– Рейм! Повезло тебе, слов нет! – крепкое рукопожатие, не просто равных, но друзей. – Будь я лет на тридцать моложе, то пришлось бы нам сойтись на дуэли за сердце этой неотразимой леди… Хотя и сейчас не все потеряно, я вдовец и жених хоть куда!
– Что ж, ваше сиятельство, если вы, не думая о дочери, так стремитесь на тот свет, не смею отказать вам в чести! Позволить себе лишиться такой девушки, как она, я просто не могу!
– Вот не видел вас каких-то полдня, а уже соскучился! – радушно рассмеялся хозяин дома. – Кстати, представите вашего сопровождающего?
– Пространственник-транспортник Юрий Сломов, наш охранник и гид в Агемо. Тот, кто интеллектом пытается понять мораль, а сердцем – науку. Просто друг и хороший человек!
– Рейм, твоя характеристика, словно песня, ни о чем и обо всем! Что же, приятно видеть тебя под сенью моего дома, мой мальчик! Я граф Алекрий Витольдович. Как, возможно, охарактеризует меня Рейм: человек, который стремится к цели, которой не существует, – справедливому обществу.
– Ваше сиятельство, вы очень самокритичны. Стремиться к идеалу могут либо гении, либо безумцы. В любом случае путь ввысь при любой ошибке может обернуться падением в бездну, а если учесть бесконечность дороги… Очень надеюсь, общество, сотворенное вами, окажется справедливым к создателю.
Учтивый полупоклон позволил мне в очередной раз оправить парадный мундир, в котором я чувствовал себя крайне неуютно. Не стоило, наверное, так категорично отказываться от предложения Рейма поделиться гардеробом.
– Значит, говоришь, транспортник? Занимательно… – Трость крутанулась в пальцах хозяина дома и гулко ударила о пол. – Что же, в кои-то веки говорю с чистым сердцем: мой дом – ваш дом! Пейте, ешьте, веселитесь – проводите время с удовольствием!
Лорд вальяжно, словно слившись с тактами кружившей в комнате мелодии, двинулся к следующей группе прибывших, одновременно оставаясь несгибаемым оплотом величия.
– Друг мой, доверяю тебе самую большую драгоценность – прекраснейшую Лорн. Дорогая, надеюсь, ты не против, если я прогуляюсь немного по залу?
– Что с тобой поделаешь? – Чуть уловимым движением девушка отпустила партнера, и тот растворился в толпе. – Господин Юрий, пройдемся?
– Мадемуазель Лорн, может, лучше танец? – Не веря собственной дерзости, я взял юную леди под руку. – Оказаться на званом приеме и не показать себя… не показать, чего стоят временщики, просто преступление. Для меня станет честью выступить вашим партнером!
– Предлагаете блеснуть в свете? – Лорн задумчиво качнула головой. – Что же, можно. Исключительно для поддержания реноме государства.
В следующий миг мы перешли с шага на балетные па, вливаясь в мягко волнующееся озеро танцующих.
– Мадемуазель Лорн, посмею заметить, вы с Реймом – восхитительная пара. Никогда не видел такого взаимопонимания, доверия и любви между людьми. Честно говоря, не подозревал, что подобное возможно.
– Взаимопонимание и доверие – возможно, но любовь… Господин Юрий, вы слишком мало нас знаете. Мы далеко не такие, какими кажемся на первый взгляд. Ах да! Позвольте мне принести извинения за Рейма, его речи очень сильно вас задели.
– Как вы это поняли?
– Голоса, господин Юрий! Люди стараются облагородить фасад – мимику, движение тела, но зачастую не замечают, как едва заметные интонации и даже выбор слов выдают сокрытые чувства, намерения. Я защищена от многих отвлекающих факторов, потому в некоторых областях более наблюдательна. Говоря же о Рейме, берусь утверждать – его речи не имели дурного умысла против вас или против кого-либо!
– Что вы, не стоит! Диспут вышел весьма занимательный. Хотя сентенции Рейма кажутся мне неоднозначными, однако досадую больше на себя – даже постфактум я не в состоянии их оспорить.
– Рейм большой любитель философских измышлений, ими он сортирует общество подле себя.
– Коль не секрет, кем я предстал по совокупности факторов?
