И произнеся это, Мъяонель ласково погладил руку женщины, прислуживавшей ему.
Сказал Лорд Зерем:
— Как я понимаю, вы хотите, чтобы я выступил на вашей стороне?
Поразмыслив некоторое время, покачал головой Хозяин Рощи:
— Нет. Достаточно будет и того, чтобы вы вовсе не участвовали в этих сражениях.
— Но, — возразил Лорд Зерем, — может сложиться так, что даже и за этот нейтралитет Восседающие в Совете, расправившись с вами, покарают меня. Поймите, меня могут вынудить напасть на вас!
Сказал Мъяонель, усмехнувшись:
— Все зависит от того, как объяснить свой нейтралитет. Не сомневаюсь, что захотев, вы найдете нужные слова и отыщите причины, которые покажутся Совету убедительными. Кроме того, после войны некому будет мстить вам, ибо я уверен в победе.
Усмехнулся тогда и Лорд Зерем:
— Что станете делать, — спросил Повелитель Бестий, — вы и ваши союзники, когда Тарнааль, Ангел-Страж, обрушится на вас?
— Мы знаем — что, — ответил Мъяонель. — Впрочем, вы можете пренебречь моим советом и в новой битве выступить на стороне Совета. Да, Лорд Зерем, выбор, который вы должны сделать — трудный выбор. Ведь если вы ошибетесь, вряд ли победившая сторона проявит к вам снисхождение.
На том распрощались они. Пребывая в задумчивости, покинул замок Мъяонеля Лорд Зерем. Когда же ушел он, воскликнул Принц Каджей:
— Проклятье! Я ничего не понимаю! Зачем ты отпустил его?!
— Именно по тем причинам, которые я указал. Некогда он помог моему родичу, а неблагодарность — это не то, что приличествует Лорду.
— Отчего же тогда ты отказался от его помощи и отверг союз с ним?
— Я думал об этом, — ответил Мъяонель, — но в ходе нашей беседы пришел к мнению, что этот Зерем не слишком многое знает о чести, жаден, лжив, и, по-видимому, вполне способен на предательство. К чему мне союзник, от которого я каждую минуту стану ожидать удара в спину?… Но оставим его. Лучше расскажи мне о том, как идет война с альвами и людьми.
И начал свой обычный доклад Принц Каджей (а он и его приближенные руководили этой войной), и рассказал о потерях и успехах. Местные королевства уже оправились от первых ударов, нанесенных армией каджей и змеелюдей, князья альвов и короли людей собирали свои армии и блокировали дальнейшее продвижение нападавших. Преимущество в числе было не на стороне каджей, но они были подготовлены лучше, и, кроме того, неоценимую помощь оказывало им воинство джиннов, вышедшее из пустыни и подобно буре обрушившееся на армии Совета. Покамест в битвах неизбежно побеждали сражавшиеся под водительством Принца Каджей, однако немало воинов потеряли они в засадах, устроенных альвами и людьми, которые были лучше знакомы с этой местностью.
Выслушав Принца Каджей, обговорил Мъяонель с ним некоторые детали общей стратегии и отпустил его с этим.
И вот, по прошествии двух дней, доложили демоны-дозорные о появлении на краю Рощи Келесайна Майтхагела и союзников его. И собрал Мъяонель союзников своих, и вышел навстречу им. И была битва.
Раскрыл Яйрис Врата Огня и раскрыл Тромонд Врата Ветров, но Ауг ослепил их и направил их силу друг на друга. В поединке одолел Господин Випер Лорда Алкара, но в то самое время, когда торжествовал он победу, один из сыновей Алкара, вооруженный волшебным оружием, поразил его. Пройдя через глаз Змеиного Лорда, пронзила стрела мозг его и вышла из затылка. Аспид и Каскавелла отравили Дейму, и внесли яд в саму Силу ее, но были вынуждены отступить пред стеной молний, что рассыпал Келесайн Майтхагел. На колдовском облаке поднялся он в небо — был гневен лик его, и непереносимый блеск окружал облако. Увидели Лорды могущество Повелителя Молний во всей полноте, и, устрашась, отступили. Но засмеялся Мирэн и также вознесся к небесам. Избавившись от плотского облика, стал Владыка Безумия пеленой дыма, тьмою, ядовитым туманом, гибелью, черной бурей, порчей на теле мира. Молнии Келесайна были бессильны поразить его. Мирэн смеялся, и голос его слышался Келесайну повсюду, и почувствовал Повелитель Молний, как слабеет он, ибо отрава Мирэна постепенно проникала в него. Тогда громким криком закричал Келесайн и воздел над собой руки, и увидели сражающиеся, что ярчайший свет исходит от него, как от солнца. В ослепительной вспышке рухнул этот свет вниз и затопил все вокруг на многие мили. Когда рассеялся свет, увидели, что не вся тьма исчезла, некоторая ее часть затаилась под скалами и камнями. Также и в некоторых местах без всякой видимой причины воздух казался темным и искаженным. Но голоса Мирэна не было слышно и присутствия его более не ощущали сражающиеся.
В то самое время вел Мъяонель поединок с Джордмондом-Законником, и побеждал его, ибо хотя и равно было искусство их (а велико было это искусство!), но в Силе превосходил Мъяонель Джордмонда, и, кроме того, беззаконие, присущие Царству Бреда, само по себе имеет преимущество перед упорядоченными законами существующего мира, ибо гибельно первое — последнему, и поглощается последнее первым при столкновении их.
Уничтожив Мирэна, крикнул Келесайн Джордмонду:
— В сторону, друг мой! Не тебе противостоять этому порождению зла и не мне повергать его! Пусть теперь он сразиться с самой Справедливостью!
Отступил Джордмонд в сторону и оперся на плечи соратников своих, ибо был сильно изможден поединком и весьма близок к поражению. Не стал преследовать его Мъяонель, ибо увидел в этот миг то, что видел уже однажды: небо, рассекаемое на части от горизонта до горизонта, разбиваемое сверкающими лучами, трепещущее от трепетания крыльев Ангела-Стража. Явился тот на поле брани по зову Келесайна и устремился к Мъяонелю и соратникам его, и хотя была неспешна его поступь — всего-то семь лиг и еще семьсот шагов проходил Ангел-Страж за один шаг — но неотвратима, как сама судьба. И увидели стоявшие на поле брани, что есть подлинная Мощь. И восторжествовали Восседающие в Совете и союзники и вассалы их, пришедшие с ними.
Тогда распахнул Мъяонель свой плащ и извлек на свет шкатулку, некогда найденную им в руинах Вороньего Острова. И мимоходом удивился он — отчего нет признаков гниения на этой шкатулке, как происходило со всеми предыдущими? Но не до удивления и не до любопытства было ему теперь, ибо близка была гибель. Открыл он шкатулку и извлек из нее нечто невидимое. И, воздев руку, направил это невидимое, как птицу, к приближающемуся Стражу.
Ничего не увидел Тарнааль, но ощутил он, как будто бы что-то покинуло ладонь Мъяонеля. Ничуть не обеспокоился Ангел-Страж, ибо знал, что почти совершенно неуязвим для заклятий и стихий, и продолжал двигаться дальше, уверенный в своей силе.
