Впрочем, если называть вещи своими именами, эрлесса Ниабель откровенно рисовалась и капризничала — потому что шеренги воинов, сходящие с кораблей и приветствующие главу Дома взмахами оружия, никак не могли вызвать скуку. Конечно, никто из здравомыслящих жителей Дома Эвнория не смел сказать ей об этом в лицо. Подобная непосильная задача была по плечу разве что Дрэю, лучшему и поэтому нелюбимому шуту из свиты Эвнория, но и он пока что предпочитал, облокотившись о перила террасы, внимательно разглядывать прибывающих на турнир.
Эвнорий Задумчивый, восемнадцатый тан Серебристой гряды, в очередной раз наклонил голову с поредевшими кудрями, отвечая на салют склоняющихся перед ним воителей. Как и положено достойному и умудренному годами правителю, его лицо не выражало ничего, кроме приличествующей любезности с оттенком легкой настороженности. Столько дивных воинов в одном поместье, пусть даже самом просторном и великолепном на всем Внутреннем океане, и пусть даже он сам их сюда позвал. Никто не сможет спорить, что идея была превосходной. Но когда рядом сходятся валленские арбалетчики, круаханские мечники и вандерские метатели боевого топора, а в довершение с только что причалившего корабля на берег сходят гладиаторы Ноккура Коварного — невольно хочется оглянуться на собственную стражу и вздохнуть, потому что она не выдерживает никакого сравнения с теми, кто проходит перед твоим почетным помостом.
Не выдерживает настолько, что люди Ноккура откровенно усмехаются. Или это просто их обычные гримасы? Эвнорий стиснул пальцы, на каждом из которых красовался перстень, стоящий больше, чем головы всех собравшихся в этот жаркий день на пристани. Он удержал взгляд Ноккура Коварного, предводителя лучшего отряда гладиаторов и не более чем положено приличиями, изысканно наклонил голову. Ноккур не слишком отличался от легенд о самом себе: худой, с темными сросшимися бровями и постоянно меняющимся выражением лица — вряд ли даже тот, кому принадлежит самый маленький и каменистый остров на Внутреннем океане, доверил бы ему свою жизнь. Но вместе с тем каждый боролся бы за честь принимать у себя воинов Ноккура и услаждать своих гостей их боевым искусством. А в дополнение к этому — иметь возможность с помощью данного искусства избавиться от самых нежелательных из гостей — чуть позже, когда стемнеет.
— Величественный тан, да будут благословенны твои дни и помыслы, — Ноккур отвел кудри ото лба и поклонился весьма учтиво. Это означало, что присланный на борт их корабля кошель содержал достаточно золота. Но поскольку предводитель редко делился со своими воинами до начала представления, физиономии за плечами Ноккура выглядели мрачно.
Ниабель скользнула глазами по его лицу, поднеся к губам жемчужины, которые перебирала между пальцами. Но особого любопытства в ее глазах так и не возникло.
— Я хотел бы представить тебе моих спутников, — продолжил между тем Ноккур, — но не знаю, будут ли тебе интересны обычные гладиаторы.
Эвнорий снова наклонил голову.
— Корри и Рэйшан, никто лучше них не сражается на коротких южных мечах.
— Уннирон — если выпустить на арену десяток тигров, он сокрушит их всех
— Эбердин и Луйсар, они храбрее всех дерутся на скаку и прыгают с коня наземь.
— Линн — ты сосчитаешь до трех, а она бросит в цель десять ножей, и не промахнется.
— На твоем месте, братец, я бы постарался получше запомнить физиономии каждого из этих обычных и не заслуживающих внимания, — послышался вдруг громкий голос из-за спины Эвнория. — По крайней мере, когда кто-то из них задумает тебя пришить в темном углу, ты всегда сможешь обратиться к ним по имени и попросить не делать слишком больно.
Голос принадлежал человеку невысокого роста, с подвижным смуглым лицом, одетому в костюм из ярко-изумрудной ткани, цвет которой ударял в глаза насктолько сильно, что больше ничего в его внешности не было заметно. Странное действующее лицо полулежало на перилах, изящно опираясь на локоть, и помахивало длинной веткой с бледно-розовыми цветами.
— Впрочем, — продолжил человек, указывая веткой, словно жезлом, в сторону отряда Ноккура, — если тебя притиснет в углу вон та рыженькая, позови меня, я с удовольствиме с тобой поменяюсь.
Стоявшая в толпе гладиаторов девушка с коротко остриженными кудрями кинула на него сумрачный взгляд, положив руку на ножны висящего на шее кинжала, но так и не разомкнула губ.
— Я ошибаюсь, великий тан, или твоя свита приписывает нам ремесло наемных убийц? — холодно спросил Ноккур, вскидывая брови.
— Я ошибаюсь, братишка, или твои гости приписывают мне что-то общее с твоей толпой дармоедов? — человек в свою очередь закатил глаза под лоб, принимая высокомерно-оскорбленный вид.
— Предводитель Ноккур сейчас поймет свою ошибку, — спокойно заговорил Эвнорий, и только уголки его губ слегка дрогнули. — Не обращайте внимания, это всего лишь Дрей. И этим все сказано.
— Я понимаю, — Ноккур выпрямился, постаравшись согнать с лица неудовольствие. — Таких обычно держат, чтобы они надоедали всем своими глупостями, помогая понять, что такое истинно мудрые высказывания.
— Любопытно, а для чего держат гладиаторов? Чтобы всем надоели тупые вояки, и стала понятна истинная ценность мирных людей?
— Дрей, ты переходишь границы, — глядя на потемневшее лицо Ноккура, Ниабель покачала золотистой головкой. — Держи себя вежливо с гостями турнира. А то ведь, если я попрошу тана Эвнория побить тебя палками, он мне не откажет.
— Дражайшая сестренка, ты не станешь тратить очередную просьбу на невыгодные вещи. Насколько я тебя знаю, ты открываешь свой милый ротик только ради нового ожерелья или пары серег. Ну в крайнем случае разве что браслета, но тогда желательно подарить тебе сразу два.
Человек в ярко-зеленом костюме привстал с перил и изобразил витеиватый поклон. Казалось, его совершенно не трогают ни нахмуренные брови Эвнория, начавшего постукивать пальцами по подлокотнику парадного кресла, ни угрожающие взгляды выдвинувшихся вперед воинов, причем не только из отряда Ноккура, а всех, кто находился поблизости и мог слышать его речи.
Один из гладиаторов пихнул локтем ту самую девушку с рыжими кудрями:
— Эй. Линн, а с тобой что случилось? Нас тут пытаются обидеть. Раньше ты бы за словом в карман не полезла.
— Пока не заметила, Луйсар, — ее голос звучал чуть хрипловато. — Вам тут пытаются говорить правду, только и всего.
— Я не знал, Ноккур, что в твоем отряде могут быть женщины, — Эвнорий отвлекся, заинтересованно взглянув на говорившую девушку. Высокого роста, в простом темном одеянии с разрезанными до половины рукавами, чтобы не стеснять движений, она слегка сутулилась, словно пригибаясь к земле перед прыжком. Широкий пояс, весь увешанный метательными кинжалами, стягивал талию так туго, что воображение невольно пыталось дорисовать остальные части фигуры, скрытые в свободных одеждах, но немного отпугивало выражение лица с вечно опущенными вних углами губ и четкой складкой, пересекавшей лоб. — Что, ты говорил, она умеет делать?
