— А никак нельзя их обойти? — Нино явно был растроен и уже предчувствовал тяжелые для него времена.
— Можно, но тогда будет только хуже. Для империи. Ты ведь помнишь главное? — Лулио кинул требовательный взгляд на Нино.
— Империя превыше всего. — Тихо ответил бывший ученик.
Лулио слегка расслабился и чуть улыбнулся.
— Я много вложил сил в твое воспитание и горд, что добился нужного результата. В любом случае я постараюсь остаться в живых. Но даже в этом случае ты займешь мое место, а мне давно пора заняться очищением своего духа. Но без помощи и своего совета я тебя не оставлю. Если же я не вернусь… Что ж… Все, что надо, ты знаешь. Император в курсе, так что с этой стороны проблем не предвидится. Только прошу тебя — постарайся стать ему другом. Это важно.
— Я не подведу тебя, учитель! — Нино кивнул и перевел печальный взгляд на огонь.
Некоторое время мужчины молчали.
— Иди, Нино. Мне надо готовится к отбытию, и к поединку с Врагом. Всю нужную информацию для своей новой работы ты найдешь здесь же в моем доме. Где — ты знаешь. Дом останется тебе, да и все мои сбережения. Мертвому они не нужны. Мы приходим в этот мир голыми, голыми и уходим из него.
Нино медленно поднялся. Постоял, глядя на учителя глазами, в которых плескалась боль и печаль. Потом резко опустился на колено и прижал руку Лулио к своему лбу.
— Прости, отец.
Лулио сглотнул образовавшийся в горле комок. Нино не был его сыном. Бывший в детстве беспризорником, он с радостью пошел в ученики к Лулио, когда тот его нашел. Но за годы ученичества настолько полюбил чародея, что стал почитать его как родного отца, которого никогда не знал.
Потрепав Нино по шевелюре, как в далеком детстве, Повелитель Чар, отвернулся, чтобы спрятать подозрительный блеск в глазах и повторил:
— Прощай, сын.
Резко поднявшись, Нино бросил прощальный взгляд на старого чародея и выскочил из комнаты. Лулио слегка вздрогнул, когда внизу хлопнула дверь, и прошептал.
— Ну вот и все. Почти все долги розданы. Остался последний, самый главный.
Посидев у камина еще около часа, Лулио тяжело поднялся и внимательно огляделся, будто прощаясь с домом. Затем поднял стоящую рядом со столиком заранее приготовленную походную сумку, накинул ее на плечо и отправился на крышу дома. Небо сверкало скопищем звезд, образующими странные фигуры, некоторые из них подмигивали игриво и ободряюще. Лулио улыбнулся, вытянул руки вперед, ладонями вниз и прищурился. Ладони стали жить будто своей жизнью, двигаясь в неслышном ритме, дирижируя неслышной музыке. Особой причины торопиться не было и чародей не стал гнать лошадей, а проделывал нужные упражнения с чувством, с толком и расстановкой, стараясь прочувствовать каждый жест, каждое завихрение энергий, каждый завиток ощущений. Аура чародея сначала скачком расширилась, охватив несколько прилегающих кварталов, ее границы затрепетали, впитывая разлитую вокруг энергию и одновременно чутко реагируя на возможный негатив. Все было чисто. Затем аура стала сжиматься, не выпуская наружу накопленной энергии. Через некоторое время она, посверкивая в чародейском зрении ярким пламенем, сжалась до размеров тела чародея — теперь ему не грозили никакие внешние воздействия — ни удары средней силы, ни ветер, ни вода. Продолжая танец, который Повелителю в принципе не особо нужен для дела, но радующий тело и более глубоко позволяющий прочувствовать течение событий, энергий, внутреннего настроения, Лулио вскинул руки к небу, развел их в стороны и раскинул свою чувственную и эмоциональную сеть в разные стороны, насколько только мог. Задача была не простой, но Повелитель Чар отработал технику управления природными энергиями на отлично. Он пробегал мыслью по каждому лучику света, каждому дуновению ветра, каждому звуку ночи, пока не почувствовал его объем, а затем сформировал мысль-желание и Суть Мира откликнулась ощущением присутствия и внимания к чародею. Вокруг него закрутился смерч, который он чувствовал только мысленно на уровне ощущений, но никак не телом, заключенным в невидимую аурную броню, которая, несмотря на свою крепость, совершенно не мешала дышать и двигаться. Внутренней энергии тратилось много, но Повелителю на это было наплевать — восстановиться он сможет довольно быстро.
Вой ветра достиг уровня, когда от звука начинают вибрировать зубы, но никто в округе не обеспокоился. Специальное проклятье Повелителя Чар заставляло людей в радиусе лиги не обращать внимания на неприятный звук, и удивительно, но никто даже не повышал голос, разговаривая, будто громкого воя стихии действительно не существовало и он не мешал разговору. В принципе, прилежащая к дому Повелителя Чар территория была настолько густо покрыта многослойными проклятиями и настолько хорошо контролировалась конструктами, что беспокоиться особо было не о чем. Лулио мог вполне начать ритуал и за городом, но ехать было лень, да и уверен он был в своих проклятьях. А если какой залетный чародей и услышит и почувствует, то все равно не поймет. Каждый Повелитель Чар обладал тайными умениями, о которых кроме него не знал никто.
Наконец, когда плотность воздушной стихии достигла нужного уровня, чародей легкими мысленными мазками зафиксировал перед внутренним взглядом несколько эмоционально-мысленных переливающихся образов, в которых содержалась суть задания и которые нашли свое отражение в ауре Повелителя, растекаясь в стороны странными вибрациями. Воздух, будто поняв, что от него требуется, поднял тело Чародея в воздух и с приличной скоростью понес его по прямой линии куда-то на юго-запад.
Еще с полсотни лет назад Лулио случайно смог вызвать и в течение многих лет учился управлять воздушной Сутью Мира с помощью обычных чародейских техник создания конструктов. Потом он еще долго удивлялся, почему никто кроме него этого не мог делать. А затем пришел к выводу, что так же, как он никому не говорит о своем умении, и другие чародеи могут скрывать, полагая эти способности личным и тайным достижением.
Вылетая за пределы территории, хоть и не принадлежащей ему, но по факту находящейся под его контролем, Повелитель Чар накрыл сферу смешанных управляющих образов вуалью-чувством тишины и воздух, подчиняясь приказу, образовал второй уровень воздушного слоя, гасившего по мере сил излишний шум. Лулио мысленно огляделся, проверил, все ли идет правильно и, улыбнувшись, облегченно растворился мыслью и ощущениями в полете, чувствуя нечаянную радость и веселую легкость в мыслях.
А внизу мелькали поля, деревья, точки городских фонарей или костры путешественников. Повелитель Чар с легким сердцем летел навстречу своей судьбе. И невдомек было старому и многомудрому чародею, что он смог разработать свой собственный механизм управления воздушным элементалем, о которых он ничего не знал, но которых воспринимал как часть природы. Впрочем, какая разница?
