— Да!
Ведь сейчас весна, хочется любить и быть любимой. Её годы проходят. И эти безум-ные слова, что шепчут сейчас ей на ушко, быть может, больше никто ей уже не ска-жет. Никогда!
— Вероника Антоновна! Подождите! — Ларионов вновь возник перед Никой так не-ожиданно быстро, так быстро и крепко схватил её за руку, что она вначале даже ис-пугалась, а затем, улыбнувшись неуклюжему кавалеру, произнесла:
— Кажется, мне пора домой! Вы отвезёте меня?
— Да-да! Мы же договорились, верно? — хитро прищурившись, Ларионов поддерживал Нику под локоть, а в левой руке держал увесистый пакет. — С банкета мы сбежали, а раз так, то я вас сегодня никуда от себя не отпущу! Вы моя…
Кажется сзади какой-то юнец совсем потерял голову от этого шоу красавиц, если всё и всех перепутал. Он схватил Нику за руку и пытается развернуть её к себе, или просто оттащить подальше в сторону…
— Послушайте молодой человек…! — Ника возмущённо обернулась к юному нахалу, и вдруг с ужасом увидела перед собой взбешённое лицо Володи.
— Ты? Зачем ты здесь? — Ника по инерции шла к выходу, увлекаемая Ларионовым, но Володя, сжав ей крепко локоть, оставался на месте.
— Вероника Антоновна, что же вы остановились?
Ларионова, выпустившего руку Ники, толпа уже несла всё дальше и дальше к выходу.
— Сейчас! Я иду за вами! — крикнула она, но рука Володи безжалостно сдавливала её запястье и тянула Нику в противоположную сторону.
— Куда ты собралась идти… с этим кавалером? — в глазах Володи вспыхивали яркие огоньки.
— Зато он умён и обаятелен! — отчего-то некстати возразила Ника, вместе с тем за-мирая, вглядываясь в злые, взбешённые глаза мужчины, склонившегося над ней.
— Что ты так смотришь на меня? Не узнала? — Володя, прижавший Нику к зеркаль-ной стене вестибюля, вдруг увидел, что пожилая женщина, очевидно работающая здесь охранником, направилась в их сторону.
Подхватив Нику под руку, и увлекая её за собой к выходу, он язвительно бросил:
— Наверное, все примут меня за очередного похитителя женщин…
На выходе к ним подлетел Ларионов и обиженным голосом воскликнул:
— Вероника Антоновна, ну, сколько вас можно ждать?
И только Ника собралась что-то ответить, как Володя развернулся к нему лицом и гром-ко объявил:
— Вы что-же, не видите, что рядом идёт её муж? А вас извините, дома, вероятно, ждут жена и дети. Не так ли?
Ларионов поперхнулся, закашлялся, стал шарить в карманах пиджака, видимо отыски-вая носовой платок. Последние зрители, свидетели этого небольшого скандала останав-ливались, с интересом поглядывая на троицу немолодых людей. И вскоре, вокруг Ники, Володи и Ларионова, образовалась небольшая толпа людей. Павел Яковлевич вдруг по-багровел, попятился и исчез за чьей-то спиной, видимо правильней посчитав, и лучше, что не стоит привлекать к своей известной всему городу персоне, столько ненужного внимания. А вскоре и Ника со своим путником вышли из огромного здания дворца культуры, который вскоре остался позади. Мужчина молчал, молчала и женщина. По пустынным улочкам кое-где брели влюблённые парочки.
— Зачем ты приехал? — спросила, наконец, Ника, и почувствовала, как рука Володи опять крепко сжала ей запястье. — Кажется, мы обо всём договорились, и нам не о чем больше с тобой разговаривать!
— А ребёнок? — странным срывающимся голосом спросил Володя. — Ты же беременна! Почему ты ходишь по этим заведениям, где тебя могут толкнуть или ударить, и где к тебе, в конце концов, пристают разные проходимцы.
— Что? Я беременна? Ложь! Наглая, бессовестная ложь! Ты введён мной в заблуждение! Правда, нечаянно! Прости меня великодушно за этот проступок, и прошу тебя, успокойся! Выкинь всё из головы, и, пожалуйста, не считай себя обязанным передо мной! Ни в чем!
Ника язвила… Она смотрела на этого сильного, красивого и самоуверенного человека, столь дорогого ей, и старалась согнать с его лица маску безразличия и холодного пре-зрения. И упивалась тем, как быстро менялось выражение его лица. А она всё гово-рила и говорила о том, что теперь он свободен от всех обязательств. А то, что она здесь, это её досуг! И никто, даже Володя, не вправе вмешиваться в её личную жизнь.
— Кольцо я оставила у тебя в комнате на столике…
— Я привёз его!
— Зачем?
— Ты будешь моей женой!
Ника остановилась, внимательно посмотрела в глаза Володи, в свете фонарей кажущих-ся какого-то стального, или просто серого цвета, и подумала:
— Он как все!
Ужас вдруг заполнил её тело, сковал душу так, что нечем стало дышать. Ей захотелось убежать от этого человека. Неужели это Володя, с такими злыми сверкающими глазами, с руками, чья сила сейчас не отдаёт отчёта своим действиям. Неужели это он?
— У меня будут синяки от твоих рук! — произнесла Ника бесстрастным голосом.
— Ты виновата сама. Не следовало любезничать вовсю…
— Знаешь! — перебила вдруг Ника Володю, и резко остановившись, с силой отдёрнула от него руку. — А ты становишься эгоистом. Я не маленькая девочка, а ты не прежний мальчик, Вовка Зоринский…И прошу…забудь, что я есть на этом свете…
— Но Гера не даёт этого сделать!
— Давно ли ты вспомнил о ней, или только сейчас? Я тебе дам совет, сойдись со своей женой, и ты опять забудешь нас, как в те годы, что не вспоминал ни о ком…
— Ты даёшь мне не те советы! — усмехнулся Володя.
— Очень жаль! Но прошу, не преследуй меня больше, живи спокойно, и дай успокоить-ся мне!
Ника рванулась от Володи наперерез автомобилю, мчавшемуся по дороге. Взвизгнули тормоза, машина резко остановилась и шофёр, выглянувший в распахнутую дверь, зло выругался. Ника умоляюще сложила руки вместе:
— Умоляю вас, увезите меня от этого человека!
Володя стоял неподвижно. В его причёске, в аккуратно зачесанных светлых волосах иг-рал налетавший откуда-то ветерок. Володя строго смотрел на Нику, словно осуждая её. Но, наконец, он вздохнул, провёл рукой по лбу, словно убирая невидимую прядь, шагнул вперёд, и, наклонившись к шофёру, почти приказал:
— Довезите эту женщину в целости и сохранности домой!
— Вот и всё! — шептали губы Ники.
Вот и наступил конец этой любви. Там, далеко, остался тот, кого она всё ещё любила, и даже может быть, ещё больше чем прежде! Но это был разрыв. Полный, и неизбежный, и такой необходимый для них обоих.
Дома её встретила Гера. Данил уже спал. Серьёзно глядя на мать, дочь спросила:
— Ты видела отца?
Нике хотелось тут-же бросить:
— Нет!
Но вместо этого, она сказала:
— Да! Но, кажется, он должен уехать! Ночным поездом!
