- Уллин, - обиделся я, но слов объяснить свою обиду не находил, - ну ты чего... разве я...
- Тише, тише, Коста, - засмеялся он, взял мою руку и стал поглаживать ее ладонью, - не сердись на меня, я беспокоюсь о тебе, ты у меня самый непредсказуемый. Твое стремление спасать людей вопреки всему и всем не всегда может получить адекватный ответ.
- Никого больше не буду спасать, - пообещал я.
Все трое весело рассмеялись.
Мы подлетели к скалам, где вся стая, не скрываясь, сидела в куче. Увидев машины, они поднялись. Двери машин открылись, полосатый рявкнул и гырхи скопом бросились в мою машину. Естественно, место на всех не хватило.
- Дан, - попросил я друга, - объясни им...
Дан поднялся на задние лапы, оскалился и зарычал. Все гырхи, как тараканы от света, бросились в рассыпную, и уселись подальше от нас.
- Дан нас трое, - я показал на себя, потом на Антоэля, и Палетика, которые с любопытством наблюдали за нами, - Надо всех разделить на три части, чтобы сесть в три машины.
Гырх подумал, встал около меня и прорычал. Его поняли быстро. К Антоэлю впрыгнули самки, держа в зубах маленьких щенков, молодые гырхи забрались к Палетику, а Дан, Белая, Полосатый и еще пара матерых гырхов - ко мне.
И мы взлетели. Если бы нас увидели у меня дома, то полиция точно бы решила, что машины ведут пьяные. Гырхи не сидели на месте. Они вставали на лапы, скулили, прижимали морды к стеклу, пытались от избытка чувств подкусить водителя то в шею, то за ухо, тянули зубами за воротник рубашки и выли, так пронзительно, что я не мог понять, то ли от восторга, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. Наши машины выписывали кренделя, один раз Палетик резко стал снижаться, и мы испугались, как бы он не разбился. Но потом он выправил направление. Подлетев к нему ближе, я увидел, как один из гырхов встал на задние лапы сзади него, положил ему лапы на голову, и тем самым закрыл глаза. И в таком состоянии выл, подняв голову к небу. Испуганные глаза Младшего говорили о многом. Я предложил устроить привал. Когда наши летающие машины приземлились, гырхи как пьяные вывалились из кабин, разлеглись на земле, и стали перерыкиваться, делясь впечатлениями.
- Далеко еще? - спросил я у Палетика, мы летели к нему домой, это был его род.
- Если пешком, то день пути, - ответил он.
- Может предложить им самим, ножками пройти этот путь, - предложил я.
- Мои не согласятся, - сказал Антоэль. - У меня тихие мамаши, разлеглись и только переругиваются между собой.
- Тогда давайте поменяемся, Палетик! Ты вези моих вожаков, они хоть и бегают по сидениям, но только один раз меня за ухо пытались укусить, Дан их сдерживает.
Но, когда я поднялся и пошёл к машине Палетика, мои вожаки устремились за мной, а молодняк пристроился за Младшим, и ходил за ним хвостом. Мы смирились и продолжили путь каждый со своей 'стаей'.
Прилетели уже вечером. Приземлившись недалеко от селения, выпустили гырхов, которые тут же исчезли вслед за Даном, а мы оглохшие, измученные и пропахшие, развалились на сидении не в силах пошевелиться. Но тут к нам подошли озоряне. Старшая мать, ласково приветствовала Палетика, как родного расцеловала, и увела, Антоэля тоже куда-то увели, а меня пригласили пройти в тот самый домик, где я уже ночевал. Вымывшись в купальне, я удовлетворенно подумал о том, как хорошо, что со мной нет Дана, и в этот раз спокойно могу выспаться. Залез на кровать и уснул. Но утром обнаружил, что лежу не один. Рядом со мной примостился гырх, вытянув лапы, он лежал спиной к спине со мной, и сладко посапывал. Но стоило мне пошевелиться, он поднял голову, посмотрел на меня и облизнулся: - Есть пойдем? - спрашивал его хитроватый взгляд.
