Ксинг оглядел жадным взглядом обоих девушек и одарил их самой злодейской улыбкой.
— Булки! — ответил он. — Нежные, округлые, аппетитные булочки!
Служанка смерила его осуждающим взглядом, но обе феи захихикали.
— А между прочим, я совершенно серьёзен! — сказал Ксинг и сдёрнул покрывало с подноса, который он держал в руках.
— Фуцзяньские булки! — хором воскликнули девушки.
Служанка с полным непониманием переводила взгляд с Ксинга на своих хозяек, пребывая в полной растерянности.
— Заходи, о великий герой! — сказала Пэйпэй. — Мы прикажем подать чаю.
— Чаю? — ухмыльнулся Ксинг. — Вам следовало бы знать, что к таким булкам лучше всего подходит вовсе не чай.
— Да? И что же именно подходит лучше всего? — поинтересовалась Сюэ.
— Персики! Сочные, большие, восхитительные, упругие персики! — ответил Ксинг.
— И сколько же персиков нужно сорвать? — затрепетала ресницами Пэйпэй. — Ты уверен, что у нас их хватит?
— У вас есть четыре, и этого достаточно!
Ксинг сунул поднос в руки оторопелой служанке и, подхватив хозяек дома за талии, повёл внутрь.
А когда служанка действительно подала чай, фуцзяньские булки давно утратили свой хруст.
☯☯☯
— Именем Императора, да святится его имя в веках и лунах! — раздался снаружи громкий усиленный ци голос. — Ксинг Дуо, выйди и склонись, чтобы выслушать его волю!
Ксинг недовольно мотнул головой, выбрался из-под переплетения женских тел, на мгновение задержался, чтобы полюбоваться картиной. Пэйпэй и Сюэ, потеряв Ксинга, ничуть не растерялись: сонно потянувшись, они заключили друг друга в объятия и принялись спать дальше.
Ксинг не стал искать городские одежды, а просто натянул на себя костюм из кожи саламандры. Прогнал через тело ци, сгоняя остатки сна, и вышел на улицу. Перед вратами его поместья прямо на брусчатке был разложен роскошный красный ковёр, на котором гордо стоял богато одетый чиновник. Вокруг ковра выстроились несколько столичных гвардейцев, а позади четверо носильщиков держали резной лакированный паланкин.
Ксинг почувствовал в медальоне, прикреплённом к свитку, знакомую по прошлой жизни яркую искру ци. Поэтому, не раздумывая, встал на колени, смиренно положив ладони на бёдра.
Первым его побуждением было, конечно же, сбежать. Бежать прочь, прямо по воде, а потом выхватить цеп и полететь как можно дальше. Ему было не до конца понятно, что же такого он натворил, но у него за душой имелось немало грешков. Впрочем, вряд ли Императору была интересна связь с женой предателя, либо же лишение чести дочери благородного рода. А насчёт рода Гао… Ксинг был уверен, что не оставил никаких следов.
— В первый день месяца Змеи года Деревянной Овцы… — начал зачитывать чиновник.
Если бы Ксинг не стоял на коленях, низко склонив голову, все бы смогли увидеть, как по мере чтения указа его брови ползут наверх. За прошедшие два с половиной месяца Император получил рапорты от фуйина, от бинчена, командующего городским гарнизоном и, наверняка, от доверенных мастеров ци, среди которых точно были Сюэ и Пэйпэй.
— …и в связи с вышеизложенным, великий Владыка Подлунного Царства, Безупречный Правитель Тысячи Земель и Городов, Повелитель Дюжины Ветров, Сын Небесного Дракона, его великолепие Император оглашает простолюдину Ксингу Дуо свою волю: незамедлительно отправиться в Нефритовый Дворец и лично предстать перед святейшим взором!
— Этот ничтожный слуга услышал и повинуется, — ответил Ксинг. — Слава великому Сыну Неба!
— Слава Императору! — хором вскрикнули гвардейцы, ударяя себя кулаком в грудь.
— Слава Сыну Небесного Дракона! — сказал чиновник. — Наш кортеж отправляется завтра на рассвете.
— Император сказал — незамедлительно! — напомнил Ксинг, которому ничуть не улыбалось целый месяц тащиться за гвардейцами и носильщиками паланкина.
Он метнулся в дом, быстро поцеловал Пэйпэй и Сюэ, выскочил на улицу и, выхватив цеп, взмыл в небо, сопровождаемый изумлёнными взглядами гвардейцев и чиновника.
