Доррин ищет Лидрал и находит ее близ камбуза, с Петрой и Рейсой. Все три женщины полностью вооружены.
— Может быть, это и не понадобится... Я надеюсь.
Он поднимается наверх и спешит к машинному отделению.
— Надо бы закрыть люк. Белые приближаются.
— Нельзя, — возражает Яррл. — Мы здесь задохнемся.
— Ладно, но оставайтесь внизу. Не вылезайте на палубу, пока все не кончится.
— Понятно, — Яррл бросает в топку очередную лопату угля и поворачивается к Рику: — Уразумел, что сказано, малец?
— Да, мастер Яррл.
Доррин снова взбирается на мостик. Белый корабль уже приблизился к «Черному Алмазу» примерно на дюжину кабельтовых, так близко, что на его борту можно прочитать название — «Белая Буря».
— Передай-ка штурвал мне, — говорит юноша, покосившись на приближающееся судно.
— Стоит ли? — возражает Тирел. — Рулевой из меня всяко получше, чем из тебя.
— Знаю. Но хороший рулевой нужен мне живым. Да ты и сам, небось, не хочешь, чтобы тебя поджарили.
— Само собой, но я надеялся, что ты сможешь меня защитить.
— Ежели я сумею защитить себя, то буду считать, что мне повезло, — признается Доррин.
Тирел тревожно смотрит на угрожающе близкую пенистую линию прибоя.
— Не подходи ближе к берегу. А когда будешь огибать Девалин, тебе придется отвести «Алмаз» от оконечности мыса еще самое меньшее на дюжину родов.
— Может, я начну маневр прямо сейчас? — спрашивает юноша.
— Попробуй, — кивает Тирел. Он передает штурвал и сходит с мостика, однако в трюм не спускается, а задерживается у люка.
Доррин принимает штурвал. Ну почему за что он ни возьмется, его непременно угораздит попасть в затруднительное положение?
Между тем «Белая Буря» вспарывает волны, и расстояние между двумя судами хоть и медленно, но неуклонно сокращается. Если «Черный Алмаз» и прибавил в скорости, этого пока незаметно.
С порывом ветра лицо юноши обдает дымом. Он морщится. Судовую трубу следовало сделать повыше: это не только избавило бы от копоти, но и увеличило бы тягу. Но всего не предусмотришь, тем паче что у него никогда не хватало времени. Одно то, что машина пока работает без сбоев, уже можно считать чудом.
Подняв глаза, он замечает, что труба начинает дымить сильнее и одновременно улавливает усилившуюся вибрацию корпуса. Яррл определенно прибавил оборотов.
Теперь скорость «Черного Алмаза» ощутимо возрастает, однако для того, чтобы обогнуть мыс и вырваться на морской простор, где встречный ветер лишит «Белую Бурю» возможности продолжать преследование, Доррин должен будет отвернуть от земли, а значит, еще больше сократить разрыв между судами.
Юноша налегает на штурвал, и корабли сходятся так, что он отчетливо видит стоящего на мостике «Бури» человека в белом.
Маг поднимает руку. Над верхней реей «Алмаза» с шипением пролетает сгусток белого огня.
— Отворачивай! — кричит Тирел. — Назад!
Доррин снова налегает на руль, стараясь вывернуть судно на прежний курс и оторваться от противника. Второй пущенный с «Бури» шар пролетает совсем близко — настолько близко, что юношу обдает жаром и хаосом. Понимая, что следующий попадет в него, и надеясь, что ему удалось заложить правильный курс, юноша перехватывает штурвал одной рукой, а второй, как только к судну устремляется еще один сгусток пламени, вскидывает вверх посох.
Пламя, словно ударившись о невидимую преграду, растекается вокруг Доррина и поднятого им посоха. Помедли он долю мгновения — и было бы уже поздно. Удар отражен, однако руку пронзает боль, а его сила заставляет юношу выпустить штурвал. Корабль резко кренится. Торопливо схватившись за колесо, Доррин выравнивает судно, стараясь отвернуть его от опасной береговой линии, и одновременно вновь поднимает посох для защиты от очередной огненной атаки.
Шипящее пламя вновь обтекает его, и ветер уносит назад гаснущие на лету искры. Неожиданно «Алмаз» начинает отрываться от «Бури» — впечатление такое, что белый корабль стоит на месте.
Оттуда посылают еще один шар, но он падает в зеленую воду за кормой «Алмаза». Доррин слегка поворачивает штурвал, направляя судно в открытое море, подальше от песчаных отмелей и коварных утесов.
Голова у него болит, плечо пульсирует, а когда он берет посох в поврежденную левую руку, болит и она — кажется, сломан большой палец.
Вода за кормой вскипает при падении еще одного шара.
— Мастер Доррин, давай я встану к рулю.
Юноша кивает, и Тирел занимает место на мостике. Направляемый его умелой рукой «Алмаз» уходит все дальше от материка.
Однако посох приходится держать наготове: «Буря» не прекращает преследования и не оставляет попыток поймать нужный ветер. Но сократить разрыв Белым не удается. Шхуну сносит к мысу, и ее капитану становится не до погони.
Доррин ковыляет к машинному отделению.
— Сбавь ходу! — кричит он Яррлу.
Утерев потный лоб, старый кузнец закрывает дверцу топки. Доррин прислушивается. Двигатель стучит... Кажется, с перебоями. Это ему не нравится. Прихрамывая, он возвращается к мостику и спрашивает:
— Тирел, мы сможем пойти под парусом?
— Только отойдем сперва подальше от берега.
— Я собираюсь разрешить всем вернуться на палубу.
— Давай... — Тирел громко смеется, показывая в сторону мыса и сплевывает по ветру: — Белые ублюдки нас все-таки упустили!
— Можно подниматься! — кричит Доррин и, вконец обессилев, садится прямо на палубу. Рядом, с корзинкой в руке, появляется Лидрал:
— Тебе нужно подкрепиться.
Доррин не возражает.
— Что у тебя с рукой?
— Защемило.
Лидрал качает головой, и ее короткие волосы разлетаются на ветру.
— Я сбегаю за Риллой.
Тирел, отчаянно фальшивя, затягивает скабрезную песенку, а Стил с парнями лезут на реи — ставить паруса.
— Стереть город с лица земли! — приказывает Стирол, глядя на зажатый в руке почерневший амулет.
— Весь город? Людей, сдавшихся и принявших знамя Фэрхэвена?
Глаза рыжеволосой волшебницы расширяются.
— Мне плевать на людей, пусть убираются куда угодно! Речь идет о самом городе. Здесь пал Высший Маг, и само существование этой дыры есть оскорбление для Фэрхэвена. Я хочу увести весь домашний скот и все запасы зерна. Урожай должен быть убран, после чего поля будут прожжены огнем и засеяны солью. Здания — до единого! — следует сравнять с землей, волнорез разрушить, а гавань засыпать камнями.
— Вот уж не думала, что ты так любил Джеслека.
— Я его ненавидел, но в этом ли дело? — бархатным голосом произносит Стирол. — Мир должен знать, что покушение на Высшего Мага влечет за собой страшную кару!
