— Это означало, что надо прекратить разговор про сыр, иначе может произойти ссора, — объяснила девушка. — Больше не говори о тех вещах, которые есть у Давида.
— Особенно о сыре, которого у него уже нет, — подхватил домовой.
Вечером путешественники услышали скрип и стук, словно ехала какая-то повозка. Прятаться было негде, но всё-таки они залегли в выжженную солнцем траву и ждали, что будет дальше.
Оказалось, что по степи неторопливо вышагивает вол, везя большую гружёную телегу, а на телеге сидит баба в цветастой юбке, белой расшитой кофте и красном платке, повязанном каким-то странным, незнакомым Адели образом, так что концы платка торчали надо лбом. Это могла быть приятнейшая женщина, а могла быть страшная ведьма. Путешественники лежали, не зная, на что решиться, при этом Давид трясся от страха всем телом. Тем временем у телеги соскочило колесо, и обрадованный вол сразу же остановился.
— Батюшки! — всплеснула руками баба. — Что ж мне теперь делать?!
И она зарыдала в голос.
Иван встал, заставив её в испуге умолкнуть.
— Что случилось, мать? — спросил он. — Нужна помощь?
Баба отступила к телеге.
— Всё бери, ничего не жалко, — заговорила она, загораживая от Ивана телегу. — Только жизнь мне оставь.
Молодой человек хотел взглянуть на поломку, но баба вновь встала у него на дороге, преграждая подход к своему имуществу.
— Говорю тебе, что нечего у меня брать, но я последнего не пожалею ради жизни.
— Успокойся, матушка, я не разбойник, — засмеялся Иван. — Мы сами странники и спрятались, чтобы на нас не напали. Вон мои спутники.
При виде Адели баба успокоилась, а взглянув на домового, перекрестилась и замахала на него руками. Тот обиделся и отошёл в сторону.
— А я чуть Богу душу не отдала со страху, — призналась баба. — Думала, что разбойники вы и грабить меня хотите. Не велик у меня товар, да всё-таки жалко его лишиться.
— А что везёшь? — заинтересовался Иван.
— Холсты везу, мешки с мукой, горшки расписные, тарелки, миски глиняные, пряжу из козьей шерсти, платки, носки вязаные. На ярмарку, вишь, еду, да поломка у меня приключилась. Что теперь делать, ума не приложу.
Я помогу тебе, — вызвался Иван, — починю телегу. Но и ты помоги нам. Совсем у нас закончилась еда, а когда к людям выйдем, не знаем…
— Здесь нет людей, — перебила баба. — Только за озером людей можно встретить. Вон в той стороне.
— Так не снабдишь ли ты нас припасами на дорогу? — заключил Иван.
Баба помолчала, потом заговорила неуверенно и тихо.
— Не обессудь. И рада была бы помочь, но не могу. Должна я все свои товары на ярмарку доставить, чтобы продать. Деньги очень нужны.
— А продать не можешь? — спросил Иван. — Продашь нам кое-что из твоих товаров по рыночным ценам. Самой же лучше: меньше везти.
— Это можно, — охотно согласилась баба. — Только сперва ты мне колесо поправь.
Иван умело принялся за дело.
Давид кругами ходил вокруг телеги, наблюдая за работой Ивана.
— Готово! — объявил молодой человек, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Можешь теперь ехать хоть на край света.
— Зачем мне на край света? — испугалась баба. — Мне бы хоть до ярмарки добраться. Что тебе продать?
— Продать?! — завопил Давид. — Как же можно продавать еду, если Иван её только что отработал? Совести у тебя нет!
— А ты мою совесть не тревожь! — во весь голос завопила баба. — Не было такого договора, чтобы я продукты за работу отдала! Да и работа-то доброго слова не стоит, за час всё сладил!
— У меня есть деньги, — сказала Адель. — Я заплачу за еду.
— Вот это другое дело, — сразу утихомирилась баба. — Муки мешок могу вам дать, сыр ещё у меня есть. — За всё про всё прошу большую монету.
— Бессовестная ты женщина! — ужаснулся Давид. — Как можно за мешок муки и сыр просить большую монету? Да за два мешка муки и десять кругов сыра малой монеты и то много!
— Вот ты и продавай за малую монету, — отрезала баба. — А я разориться не хочу.
— Я дам большую монету, — вмешалась Адель.
— Не скупись, Давид, — урезонивал его Иван. — Нам сейчас важнее еда, а не деньги.
— Как это: не важны деньги? Ничего, можно денёк-другой и поголодать, но зато сохранить все монеты, а не отдавать их бесстыжей бабе.
— Вот и голодайте! — с надрывом ответила та. — А у меня для вас теперь нет ни муки, ни сыра. Им милость оказываешь, а они лаются, как собаки.
— Я покупаю муку и сыр, — сказала Адель, подойдя к ней. — Вот большая монета.
— А мне теперь твоя монета не нужна. Почём я знаю, какие теперь цены на рынке? Может, я за этот мешок муки вдвое больше возьму?
— Чтобы за мешок муки дали две большие монеты?! — захохотал Давид, причём в его смехе слышались слёзы. — Не бывать такому!
— Я дам две монеты, — торопливо сказала Адель и отдала деньги бабе. Она боялась, что вмешательство Давида ещё больше взвинтит цену.
— Так и быть, — решила баба. — Вот вам мешок муки.
Она скинула на землю не самый большой мешок, но девушка была рада, что торг был завершён, и ей не надо будет слушать ругань двух скупердяев.
— А сыр? — спросил домовой, приближаясь.
— Какой тебе ещё сыр? — спросила баба, крестясь и отступая к телеге. — Прочь поди! Прочь!
Она ткнула вола палкой, и он неторопливо зашагал прочь, увозя телегу и бабу на ней.
— Две монеты! Две монеты! — стонал Давид, и лицо его было искажено судорогой.
— Дороговато, конечно, — согласился Иван, не решавшийся в этом вопросе руководить действиями Адели. — Но жизнь всё-таки дороже.
Домовой глядел вслед телеге, увозящей сыр.
— Ну погоди, вредная баба, — пробормотал он себе под нос. — Не захотела отдать сыр нам, но и до ярмарки ты его не довезёшь. Сегодня же мои подружки полевые мыши по-своему распорядятся и сыром, и мукой, и всем, что у тебя там лежит.
Никто не слышал его слов.
Адель и Иван считали, что встреча с бабой доставила им мешок муки, Давид считал, что встреча с бабой лишила его спутников двух больших монет, отданных зря, и лишь домовой знал, что встреча с вредной бабой принесла расход прежде всего ей, но он не обременял себя лишними мыслями.
Путешественники вновь двинулись в путь и к вечеру вышли на берег озера.
— Здесь и переночуем, — решил Иван.
— Главное, чтобы в озере не жил дракон, — авторитетно заявила Адель.
— Какие у нас тут в озёрах драконы? — удивился Иван. — Ну, летают иногда… змей Горыныч, например, и прочие гады. Но чтобы в озёрах жили… Нет, такого не припомню.
Давид опасливо косился на озеро.
— Может, отойти подальше? — спросил он.
