Влад помолчал.
– Включи видео, – потребовала она. – Я хочу на тебя посмотреть.
– Прости, – сказал он и выключил связь.
И попросил больше ни с кем его не соединять.
Наверняка она там беснуется, подумал он. Требует снова их связать, требует доступа к телевизору или в сеть. Пройдет еще несколько дней, и ее отпустят, и кто знает, что она тогда сделает.
Его она никогда не простит, но он на это и не рассчитывал.
Говорят, что матери привязаны к сыновьям больше, чем отцы. Говорят также, что пока ребенок мал, не умеет ходить, говорить и играть в футбол, отцу с ним не особенно интересно, что в мужчинах это просыпается позже.
А у него, по сути, и не было шанса узнать своего сына.
Сначала это был просто постоянно кричащий, хныкающий и пачкающий подгузники кусок плоти, а потом его устами заговорил Ломтев. А когда Ломтева удалось таки изгнать, как выяснилось, временно, Ника пришлось отдать другим людям.
Спрятать на другом континенте.
Ради его же безопасности.
Как отец, Влад надеялся, что Ломтев никогда не вернется.
Как заместитель директора СВР по оперативной работе он всегда держал в голове такую возможность.
И строил планы.
Ведь удача зачастую обходит стороной тех, кто к ней не готов. Если, конечно, хоть что‑то из этого можно назвать удачей.
Он опустошил стакан – лед уже растаял и воды в напитке было больше, чем виски – взял со стола револьвер и приставил его к виску.
Сегодня? Не сегодня?
Большую часть жизни его вела ненависть. Большую часть жизни он был убежден, что цель оправдывает любые средства. Большую часть жизни он считал, что готов заплатить любую цену, сколь бы высокой она ни была.
Он убеждал себя, что делает это все ради республики, но возможно, это был самообман. Возможно, это было оправдание для того, чтобы продолжать идти по выбранному им пути.
Он хотел бы верить в то, что проливает кровь не ради крови, а ради чего‑то большего. Он принес на алтарь этой мести свою жизнь.
А потом и не только свою. И сейчас, когда он вроде бы победил – пусть временно и локально, но победил и отодвинул угрозу от границ республики, и нанес империи такой удар, на восстановление которого уйдут годы, его вдруг заинтересовал еще один вопрос.
А стоило оно того?
Может быть, и правда существуют другие пути?
Но тут уже ничего не изменишь. Он такой, какой есть. Он сделал то, что сделал. И он, наверное, если бы ему предоставили возможность выбирать, сделал бы это еще раз.
Ломтев наверняка был рад такому исходу.
Что по этому поводу думает сам Ник, Влад, может быть, уже никогда и не узнает.
Сегодня? Не сегодня?
Он спустил курок.
Глава 32
Ник понятия не имел, как Ломтеву удалось выбраться из Кремля после убийства императора, его приближенных и всей его гвардии. Как обычно, он не помнил того, что было, пока он отсутствовал.
Он вернулся в свое тело уже поздно вечером и обнаружил его, сидящим на остановке в каком‑то спальном районе Москвы. В кармане куртки он нашел мобильный телефон, а сзади за пояс был засунут пистолет. Ник посчитал, что это для него.
Самому Ломтеву пистолет был без надобности.
Он проверил последние звонки в телефоне. Последний исходящий был сделан на номер Льва всего десять минут назад. Что ж, это и тот факт, что Ник сидит на остановке в то время, Когда транспорт уже почти не ходит, скорее всего означает, что за ним скоро приедут. Ник не горел желанием видеть Льва, но идти ему в любом случае было некуда, и он решил дождаться развития событий.
Только потом он открыл новости и обнаружил, что именно натворил его предок.
Наверное, в его личной биографии это назовут бойней номер два. Если, конечно, биографы закроют глаза на несколько инцидентов, пока они выбирались из Австралии.
Где‑то далеко завывали сирены. Ник сообразил, что он все еще в розыске, и теперь, наверное, его хотят найти еще сильнее, чем раньше. С другой стороны, после всего, может быть, наоборот, искать его будут не так усердно. Потому что… а ну как на самом деле найдут? И что дальше делать?
