– Я поняла!
Трин вздрогнул от неожиданности: девушка с перламутровым бантом заходилась в истерическом смехе.
– Я всё поняла! Это специально подстроено! Это Красный конгломерат – они делают такие шоу, я снила… об этом неприлично рассказывать, я знаю… Но это такое реалити-шоу – когда все умрут, оно закончится. Кто не хочет участвовать – нужно просто умереть. Это же легко, правда?
– Легко, говоришь? – Губы Максы презрительно скривились. – Так что, вернёшься назад? Составишь компанию тем двоим, что уже «выбыли из игры»?
– Н… нет, – девушка прекратила смеяться, боязливо оглянулась на успевшие вернуться на место створки двери. Затем – дальше, на облака внизу. – Но можно же прыгнуть отсюда? Это ведь тоже засчитается?
– А ты попробуй.
Трин опомнился.
– Подожди!
Девушка вздрогнула, уставилась на него. Попятилась к краю площадки. Шок, потеря чувства реальности. Убедить, что внизу её ожидает не экстренный выход из гипно-сеанса, а смерть, окончательная и бесповоротная, было невозможно.
Трин покачал головой.
– Не засчитается, если ты это специально сделаешь. Как тебя зовут?
– Лейси.
– Ты должна бороться до конца, Лейси, поняла?
Он осторожно шагнул к ней. Девушка продолжала пятиться, но совсем уж медленно. Он перехватил её, когда до края платформы оставалось около метра. Протянул руку, взял за локоть. Кожа у неё была холодная-холодная и вся покрыта пупырышками. Да они же насквозь продрогли в этих дурацких блузонах!
– Трин! – вдруг испуганно вскрикнула Геральда.
Он резко обернулся, готовый кинуться на помощь… Но самой Геральде ничего не грозило. Она смотрела на стоявшую у противоположного края площадки блондинку с дредами. На розовой блузке кровь была не очень заметна, а вот штанишки давно перестали быть белыми. Зато лицо бледнело на глазах. Рана, нанесённая искрящейся тварью, была куда глубже, чем показалось вначале, Трин только теперь это осознал. А ещё он понял, что девушка вот-вот потеряет сознание. И если она завалится навзничь…
– Держите её! – крикнул он.
Розововолосая и Алекс Б стояли достаточно близко, чтобы подхватить, удержать. Даже Геральда смогла бы дотянуться! Но они все стояли и не шевелились, смотрели, выпучив глаза. А сам Трин уже ничего не успевал.
Девушка упала на спину. Сломанной куклой повалилась на пол, ноги в золотистых сандалиях на верёвочках-змейках до колен взлетели над краем площадки… И всё. Маленькая фигурка, смешно кувыркаясь, полетела к облачному ковру. Лейси, которую Трин по-прежнему держал за руку, громко икнула.
На этот раз тишину оборвал грохот у них над головами. Правее площадки и метров на десять выше стена башни вспучилась, растрескалась, несколько кусков облицовки полетели вниз. Из дыры, появившейся в этом месте, высунулся искрящийся язычок.
– Всё, с меня хватит! – Макса решительно шагнула на мостик, ухватилась за поручень. – Вы как хотите, а я сматываюсь отсюда.
Она пошла, не оглядываясь, и настил у неё под ногами, в самом деле, не завибрировал.
Трин посмотрел на оставшихся. Те по-прежнему стояли неподвижно, остекленевшими глазами уставившись в спину Максы. Пожалуй, если их не растормошить, то они так и не сдвинутся с места, пока…
Ну уж нет! Три смерти за один день – это перебор. Трин скомандовал:
– Внимание! Сейчас мы – все! – по очереди уходим отсюда. Идти нужно быстро, но не бежать. Рукой держаться за поручень, вниз не смотреть, только в спину впереди идущего. Первая – Геральда, за ней – Алекс, дальше – э… – он сообразил, что не знает имени розововолосой. Ткнул в неё пальцем, не думая о приличиях, – ты. Лейси, мы с тобой замыкающие. Пошли!
Они подчинились. Ни спорить, ни возражать никто не посмел. Только, прежде чем схватиться за поручень, каждый оборачивался, чтобы взглянуть на стекающую по стене смерть. Когда на мостик ступил Трин, искорки плясали в полуметре от площадки.
