удерживает, в этом-то состоянии?!
— Тихо. Пожалуйста. Роджер, иди за мной.
Они оказались в светлой незнакомой комнате. Арике очень неудобно было смотреть по сторонам, поэтому она услышала голос, но его обладателя не увидела:
— Вот в эту дверь.
Женщина дернулась:
— Поставь меня на пол!
Но колдун не обратил на ее вопль никакого внимания, заметив лишь:
— Не трепыхайся. Иначе точно упасть могу.
Она не успела вызвериться на него, как оказалась стоящей на полу рядом с кроватью.
— Займись ею, пожалуйста. Я сейчас подойду.
Арика уставилась на молодого парня, светловолосого и сероглазого, с правильными чертами лица. Колдун, выходя, дотронулся до его плеча. Парень кивнул. Подошел к женщине, сказал:
— Здравствуйте. Меня зовут Ларсен. Я целитель.
— Арика.
— Давайте я вас осмотрю. Полностью раздеваться не надо, но одеяло лучше снять. Здесь не холодно.
Арика, фыркнув, откинула одеяло на кровать. И сообщила:
— Меня просто взяли и потащили, не спрашивая и не давая возможности привести себя в порядок.
Ларсен чуть усмехнулся.
Она разжала ладонь, скривившись, взглянула на кольцо — одна мысль о том, что его надо одеть, вызывало резкое неприятие. Подумав, спрятала вещицу в выручалку.
— Кого это вы? — вдруг негромко спросил странным тоном Ларсен.
— В смысле? — она удивленно уставилась на него.
— Простите. Ничего.
— Как дела? — Жорот вошел, сел на один из стульев.
— Слишком ты быстрый, — отозвался Ларсен. — Посмотрел на колдуна, женщина увидел, как он напрягся. Перевел взгляд на Арику. И сообщил:
— Я не стану вас лечить, Арика.
Женщина удивленно подняла брови, уставилась на серьезного парня и пожала плечами:
— Да пожалуйста.
— Ларсен! Ты что? — удивленно спросил Жорот.
— Теперь понятно, почему ты сам еле на ногах держишься, а ее на руках таскаешь! — резко отозвался целитель.
Арика вытаращилась на парня еще сильней. Непроизвольно помотала головой — это что еще за демонстрация?
— Стоп! — резко сказал Жорот. — Это я установил Подчинение, не она. Арика вообще не знает, что это такое.
— Что?! — изумление на лице целителя было таким всепоглощающим, что женщина почувствовала себя нехорошо. Опустилась на кровать. Что ж это за гадость?
— Да ты сейчас что угодно скажешь…
— Да уж скажешь! — вызверилась женщина на колдуна, вскакивая. — Что это за Подчинение, в конце-то концов! — она яростно уставилась на Жорота.
— Пожалуйста. Давай тебя сначала…
— Этот — ко мне не подойдет, ясно! — она метнула взгляд на Ларсена. — Вообще!
И ощутила, как ее обняли за плечи:
— Успокойся, — Роджер нежно коснулся губами ее виска, не выпуская из объятий. Ярость схлынула, вновь накатила слабость, закружилась голова. Но Арика, вцепившись в Роджера, осталась стоять.
— Ладно, — устало сказал колдун, — хотя бы меня полечи пока. А то вот-вот Н’еве заявится…
Ларсен подошел к мужчине, повел руками вдоль его тела.
— Что за Н’еве? — машинально поинтересовалась Арика.
— Начальник внешней службы безопасности. Возможно, он меня арестует — не знаю…
— За что?
— Я взял на себя убийства Окуса и всех остальных.
Арика подобралась:
— Что-о?
— Есть такое правило — человек, находящийся в Подчинении, может отвечать за своего хозяина.
На этот раз Арика даже спрашивать ничего не стала, только уставилась на Жорота тяжелым, угрюмым взглядом. Он спокойно продолжил:
— Заклинание Подчинения основано на том, что коль один человек спас жизнь другому, то спасенный поступает в полное и безоговорочное распоряжение спасителю до выплаты своего долга.
— С-скотина, — пробормотала сквозь зубы женщина. И яростно вытолкнула, — нашел чем считаться!
— Дело не в «считаться». Если Окуса убил я, то это внутреннее дело Клана, тогда даже законы, по которым меня будут судить, мягче…
— Плевала! Чего ради ты должен отвечать за меня? Я не ребенок и не слабоумная, так какого?!
— Арика…
— Нет, сейчас ты меня послушай! Когда заявится твой Н’еве, я скажу правду, и отвечать буду — сама! Ясно?!
Лицо колдуна вдруг исказилось от ярости, он вскочил, в два шага оказался рядом с женщиной, вцепился ей в плечи:
— Я втянул тебя в это дерьмо, тебя избили, изнасиловали, но ты все же вытащила меня, и теперь будешь отвечать за убийство этих подонков?! Ты соображаешь, что говоришь?!! Ты не оставляешь мне даже крупицы чести, самоуважения, да мне только и остается, что горло себе перерезать!
