— Так и должно быть. Ваш рассудок слишком неповоротлив, чтобы вместить мудрость материи мира. Но ваше тело будет помнить, и когда придет время, оно само подскажет вам, как поступать.
На этот раз Беля держалась более легкомысленно — возможно, потому, что разговору с многолюдной компанией придавала меньше значения, собираясь сообщить не столь священную, по ее мнению, информацию, как в прошлую встречу. И все же основная часть присутствующих никогда не видела ее такой сдержанной и серьезной. Как и в прошлый раз, Беля развела огонь, бросив туда какие-то травы, но отвар кипятить не стала, а усевшись на ступеньках перед алтарем, прочитала, пожалуй, самую длинную и уж точно — самую доступную нашему пониманию свою лекцию.
— Запомните, герчеяуре, что все учебники по истории способны рассказать только о тех достижениях ушедших цивилизаций, которые перекликаются с потребностями общества в данный исторический момент. Таким образом, польза от древней мудрости определяется масштабом запросов современного сознания. По мере того, как меняется человек, многое для него как бы открывается, а многое как бы перестает существовать. Эволюция определяет историю, а не наоборот. Наша с вами дистантная боевая техника — одна из таких якобы не существовавших, заново открытых систем.
Вы сейчас находитесь на территории древнего святилища, настолько древнего, что культ, для которого оно предназначалось, погиб задолго до того, как современная цивилизация родилась. Не вдаваясь в религиоведческие подробности, этот культ был — и остается — самобытной и самодостаточной, многоуровневой, идеально сбалансированной, безупречной системой преобразования человеческой природы. Преобразования любого типа, здесь главное не результат, а собственно транзит — видимо, древние священнослужители были людьми довольно практичными, или безрассудными, или уверенными в себе, — в любом случае, они были в особых отношениях со временем.
Все вы привыкли к условному отсчету времени, к искусственно принятым отметкам на часах, на календаре, и никогда не задумывались о его истинной сущности. А между тем время — это главный инструмент любой деятельности, это первичный и самый совершенный материал. Умеешь управлять временем — владеешь всем. Власть над временем — это способность таким образом подготовить всю материю мира, чтобы требуемое появилось само собой. По существу, время означает определенное состояние материи.
Не отвлекаясь на попытки исчерпать словами сущность времени, скажу только, что измерение не должно быть самоцелью — бессмысленно стараться как-то определить, объективировать, вычислить время; гораздо полезнее как в познавательном, так и в прикладном смысле научиться настраиваться на те или иные его ритмы для решения конкретных задач. Таким образом, мы приходим к ключевому определению: время — это обстоятельства, практически пригодные к осуществлению избранной цели. Это материальная субстанция, которую можно изменять. Чтобы добиться этого, вы должны познать структуру материи.
Сущность материи мира, так же как сущность времени, скрыта от стороннего наблюдателя и не может быть полностью выражена в словах. Поэтому мы вновь ограничимся определением, целесообразным с точки зрения нашей текущей деятельности. Остановимся на том, что материя — это поток разночастотных сигналов. Частота — это доля духа, то есть некоей конечной интенции, в материи — безграничной, бесформенной породе всего. Так вот, искусство преобразования одних сигналов в другие и есть искусство управления временем.
Однако время и материя, хоть и существуют сами по себе, для человека доступны лишь в рамках его восприятия. Плоть времени — это осознание. Чтобы вы наглядно представили, с чем предстоит работать, я открою вам истинную структуру материи. Достигнуто это будет путем изменения вашего осознания себя в материальном мире.
С этими словами Беля поднялась и взяла с алтаря уже знакомый некоторым из нас бубен с каменными пластинками.
Движения ее вокруг алтаря остались, кажется, в точности такими же, но вызвали на этот раз другой эффект. Поначалу все просто наблюдали за ней, размышляя над ее словами, и лишь постепенно, незаметно для себя погрузились в гипнотическое оцепенение. В какой-то момент я почувствовал, что не в состоянии пошевелиться, словно меня парализовало, а потом внезапно увидел площадку и старателей со стороны, как будто с большой высоты. Беля вытянула руки перед собой и несколько раз повторила жест, словно призывая к себе что-то; глаза у нее снова вспыхнули прозрачными бликами, как фары, пространство словно начало преображаться, перестраиваться, и внезапно я не то чтобы увидел, а скорее всем телом почувствовал движущиеся повсюду неведомые, невидимые и неосязаемые силы. Беля взмахнула руками, как крыльями, и взмыла в воздух на высоту больше человеческого роста.
Дальнейшее запомнилось мне смутно, как обрывки сна. Несомненно только одно: все мы испытали какой-то новый, неизвестный способ восприятия, и пережили все примерно одно и то же. Появились невероятно тесные и душные лазы, напоминавшие узкие щели в, казалось, совершенно непроницаемой породе, а потом вдруг — необъятные пустые залы, похожие на целый подземный космос; мелькнули города, села, которых я раньше никогда не видел; все представлялось как в негативе, в совершенно непривычной форме: коробки зданий просматривались насквозь, под ними зияли подземные пустоты, и повсюду кишели габбро. Затем я словно увидел всю планету со стороны, силовые линии, пляшущие по ее поверхности — вязкие, черные, как кнуты, и белые, искрящиеся, как молнии. Осталось общее впечатление органичного, непосредственного знания, как будто на несколько мгновений я ощущал всю землю, как собственное тело. Впоследствии память об этом переживании стала для всех старателей основой дистантной боевой практики, подспудно подсказывая нужные действия среди материальных объектов.
Очнулись мы все снова на базе. Чем закончился процесс инициации накануне, как мы вернулись обратно — все оказалось забыто. Столпившись возле жилых корпусов, мы принялись бурно обмениваться впечатлениями, и только знакомый перезвон световых полей, донесшийся из храма, заставил нас прерваться: мы забыли о времени начала занятий, тогда как Беля со свойственной ей пунктуальностью невозмутимо вышла не тренировку, хотя обучать было некого. Мы насколько могли быстро собрались и нестройной толпой молчаливо подтянулись на площадку. Беля, толкнув в сторону разбитой глыбы яркую вспышку, которая соединила обломки обратно в цельный камень, обернулась к нам, уперла руку в бок и недовольно заметила:
