— Как Орминд? Он… сильно страдает? — с усилием спросил герцог, страшась услышать ответ.
— Сильнее вас, — ответила Айриэ. — И это справедливо.
— Справедливо? — Файханас сверкнул глазами, но загнал свой гнев обратно, понимая, что не в его положении демонстрировать фамильный норов. — Мой мальчик просто запутался… Он не хотел ничего дурного, он вынужден был защищать свою жизнь! Виновен я, а он… Ваше величество, для себя я ничего не прошу, но молю о снисхождении для моего сына… в память о прошлом.
Кайнир сдвинул брови.
— О каком снисхождении вы просите, герцог? Для кого? Для хладнокровного убийцы, который запытал до смерти нескольких человек?
— Нет, — на миг опустил глаза Рольнир Файханас. — Для моего сына. Для мальчика, которого вы, Кайнир, когда-то звали своим кузеном…
— Поздно спохватились, — бесцветным голосом заметил король. — Тот мальчик мёртв и, похоже, уже давно. Только никто не заметил. А нынешний — чудовище, которое полностью заслуживает то, что с ним происходит сейчас.
— Раньше вы не были таким жестоким, мой король.
— Раньше меня не предавал тот, кого я звал вторым отцом.
Рольнир Файханас снова опустил взгляд и замолчал, только дышал тяжело.
Молчал и Кайнир, безразлично рассматривая обстановку не раз виденной им комнаты. Потом спросил всё-таки, делая над собой усилие:
— Итак, зачем?
Старый герцог медленно поднял голову, ловя взгляд короля.
— Мне пришлось выбирать. Прости. Либо ты, либо он. Ты был мне почти сыном, верно. Но Орминд — настоящий. Единственный.
— Объяснитесь! — Это прозвучало резче и громче, чем Кайниру хотелось бы, и он сжал губы, досадуя на себя за излишнюю эмоциональность. В разговоре с врагом щитов не опускают, и король хотел выглядеть более бесстрастным, чем был на самом деле. Но даже Айриэ, не слишком хорошо его знавшая, не обманывалась этим напускным равнодушием, что уж говорить о герцоге.
— Орминд — единственное, что осталось мне от покойной жены, ты знаешь. Я никогда не думал жениться вторично, чтобы не огорчать моего мальчика появлением в доме мачехи. Когда Орминду было девять, у него впервые открылся магический дар. Он поджёг скатерть взглядом. К счастью, это случилось при мне и Эсторе, больше никто не знал. От нашего прежнего семейного мага пробудившийся дар мальчика удалось скрыть, а вскоре я придумал благовидный предлог, наградил мага за верную службу и нанял магистра Стейрига. Он был честолюбив и с радостью ухватился за возможность служить герцогам Файханасам. Я вначале заставил его принести мне и наследнику магическую клятву верности, и Стейриг согласился. А потом он уже не смог бы никому выдать тайну Орминда, даже если бы захотел.
— Для чего было скрывать магический дар Орминда? — недоумевая, спросил король.
— Ты разве не понял, Кайнир? Моего сына забрали бы учиться магии — обязательные пять лет Академии, или, точнее, десять, ведь не мог же Файханас стать магическим недоучкой!.. А мне не требовался маг, его проще нанять. Мне был нужен мой сын, мой наследник, которому надлежало расти дома и учиться управлять герцогством, которое однажды будет принадлежать ему. Я не мог расстаться с Орминдом на десять лет, и после получить человека, которому не интересны дела рода и который думает лишь о заклинаниях!
— Герцог, закон об обязательном обучении управлению магическим даром придуман не зря, — сказала Айриэ.
— Я знаю, мэора, необученный маг опасен — прежде всего, для себя самого. Я для этого нанял Орминду учителя, и Стейриг научил моего сына скрывать свои способности от окружающих. Это было первостепенной задачей, а потом Орминд сам многому научился. Он талантливый и сильный маг, ведь он настоящий Файханас!
Удивительно, но в голосе герцога прозвучала истинная гордость, и Айриэ в очередной раз поразилась тому, насколько слепой может быть родительская любовь. Люди порой готовы простить своим ненаглядным деточкам самые чудовищные преступления. Более того, иная мать со страстью будет кричать: «Да я!.. Да ради моего ребёнка я с радостью украду или убью!..» — и не увидит в этом ничего ужасного. Но стоит только чьей-то чужой матери поступить так по отношению к её драгоценному чаду, возмущению и негодованию не будет конца. Принцип «поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой» их почему-то не устраивает. Остаётся только руками развести.
— А то, что он своей магией насильно вытаскивал из людей жизненную силу — это, по-вашему, нормально? — не сдержавшись, ядовито поинтересовалась драконна. — Несущественное обстоятельство?
— Это несчастье Орминда, — устало ответил герцог. — Мой мальчик не виноват, что может существовать лишь за счёт других. Я всегда старался… компенсировать семьям убитых потерю, но чаще мы брали безвестных бродяг, чьё исчезновение никого не озаботит. Напротив, герцогству это лишь на пользу, нам здесь не нужны пришлые воры и побирушки. И потом, всё это началось лишь в последние три — четыре года, до того Орминду не требовалась чужая жизненная сила.
— Просто ваш мальчик, как вы его называете, вошёл во вкус! Поймите наконец, герцог, Запретная магия всегда меняет мага. Разве вы не замечали, как изменился ваш сын? Он лично выполнял обязанности палача и находил в этом удовольствие. Он запытал до смерти, как минимум, двоих беременных, не считая остальных жертв. Юминну — тоже. Вы и после этого станете его оправдывать?
— Юминна — несчастный случай, — отвёл глаза Рольнир Файханас. — Орминд никогда бы её не тронул, если бы бедная девочка сама не…
Он не договорил, а драконне в очередной раз хотелось плеваться от досады. Драконьим пламенем, да.
— Орминд безжалостностью пошёл в Эйдигира Неистового Ястреба. Иногда он чуть слишком суров, чем требуется, но я слежу за этим, и с годами это пройдёт… Прошло бы…
Герцог осёкся и тяжело обмяк в кресле. Король молча смотрел на него и, наверное, не узнавал того человека, которого звал своим вторым отцом.
— Рольнир, вы просто слепец. И, наверное, слегка безумны из-за этой своей отцовской любви, — с горечью констатировал Кайнир. — Жаль, я не догадался, хотя видел, что вы изменились и что в Файханас-Маноре меня встречают с каким-то затаённым напряжением, а сердечность и искренность навсегда ушли из наших отношений.
— Я боялся. Я очень сильно боялся, что Орминд нечаянно выдаст себя. Сколько раз я благодарил Лунных богинь за то, что они надоумили меня скрыть магические способности Орминда. Будь он обычным магом, это грозило ему всего лишь десятью годами отсутствия дома. Но то, что он оказался способным на более сильные, более редкие заклинания, которые ханжи вроде вас именуют Запретной магией, подписывало Орминду смертный приговор. Разве нет, мэора? Магический Купол забрал бы моего сына и казнил ни за что. Невинного ребёнка, который никому не причинил зла!..
