– А че получать-то? – удивился я. – Да там любой может откопировать себе сколько угодно, пять рублей лист.
– И вы платили? – прищурился Лазарев.
– Ну не платил, – признался я в страшном преступлении, – но этот ксерокс, как и библиотечные компьютеры, мой братан налаживал. И ему, между прочим, не заплатили. Подтверди, Сань, – призвал я на помощь братца, закончившего мыть сковородку и решившего выйти в зал.
– Ага, – подтвердил братец и тут же сделал плачущее лицо, увидев диски, сваленные в беспорядке, на его любим кресле. – Ну че вы не могли поаккуратнее? Я ж эти диски неделю по порядку разбирал. Че вы там найти вообще хотели?
Сашка встал перед креслом на колени, театрально вознес руки к небесам и потрясал ими, как безутешная мать над телом усопшего младенца. Клоун!
Лазарев, видимо, понял, что ксероксными копиями ему меня не взять, и вложил свой главный козырь:
– А вот этот чемодан. Скажите, Попов, он вам знаком?
– Конечно, знаком, – сказал я, почесываясь. – Это папкин еще.
Видимо, Лазареву не понравилось спокойствие, с которым я отреагировал на чемодан. Не иначе как он всерьез считал, что пропавший из библиотеки фолиант хранится именно в чемодане.
– И что же в нем? – спросил Лазарев.
– Да так, ерунда разная.
Лазарев решил не тянуть долго резину. Взялся за ручку чемодана, решив положить его на диван, да не рассчитал тяжести.
– Ого! Кирпичи, что ли, здесь держите? – спросил он.
– Я ж говорю, фигня разная, – напомнил я.
Лазарев с кряхтеньем уложил чемодан на диван и вопросительно глянул на меня.
– Ключ? – догадался я. – Так нет ключа. Я его обычно скрепкой открываю. Помочь?
Замок открылся быстро, благо скрепок у Сашки в ящиках всегда навалом. Что-то щелкнуло, крышка чемодана откинулась. Она оказалась сплошь заклеенной с внутренней стороны папиросными коробочками и картинками с красотками по моде 30-х годов. Отец говорил, что это – еще дедов чемодан.
– Поверенных прошу подойти поближе, – с важным видом приказал Лазарев.
Не уверен, что присяжные тетки обнаружили что-либо интересное для себя в этом чемодане. Скорее его содержимое могло бы привести в восторг какого-нибудь мальчишку. В чемодане были солдатики. Но не оловянные, а из свинца. Это я для Сашки отливал еще в детстве. С игрушками у нас было туго, вот я и наловчился отливать солдатиков из свинца в ближайшем овраге. Почему из свинца? А из чего еще? Где я вам олова возьму? Зато у автобазы валялась куча старых аккумуляторов. Долби их кувалдой, вытряхивай из них нутро, разводи костер, плавь в старой жестянке, вот тебе и свинец.
Вид у Лазарева стал совсем кислый. Он взял одного солдатика – наполеоновского гвардейца в высокой медвежьей шапке, зачем-то взвесил на руке. Бросил фигурку в кучу.
– А это что? – поднял он пакет с кругляшками. Кругляшки представляли собой монеты. Опять же свинцовые. Самых разных стран и эпох. Даже пиастры были и испанские дублоны. Николаевских двадцаток с полсотни. Это не я, это еще батя руку набивал. Большой был специалист по части нумизматики, на консультации его в Москву приглашали. Только сам ни одной золотой монеты в собственности не имел. «Средствами не вышел, – говаривал батя и указывал на нас с братцем, – вот мое золото». По-моему, он прав. Хотя нет, имелся у него наполеоновский империал. Пришлось продать, очень нам с Сашкой понадобился хороший телефон с фотоаппаратом и диктофоном и для компа кое-что.
– Да так, батя увлекался, – сказал я честно. – Мечтал собрать самую полную коллекцию старинных золотых монет из свинца. А что, нельзя? Что-нибудь еще нашли или как? Расстреляете за незаконное литье?
– В законе про свинец… – начал было Лазарев. – Ладно, понятые свободны, участковый тоже…
Понятые с облегчением вышмыгнули из комнаты, Филипыч, плюнув в сторону гадюшника, тоже удалился. Лазарев уходить не торопился.
– Присядь-ка, – сказал он, переходя на ты и кивая на диван.
Я закрыл чемодан, с кряхтеньем поставил его на пол, сам уселся.
– Че у вас весь пол разрисован? Сатанисты, что ли? – спросил Лазарев.
– Да так, дурью маемся, дух Наполеона вызывали.
– И как вызвали?
– Не-а.
– А че за кровь? – кивнул Лазарев в сторону корзины, доставая сигареты.
– Кровь? А, кровь носом пошла, майку загубил, – ответил я и угостился халявным «Мальборо» от ментовских щедрот. – Давление…
– Давление, говоришь… – повторил Лазарев задумчиво. – Слышь, Попов, давай как мужик с мужиком. Сам понимаешь, мне эта книга и на хрен не нужна, да и никому не нужна. Я тут посмотрел запросы по карточкам. Три запроса всего, последний – десять лет назад. Но начальство… Кто-то поднял большой шум по поводу этой книжки. Словно вселенская ценность пропала. А какая там ценность? Коллекционеров прошерстили – все в один голос отвечают, особой ценности не представляет. Посмотрел историю, книга привезена из Германии после войны, трофей. Как и откуда туда попала – неизвестно. Автор неизвестен. Содержание – че-то там про химию на французском с картинками.
– Это старофранцузский, – пояснил я. – Манускрипт по алхимии и философский трактат о сущности философского камня.
– Так ты и старофранцузский знаешь? – удивился Лазарев.
– Откуда ж мне… Так, могу перевести со словарем, если повезет. Только большие трудности в химических обозначениях и терминах.
– Химия – алхимия… Я гляжу ты химией серьезно увлекаешься, – сказал Лазарев, разглядывая мой перегонный куб. – Самогонку-то на этом деле сможешь выгнать?
– Самогонку на перегонном кубе и первокурсник выгонит, а я – на третьем. Я ж, товарищ капитан, на эту книгу сам случайно наткнулся. Писал курсовую по связи химии и алхимии, вот и наткнулся в каталоге. Нашел, перевел, нужные страницы отксерил, когда дежурил в ночную смену, а сама книга мне и на хрен не нужна.
– Так кроме тебя ею никто не интересовался.
– Ну и что, мало ли. К тому же у меня алиби. Книга когда пропала? Во вторник. А это бабкино дежурство, с нее и спрашивайте. А я на сессии был.
Лазарев затушил окурок в чашечке Петри, тяжело вздохнул, встал:
– Ладно, гражданин Попов Михаил Сергеевич, от имени российской милиции приношу вам извинения за причиненное беспокойство. Можете обратиться по этому поводу с жалобой в установленной форме, в определенный законом срок.
– Да ладно, че уж там… – махнул я рукой.
– Эх, нашлась бы эта книга в какой-нибудь подсобке, – мечтательно сказал Лазарев, выходя на улицу, – сразу бы все дело прекратилось. Мало ли чего в запасниках теряется – находится…
Я закрыл дверь за милиционером. Нет, уважаемый капитан Лазарев, не обнаружится эта книга ни в какой подсобке. Потому что нет ее там. И у меня тоже нет, честное слово! Мамой клянусь! И не крал я, чтобы продать за границу. Ее теперь не то что за границей нет, ее на Земле нет, не существует! По крайней мере на этой Земле.