- Ну, и хитрюга, ты, - рассмеялась я, - что же ты со своими сородичами не остался? Человеческая еда пришлась по вкусу?
Дан кивнул головой и в моей голове всплыло воспоминание, как его кормили в прошлый раз. Он кашлянул и снова облизнулся. Тут и так все было понятно. Нас ждали. Перед крыльцом, в некотором отдалении прямо на земле стояли блюда с едой, к ним и устремился мой неугомонный гырх. Раттерианцы умиленно улыбались. Старшая мать благодарила нас снова и снова. Грустно улыбаясь, она сообщила, что наши машины выскоблены, вымыты и сейчас проветриваются около озера. Она предлагала нам отдохнуть, прежде чем мы отправимся в обратный путь. Но, ее вид, глаза, полные слёз и какая-то печаль, говорили о том, что ей трудно, и она через силу общается с нами. Я не выдержал и спросил, что случилось? Женщина опустила глаза, тяжело вздохнула: - Шеле решила уйти из жизни. Это случится сегодня.
- Кто эта Шеле?
- Моя внучка, - ответила старшая мать и снова тяжело вздохнула. Я не скоро смогу привыкнуть, что раттерианцы живут долго, и выглядят молодыми и в семьдесят и в сто лет.
- Зачем она уходит?- удивился я.
- Так она решила, - был ответ, - простите меня, я хочу побыть с ней, - и ушла.
Я повернулся к Палетику: - Объясни!
- Она больна, - ответил Младший, - ей отказали ноги. Жрецы ничего не смогли сделать. А жить калекой она не хочет. Это ее право, Коста!
- Сколько ей лет?
- Она моя ровесница, мы даже родились в один день, - вздохнул он. - Я помню ёё маленькой, сейчас она совсем взрослая.
- Как это случилось?
- В тот день, когда запустили Валатарь - камень. Было объявлено, что все должны сидеть дома, желательно укутавшись одеялом, и ни в коем случае не выходить на улицу. А она выскочила. В тот самый момент. Говорит, что на улице было все как всегда, только неожиданно у нее подкосились ноги, и больше она не встала. Она их не чувствует.
- И жрецы так и не смогли поставить ее на ноги?
- Нет! - он сжал губы.
Уважительное отношение к эвтаназии было у меня всегда. Вот только, когда из жизни уходили дети, сердце мое сжималось. В этом я видел какую-то несправедливость. Они - то еще и пожить не успели.
- Как это будет происходить?
- Мы озорнее, в воде.
- Хочешь посмотреть?
- Нет, уволь, это зрелище не для меня.
- А я пойду, - Палетик потупил глаза, - мы с ней когда-то играли вместе.
- Конечно, иди!
Палетик исчез между домами, а я поглядел на Антоэля:
- А если кто-то решил умереть, просто так, по глупости, от отчаяния, его тоже не будут останавливать?
- Не будут, - утвердительно кивнул он, - жить или умереть - решает только сам человек. Но перед тем, как помочь ему - дают месяц. Часто бывает, что и передумывает.
- И на том спасибо! - хмыкнул я, и сел на ступеньки крыльца дома Старшей матери.
Наевшись Дан, приблизился ко мне и сел напротив, глядя на меня. Но мои мысли были далеко, они вертелись около незнакомой мне девочки. Посидев немного, гырх исчез, но вскоре вернулся, и снова сел напротив, я это заметил краем глаза. Вдруг он тронул меня лапой, по коленке. Я посмотрел на него. В моем мозгу возникло воспоминание о том, как я лежал больной в горячей воде, тогда несколько лет назад, куда меня привели Дан и Дина. И вдруг вместо себя увидел незнакомую девочку. Я вздрогнул и посмотрел на гырха: - Ты уверен? - спросил я. Он кивнул. Я вскочил на ноги: - Отведи меня туда.