Глава 25, в которой герой неожиданно для себя вспоминает деревенское прошлое
— Ух ты! — восторженно заявил Ксинг, задирая голову. С высоты Столица выглядела великолепно, но отсюда. снизу, она казалась ещё более величественной и грандиозной — со всеми яркими черепичными крышами, мощёной разноцветным камнем мостовой, высокими многоэтажными пагодами и могучими стенами, которые, казалось, достигают самих небес.
Чтобы не переполошить гвардию, он не стал подлетать на «Солнечном Жаворонке» и приземляться прямо в Нефритовом Дворце. На землю он опустился в часе неспешной ходьбы от города и добрался, как и полагалось, на своих двоих. Теперь он выглядел как настоящий путник — с кожаными одеждами, припорошенными дорожной пылью и приоткрытым ртом деревенщины, впервые попавшей в город.
— Что, паренек, поди не видал такого никогда? — добродушно обронил пожилой стражник. заметив его глупый вид.
— Ага! Вот смотрю и думаю, значит. Если эти дома такие высокие, так почему не падают?
— Это тебе не меня спрашивать, — расхохотался стражник. — Спроси у разных учёных из Академии. А я сам сколько тут живу, до сих пор не могу привыкнуть.
— Я знаю! Я догадался! — сказал Ксинг, вызвав у стражника удивлённый взгляд.
— Ну? — спросил тот.
— Милостью Императора! — тоном, словно растолковывает ребёнку очевидные вещи, ответил Ксинг.
— Это точно! — захохотал стражник. — Слава Императору!
— Слава Сыну Неба! — тут же ответил Ксинг.
— А ты куда спешишь, малец? — спросил стражник.
— Так во дворец! — не стал отпираться Ксинг.
— И с чего ты взял, что тебя туда пустят?
— Ну, меня пригласили! — пояснил он.
Стражник смерил Ксинга с ног до головы, почесал шлем и, легонько стукнув по мостовой копьём, спросил:
— А скажи-ка, малыш, каково твоё имя?
— Ксинг Дуо! — выпятил грудь Ксинг.
— Дуо? — расширил глаза стражник и внезапно расхохотался. — Что ж, я мог бы догадаться и сам! Уж больно ты здоров, прямо как медведь! Настоящий Дуо!
Ксинг удивился такому приёму, но махнул рукой — видать, о его появлении предупредили всю стражу, ну а дедуля просто чудил.
Выслушав наставления, как добраться до дворца, Ксинг благодарно кивнул, получил от стражника одобрительный хлопок по плечу и направился прочь.
Каждый подданный Империи имел право обратиться к Императору. Разумеется, не к нему лично — никто не смог бы решиться на такое святотатство, но прийти во дворец и изложить свою просьбу одному из многочисленных чиновников — запросто. Глупцов, кто бы злоупотреблял этой привилегией, было мало — во дворец приходили лишь самые отчаявшиеся, ведь если просьбу признавали мелочной или незначительной, просителя ждало наказание. Так что каменные плиты, ведущие в величественную громаду дворца почти пустовали — то тут то там сновали одинокие фигуры в одеждах чиновников, да недвижимыми изваяниями застыли воины имперской стражи, в любой момент готовые сорваться с места и покарать нарушителей.
На входе во дворец, в самом почётном и важном месте, выстроились бойцы Нефритовой Гвардии Императора — элита из элит, воины ранга мастера. И ци одного из них показалась Ксингу очень знакомой.
— Бокин, старый ты болотный головастик! — воскликнул Ксинг. — Ты ли это? Вот уж кого не ожидал здесь встретить!
Бокин остался на месте, даже не пошевелившись, лишь движения глаз показывали, что он видит Ксинга и не является искусной статуей, наравне с огромными нефритовыми тиграми возле входа.
— Кто тут устраивает беспорядки? — послышался глубокий зычный голос. Из ворот дворца вышел пожилой гвардеец в особо богатых доспехах и с роскошными усами.
— Наверное, я! — помахал рукой Ксинг. — Встретил старого знакомого!
— И как же тебя зовут? — спросил гвардеец.
— Ксинг Дуо!
— Мы ждали вас, господин Дуо, только через месяц. Но я мог бы догадаться и сам, что вы прибудете раньше. Гвардеец Юйфэн Дуо, вольно! Тебе запрещается покидать место службы, но разрешено говорить. Пять дюжин вздохов, не больше — это всё, что я могу позволить.