Идти по подвесному мосту оказалось несложно. Если не смотреть под ноги, не думать о многокилометровой бездне внизу, забыть о растекающейся по смотровой площадке дряни, которой, наверное, ничего не стоит «перекусить» серебристую ленточку. Вообще ни о чём не думать, только крепко сжимать правой рукой поручень, левой – локоть трясущейся от страха и холода девчонки и неотрывно смотреть в затылок розововолосой старлетки. И считать шаги: десять, одиннадцать, двенадцать, сто двенадцать, двести двенадцать, триста двенадцать…
Макса почти добралась до гравитационной платформы, когда середина той начала вспухать, словно сквозь металл проклёвывался бутон огромного цветка. Бутон набух, округлился. И лопнул, выпуская из себя зеркально-чёрные фигуры.
Мгновенный испуг, так, что ноги сделались ватными. И – облегчение. Спасатели! В экзоскафандрах они казались неправдоподобно огромными, за спиной у каждого горбом вздымался ранец гравилёта, в руках – увесистый продолговатый предмет с тремя длинными ребристыми трубками, спаянными на конце в одно целое. Что это такое, Трин не знал, не видел никогда прежде. Но не усомнился ни на секунду – оружие, настоящее, боевое оружие.
Пять фигур понеслись к башне, шестая зависла над беглецами, затем опустилась к Колаю, безошибочно определив в нём лидера. Зеркальный щиток гермошлема растаял, открывая лицо спасателя – с грубоватыми резкими чертами, с застарелым шрамом на левой щеке, обрамлённое тёмной курчавой бородой. Человек выглядел необычно. Не так часто встретишь людей, сохраняющих растительность на лице. А тех, кто сохраняет шрамы от ран, Трин не встречал никогда.
– Вам нужна помощь?! – прокричал спасатель. – Сможете самостоятельно добраться до платформы?
– Да! – Колаю оставалось сделать не больше полусотни шагов по мостику, другим и того меньше. Разумеется, теперь они доберутся!
– Хорошо! Уходите через аварийную кабину. Она настроена на непрерывную коммутацию с безопасным сектором. Оттуда сможете добраться домой.
– Спасибо!
– В башне ещё есть люди?
– Живых нет. Если успеете с реани…
Трин осёкся – вспомнил, как «языки» обгладывали панели на стенах. Какая там реанимация! Скорее всего, от тел и следов не осталось.
Спасатель больше ничего не спрашивал. Лицо исчезло под зеркальным щитком, и он рванул вслед за товарищами.
Аварийная кабина походила на цветок лотоса – мягкие розоватые лепестки-ограничители и светящаяся ярко-белым сердцевина. Свет был тот самый, что вспыхивает каждый раз во время перемещения. Тот, из какого выползли призрачные языки.
Люди обступили кабину по кругу, и никто не решался войти первым. И Трин не мог этого сделать – не мог оставить тех, ответственность за кого взвалил на себя. И не знал, как заставить их шагнуть в неизвестность. Никто никогда не боялся путешествовать транспорт-кабинами. Задал адрес, вошёл, вышел – что в этом опасного? Кажется, сегодня человечество приобрело новую фобию. Как её лечить, Трин не знал. Чем она обернётся – тем более.
Макса нервно хмыкнула, передёрнула плечами.
– Что, так и будете мёрзнуть, пока в сосульки не превратитесь? Ладно, я пойду проверю, что там.
Она решительно ступила внутрь лотоса. И исчезла, будто изображение выключили.
Лейси дёрнулась, тихонько заскулила. Остальные попятились прочь от «цветка». Да, коммутация выглядела жутковато. Наверное, она всегда так выглядит, но когда путешествуешь обычными кабинами, сторонних наблюдателей нет. Что там происходит с веществом? Субквантовый переход? Аннигиляция? Трин не знал, психоаналитику физика ни к чему. Более того, он не встречал никого, кто бы разбирался в ней. Понятия не имел, смыслит ли вообще кто-то хоть что-то в этих дебрях. И не думал об этом. А сейчас задумался. И ему вдруг сделалось неуютно.
«Изображение» вновь «включили» – Макса стояла посреди кабины, снисходительно кривила губы.
– Там безопасно, можете отправляться.
И вышла наружу, уступая место.
Личный пример оказался действенным лекарством от фобии. Геральда, Алекс Б, розововолосая ринулись в кабину одновременно и враз исчезли в белом свете. Затем Трин отвёл туда Лейси. Он бы и сам с удовольствием убрался подальше от этого места, но Макса не собиралась присоединяться.