– Вы? Скажем так, равных Рейму найти очень сложно, но они существуют, и лишь перед ними он может снять маску, пускай не сразу. Остальные свято уверены, что с первой секунды знают его истинное лицо.
Слова Лорн льстили, однако я предпочел не спешить радоваться – Рейм тот еще прохвост. Потому игра незакончена, собственно, она только начала разгораться, так же как и моя личная заинтересованность в вопросе.
Танец прекратился так же внезапно, как начался. Миг – и на нас с Лорн обрушился шквал аплодисментов, а я только сейчас понял, что в центре зала остались только мы. Никогда не любил внимание, теперь же оно стало опасным: отчетливо различались «наручный хронометр» и «временщица». В голосах, произносивших это, не было страха, зато имелось немало удивления и… презрения. Кроме того, вновь эти взгляды! Тысячи лет войн и ненависти не перекрыть полутора сотнями лет мира. Плевать, что новая война может стать повторением Войны Вне Времени и стереть оба государства, если не планету в целом!
Следовало защитить девушку от возможных переживаний. Потому, поблагодарив зрителей вежливой улыбкой и поклоном, мы с Лорн волной откатились в толпу и поспешили прочь по анфиладам комнат. Но промелькнуло лишь несколько залов, как Лорн встрепенулась:
– Господин Юрий, прошу прощения, но с самого цеппелина я все время на ногах. Если вы не против, давайте остановимся. Считаю, там подходящее место, – кивок на группку кресел вокруг небольшого столика с фруктами. – К тому же Мефи проголодался, неплохо бы его попотчевать.
Зверек, совершенно непостижимым образом уже восседавший на плече девушки, подтверждающе тявкнул.
Осведомленность незрячей девушки удивления почти не вызвала, но вот место мне не понравилось. Три кресла уже занимали весьма миловидные девушки возраста Лорн, похожие, словно репродукции одной картины. Различить их можно было разве что по цвету платья да по родинкам: у одной – над правым глазом, у второй – у левого уголка рта, и третья вовсе не обладала родовой меткой. Они что-то с хихиканьем обсуждали. Рядом с ними находилась матрона в годах, даже сидя умудрявшаяся смотреть на окружающих сверху вниз. Как я и опасался, стоило приблизиться, разговоры стихли.
– Приятного вечера, госпожа. – Мой почтительный поклон вызвал лишь девичьи смешки. – Прошу прощения за беспокойство, но, насколько вижу, в вашем ведении играет красками изысканный сад, в котором еще имеются места для новых цветов. Моя же спутница, мадемуазель Лори, – скромная лилия, как охарактеризовал ее хозяин этого прекрасного вечера, ищет пристанище для отдыха, и, как по мне, не существует места достойнее, нежели под вашим присмотром. Надеюсь, вы не откажете?
– Видела я на своем веку массу цветов. Многим помогала распуститься, с сожалением наблюдала, как некоторые вянут. Также являлась свидетелем, как некоторые сорняки пытаются предстать цветами. Выглядят они обворожительно, пахнут умопомрачительно и на ощупь прекрасны, но вот суть… суть, желающая захватить и уничтожить чужеродное. Ее не подделать! – За время тирады матрона даже не соизволила взглянуть на меня, уперев взор в Лори.
– Такие ценители, как вы, нужны любому обществу, чтобы защищать невинные побеги, заботливо взращивать, помогать на пути становления. – Лорн перехватила нить диалога, и понимающая улыбка осветила присутствующих. – Но лишь истинный профессионал может не только понять, что перед ним находится, но и сумеет культивировать из отвергнутого другими сорняка то произведение искусства, коим станут восхищаться! Талант, разглядевший подобное, станет примером и запомнится в веках.
– Не каждому, пусть и самому прекрасному цветку, стоит давать дорогу в свет. Яд и шипы могут поразить неосторожных и принести множество несчастий. Не говоря о том, что не все новое принимается обществом. Взрастивших подобное, действительно не забывают, но проклинают в веках.
– Риск неизбежен для тех, кто хочет взрастить что-то новое. Тем более что сорняки, пусть и не попавшие в сад, но оставленные без присмотра вне его, рано или поздно захватывают все окрест. Тогда уже ни один ценитель прекрасного не сможет взглянуть на результат гениальной работы садовода.