Он видел фотографии разрушений. Он видел обломки самолетов, валяющиеся во дворах и на магистралях. Он видел, что осталось от Кремля, который считался одним из самых защищенных мест на планете. Пожалуй, после всего этого поиски будут вестись спустя рукава. По крайней мере здесь, на земле.
Потому что люди в больших кабинетах могут требовать чего угодно, но рядовые оперативники должны прекрасно представлять, что с ними будет после установления визуального контакта. Похоже, им остается только надеяться, что Ломтев не собирается здесь задерживаться и быстро покинет страну.
Ник бы на их месте и пограничников всех убрал.
Вот что делать на своем месте, он не представлял. Поэтому продолжал сидеть на остановке и ждать, что будет дальше. Ведь не просто же так его Ломтев сюда посадил.
Через десять минут рядом с остановкой притормозила машина. Черный представительский седан. Задняя дверца открылась, из недр машины Нику помахал рукой Лев.
Ну, видимо, такой план.
Ник сел в машину, она сразу же тронулась с места.
– Прости, что не вышел встретить, – сказал Лев. – У меня все еще некоторые проблемы с тем, чтобы ходить.
– Я сожалею, – равнодушно сказал Ник. На самом деле, ему было ничуть не жаль.
– Да что уж теперь, – сказал Лев.
Ник заметил, что он очень бледен и к тому же потеет. Вряд ли тому виной была рана в ноге, хотя… Кто знает. А рука у него почему трясется? Не от страха ли?
Машина двигалась по городу. Улицы были практически пусты, в домах почти не горели окна.
Город пережил одну катастрофу и готовился к другой. Которая, возможно, будет еще хуже и не закончится за пару часов.
К войне кланов.
Если нет императора, то кто их остановит?
Нику было все равно.
– Куда мы едем? – спросил он.
Не то, чтобы ему на самом деле было интересно. В общем‑то, ничего уже не имело значения. После того, что сделал Ломтев, искать его будет не только СИБ. Охотиться начнут спецслужбы всех империй. И, скорее всего, не только они.
Ник не сомневался, что Ломтев сможет выиграть еще несколько битв. Но нельзя выиграть все.
Хотя, скорее всего, никаких битв больше не будет. Его попытаются застрелить с дальней дистанции. Или отравить. Или ударить молнией из‑за угла.
Аристократия довольно изобретательна в такого рода делах. В этом умении ей не откажешь.
– На обещанную встречу, – сказал Лев. – Нашим ребятам удалось договориться о ней с графом Кислицким.
Вот как, продумал Ник.
Значит, они все‑таки решили выполнить свою часть сделки. Хотя, тут можно понять их рвение. Если Ломтев решит, что с ним обошлись несправедливо, последует еще один раунд игры «раздави их в пыль».
Поэтому Лев так нервничает.
* * *
Графу Кислицкому было за шестьдесят, а выглядел он на все восемьдесят.
Впрочем, если посреди ночи вооруженные люди вламываются в твой родовой особняк, хватают тебя, полуодетого, засовывают в машину и везут в какой‑то подвал на окраине города, трудно сохранить достойный и презентабельный вид.
Граф был одет в костюм‑двойку, но без галстука, а из‑под пиджака выглядывала домашняя майка. На ногах не было носков, а цвет ботинок не подходил к цвету брюк. Остатки волос на голове всклокочены и приглажены рукой.
Проводник сидел на стуле и нервно поправлял очки. У стен и у двери стояли четверо боевиков ДВР в полной выкладке и легкой броне. Видимо, появление вооруженных людей на улицах в эти времена уже ни у кого не вызывало удивления, а полиция предпочитала закрывать на них глаза.
На боевиках ведь может быть и не написано, к какому клану они принадлежат.
Лев, все еще тяжело опирающийся на трость, вошел в комнату первым, и тут же опустился на один из двух свободных стульев. Второй, очевидно, предназначался для Ника, но тому не хотелось сидеть.
