— Вероника Антоновна! Вас к телефону!
Лариса — старший продавец, появилась перед ней так неожиданно, что Ника испуган-но вздрогнула. Сегодня она не поехала к матери, целый день была в магазине и задер-жалась здесь допоздна. Так кому же надо звонить в конце рабочего дня? И самое глав-ное, она, кажется, всё ещё не перестала бояться поздних телефонных звонков. Даже уз-нав голос Ларионова, пальцы её, державшие телефонную трубку, продолжали мелко под-рагивать.
Опять двадцать пять! Ну, сколько раз можно говорить, что она не станет участвовать в этом конкурсе…
— Неужели вы думаете, что у меня такой отменный вкус, или я очень богатый спон-сор? Увы, Павел Яковлевич! С первым у меня всегда было плохо, а отсутствием второго я страдаю теперь. Да и, в конце концов, не много ли различных шоу — представлений проходит в нашем маленьком городке? — сердито выговаривала Ника.
Но видимо на другом конце провода кто-то тоже, долго приводил какие — то свои дово-ды, потому — что Ника, наконец, произнесла усталым голосом:
— Ну, хорошо! Надеюсь, скоро в учебных заведениях начнутся летние каникулы, и я тоже отдохну от всех этих многочисленных мероприятий.
Ника тревожно вглядывалась в огромное старинное зеркало, в тусклой зеркальной по- волоке которого отражалась стройная женщина, со слегка выпуклым животом, выделяю-щимся в облегающем фигуру платье…
Абсурд! Полный абсурд! Она же проверялась на тест. Он показал, что беременности нет. Да и Володя говорил, что от него детей уже не может быть! А если ошибается не только Володя, но и тест? Хотя Ольга, бывшая одноклассница, а теперь её подруга, так рьяно защищала это импортное нововведение, что Ника почти успокоилась!
Но неужели все эти импортные штучки никогда не ошибаются? А кой-какие измене-ния в организме, разве это ещё не признак беременности?
— Стрессовые ситуации, которым ты в изобилии подвергалась в эти месяцы, спровоци-ровать могут что угодно, а не только ложную беременность! — авторитетно заявляла Оль-га, и Ника соглашалась с ней.
Ведь тошнота прошла, головокружение тоже, только вот аппетит, поистине стал волчий. Ника жует каждую минуту, и всё равно, кажется, что она голодна.
— Наверное, это весна так действует на меня! — смеясь, говорила Ника матери, когда несколько дней назад она приезжала помочь ей на огороде.
Тогда Мария хотела сказать дочери о том, что не только аппетит, но и та странная красота, что сопутствует всем беременным женщинам, чувствовалась в Нике. Но Мария тогда благоразумно промолчала. Она ведь знала, что лишь одно упоминание о Володе, выводит её дочь из равновесия. Но Мария знала, что разговор необходим, пусть даже он и неприятен Нике. После него, что-то должно проясниться, и может тогда всё вста-нет на свои места, и глаза дочери уже не будут такими грустными и жалкими, как у побитого котёнка. Нельзя, что — бы дети видели её такой.
Ника провела ладонью по тонкой искрящейся материи, расправляя мельчайшие скла-дочки своего красивого платья. Уже в который раз, тревожно оглядела свою фигуру в огромном старинном трюмо. Оно всегда стояло в углу зала, и Ника помнила его ещё девочкой.
— Как я быстро поправилась! — произнесла она негромко, но Мария, сидевшая на ди-ване, и массирующая свою больную ногу, вдруг остановилась, внимательно взглянула на свою дочь, и произнесла:
— Вероника, я давно хочу спросить тебя.
— О чем — же?
Ника догадалась, что именно хочет сказать ей мать, но сейчас не время заводить этот разговор. Резко крутанувшись на тонких каблучках, Ника гордо вскидывает голову, краем глаза замечая, как огоньки на её платье дрожат и мигают.
— Ты хочешь спросить, когда я вернусь с этого растреклятого вечера? Не беспокойся мама, ещё засветло! Сейчас уже поздно темнеет…
Подхватив маленькую лакированную сумочку с длинной ручкой, Ника набросила её на плечо, подошла к матери и поцеловала её.
— Нет, дочь! Я хочу поговорить с тобой о другом!
Мария выжидающе смотрела на дочь, но Ника, сделав беспечное лицо, глянула на ма-ленькие ручные часики и притворно вздохнув, промолвила:
— Мама! Если это не так срочно, то на сегодня разговор отложим. Я итак опазды-ваю. Я приеду к тебе через два дня, тогда и поговорим.
— Хорошо дочь! Иди! Но… — Мария строго глянула на Нику. — Помни, ты уже не де-вочка, а женщина… И порой несколько дней решают всю твою судьбу.
Покраснев, Ника отвернулась, и быстро пошла прочь из комнаты.
ГЛАВА 51.
Зал был полон молодёжи. И может, оттого, атмосфера нескончаемого веселья цари-ла здесь с самого начала представления. Яркое убранство зала и светомузыка создают ощущение праздника. Яркое шоу юных красавиц в самом разгаре!
Девушки были все милы и очаровательны. Все как одна! Умелый макияж, вечернее пла-тье подогнано по фигурке, правильно поставленная походка и горделивая осанка, всё это в целом делают девушек прекрасными и обворожительными. А завтра, в толпе, их уже не отличишь от других! Такова жизнь! И кому отдать предпочтение, вот это вопрос!
Ника, сложив руки на груди, сидит молча, почти не принимая участия в обсуждении кандидатур на призовые места.
— Вероника Антоновна, ваше слово! — произнёс Ларионов, и уставился откровенно вы-зывающим взглядом, прямо ей в глаза.
— Я за пятый номер! — ответила Ника, и, вздохнув, пояснила: — Прелестная девочка!
Кто-то из представителей жюри хмыкнул, и вполголоса произнёс:
— С её ростом в манекенщицы надо идти, но не в красавицы метить!
Больше её уже никто ни о чем не спрашивал, но теперь, Ника уже сама следила с ин-тересом за девушками. Пятый номер! Её протеже! Она и в самом деле чересчур высока и худа, но, сколько грации в этой девушке. И, наверное, не случайно в конце финала ей дали почётный титул "Мисс Грация". Она и впрямь его заслужила.
Вечер заканчивался. Под громкую музыку, со сцены уходили участницы шоу. Счастли-вые и прекрасные, с огромными букетами цветов и дорогими подарками. Девушки ве-село переговаривались, смеялись между собой, и Ника тоже, словно поддавшись очаро-ванию молодости и веселья, забыла обо всём на свете. Она хлопала в ладоши, смеялась выкрутасам студента-клоуна, якобы ошалевшего от изобилия улыбающихся красавиц девчонок, грустила до слёз над старой песней её молодости о куклах-марионетках, из ре-пертуара ансамбля " Машина времени", в умелом исполнении студенческого ансамбля. О чем-то она переговаривалась с соседями, а затем, кивая головой, слушала вполухато, что шеп-тал Ларионов, низко склоняясь к ней. Что он говорил? Она не понимала, среди этого шума, грохота и веселья. С чем она соглашалась? Тоже неизвестно! А что собственно произошло сверхъестественного, если она ответила:
