— Дайте им на расшифровку неделю, — закончил король, переходя к столику с утренней почтой.
— А если не успеют?…
— Тогда повесьте кого-нибудь, чтоб пошевеливались.
Мы рождены, чтоб эльфы стали пылью,
И властелин наш править миром стал!
И Саурон нам кольца дал и крылья,
А вместо сердца ничего не дал!
Песнь назгулов
Над Иххарием висело матово-черное марево, закручивающееся в воронку. Несмотря на прекрасную погоду, ясное солнышко и полное безветрие, улицы полностью пустовали. Горожане попрятались по норкам и дрожали, не смея высунуть носа наружу. Столица Серой Земли будто вымерла. Огромные здания-кирпичи из серого камня стояли, словно мертвые скалы, не подавая признаков жизни. По узким улицам неторопливо фланировали разъезды стражников в одинаковых серых мундирах — вот и все дорожное движение.
Зато в порту уже несколько часов кипела жуткая суматоха. На закате из гавани выходила эскадра альдарей, неся в Ларию еще сто тысяч бойцов, а также нового члена Совета Двенадцати — Астарона Ледяного. Триста огромных судов стояли под парусами, а по трапам неслись бесконечные вереницы цреке, тащащих самые разные грузы.
Цреке — гордость Мурока Вивисектора, удивительное насекомое размером с человеческий кулак. Один цреке мало что стоит — они удивительно сильны для своих размеров, но все же не способны поднять больше четырех-пяти килограмм. Однако цреке — коллективные насекомые, и работают огромными бригадами. Несколько тысяч цреке могут перетащить даже целый корабль… и пару раз перетаскивали.
За последние годы цреке заменили на Серой Земле многих рабочих — они все больше умнеют и плодятся. Сегодня они еще не могут построить дом или сшить рубаху, но выкопать котлован под фундамент или собрать урожай хлопка уже вполне способны. А что будет завтра?…
Мастеровые и пеоны серых боятся и ненавидят этих шестиногих крохотулек — многие опасаются, что когда цреке поумнеют настолько, что смогут работать на фабриках и заводах, колдуны попросту истребят большую часть простонародья. Ведь в них отпадет надобность. Оставят ровно столько, чтобы производить достаточное количество солдат и слуг, а остальных… портал в Лэнг виден изо всех концов Иххария.
Среди вещей, тащимых цреке на альдареи, любой мог заметить огромное количество боеприпасов. А также тюки с летним обмундированием — это здесь, на Серой Земле, заканчивается осень, а в Ларии не за горами лето. Вторжение произошло в феврале, но сейчас уже на подходе май, и солдаты начинают преть в теплой зимней одежде.
А на один из кораблей шестиногие работники волокли нечто огромное, склизкое, сочащееся желтовато-бурой жидкостью. Этот предмет вяло подергивался и шевелил сотнями крохотных лапок. Матка. Матка цреке, отправляющаяся в Ларию. Там таких уже две, и они построили себе инкубаторы рядом с зиккуратом, но работа кипит вовсю, новые цреке нужны каждый день. Матросы этой альдареи стояли бледные и несчастные — матки цреке питаются почти исключительно свежим мясом, и никто не мог гарантировать, что взятых запасов хватит на все путешествие.
— А ну, осади назад!!! — брызгая слюной, орали шкиперы. — Все забито, мест нет, иди к соседям!
И послушные цреке немедленно поворачивали к соседнему трапу. Откуда их тоже вполне могли турнуть.
— Триста пятьдесят!!! — вопили у соседей. — Триста пятьдесят солдат на борт, и ни солдатом больше!
— Но у меня еще две роты… — ныл сопровождающий.
— Девай куда хочешь! А у меня сто матросов на борту, да еще груза столько, что альдарея чуть воду не черпает! Пшел, гречка!
Правда, разговор звучал совсем по-другому, если сопровождающим оказывался колдун — даже ничтожный фиолетовый плащ. В этом случае шкипер низко кланялся, лебезил и старался в лепешку расшибиться, только бы угодить повелителю.
Капитаны судов, сами колдуны, в этом участия не принимали. Все подобные треволнения они оставляли старпому из простонародья. А дело капитана — устроить альдарее попутный ветер.
На борт закатывали огромные бочки с ромом, сухарями, галетами, мелкими и ужасно кислыми яблоками, а главное — лимонным соком. Любое плавание всегда сопровождает жестокая цинга, и чтобы ее избежать, серые добавляют в грог слоновьи порции лимонного сока.
Плавание на альдареях серых — сущее мучение. Теснота, духота и кошмарное питание. Под стать и дисциплинарные методы — ром в качестве пряника и кнут в качестве… кнута. А также мужеложство — матросы серых порой годами не видят женщин, и в сложившихся условиях им не остается ничего другого. Тем более, что в последние годы это стало считаться нормальным — демоны Лэнга стремятся ослабить своих временных союзников и используют для этого все средства. Как известно, широкое распространение мужеложства снижает рождаемость и неизбежно ведет к вырождению нации…
Над крайней альдареей справа мелькала туча крылатых теней. Колдунья в оранжевом плаще, Аурела Ушастая, гордо всходила по трапу, сопровождаемая двумя сотнями вампиров Сумура. Большего количества она удержать не могла — даже столько давалось с превеликим трудом. Будь здесь Асмодея Грозная, серые смогли бы переправить в Ларию всех вампиров Темных Гор, но дочь Гелала навеки осталась в Закатоне, на дне огненной пропасти…
А на вершине холма стояли Яджун Испепелитель и Астарон Ледяной, наблюдая за серыми марширующими колоннами. Первый пока что оставался здесь, второй же отбывал с этой эскадрой на северо-запад, в Ларию.
— Давно я не покидал свой замок… — задумчиво произнес Астарон, глядя на вереницы цреке. — Пожалуй, слишком давно… Иххарий сильно изменился…
— К концу года он изменится еще сильнее, — мрачно добавил Яджун, глядя на каменные дольмены, меж которыми светились врата в мир демонов.
У альдареи «Миракулис», флагмана эскадры, единственного из всех не толпились солдаты — эту альдарею предназначили для совершенно иной цели. Сейчас у трапа высилась уродливая карикатурная фигура — полудемон Низ’ргнат охранял вход, время от времени взрыкивая в сторону мельтешащих под ногами цреке. Но большую часть времени он просто неподвижно смотрел на своего господина. В крохотных красных глазках мерцала глухая злоба и ненависть.
— Приступим, Астарон, — кивнул Яджун.
— Приступим, Яджун, — согласился Астарон.
Колдуны стали прямо перед порталом, сжали кулаки, скрестили руки на груди и хором начали читать речитативом на Наг-Сотхе:
— Йа Ш’б-Н’угр’тх йем’нх Эль-ака груенн’х! Йа аем’нх кулд зхем’н! Йа зхем’нфни н’куз н’гха’н-гн ки-куа ху-ехн зуб’нос!
