Мастерские «Соловьёв» — настоящий лабиринт, я никак не могла найти папу, а мобильник он выключил. Кто-то из рабочих посоветовал посмотреть в конторе при складах. Заходить внутрь было лень, и я заглянула в окно.
Папа сидел на клиентском стуле в углу, а перед ним на корточках примостился Роберт. Брат держал его за руку и что-то быстро, взволнованно говорил. Крылья подрагивали, распрямлялись и опадали.
— Ты должен всё рассказать Нине, — прочла по губам папы.
Я знаю, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, но говорят они обо мне… Я осталась у окна.
Роберт ответил.
— Нет, — сказал папа. — Это не тебя одного касается. Речь идёт обо всём вашем народе. Обо всех вампирах.
Роберт плеснул крыльями, ответил.
— А если это правда? — спросил папа. — Дважды такая удача не выпадает никому. Ты ведь после всю жизнь себя корить будешь. И правильно — такую возможность упускать нельзя.
Брат отрицательно качнул головой, что-то проговорил.
— Ты всеповелитель, сын, — твёрдо сказал папа. — И в первую очередь должен думать о благе тех, кто доверил тебе свою жизнь. И жизни своих детей. Они — твоя первая забота, а то, что скажет царица. Да и сестра тоже. А на то, что будут говорить разные полудурки, вообще плевать.
Роберт опустил голову. Папа сел рядом с ним на корточки, обнял.
— Беда мне с вами двумя. Но отступать нельзя, сын. Ни в коем случае нельзя. Если хочешь сохранить себя, надо идти только вперёд.
Я отвернулась от окна, ушла. Что бы ни было сказано дальше, это уже не для меня. Ответ на то, о чём хотела поговорить с папой, я и так получила.
Звякнул полуденный колокол в порту. Я пулей влетела в первую попавшуюся мастерскую.
— Телевизор есть?
Озадаченный внезапным ором бригадир включил телевизор. Я поставила канал, где передавали городские новости. Политика, экономика, культура… Криминальная хроника.
— Сегодня в семь часов утра, — говорила дикторша, — на маленьком пустыре позади обувной фабрики один из работников службы охраны обнаружил трупы девяти неизвестных, пятерых мужичин и четырёх женщин. (На экране появились кадры репортёрской съёмки). По заключению полицейских экспертов, смерть наступила вчера около десяти часов вечера. Все девять неизвестных убили друг друга в результате жестокой драки. Что могло стать её причиной, кто эти люди, сейчас устанавливает полиция. При каждом из убитых обнаружено пять разноимённых паспортов разных стран, кредитные карточки крупнейших банков мира. Полиция отрабатывает версии принадлежности погибших к террористическим организациям и наркокартелям. Но, похоже, все эти версии несостоятельны, и девять неизвестных так и останутся никому неизвестными безымянными трупами.
Картинка на экране сменилась, начались новости спорта. Я выключила телевизор.
— Девять неизвестных так и останутся никому неизвестными безымянными трупами, — повторил один из рабочих-гремлинов.
— Которыми были всю свою жизнь, — сказал другой рабочий, человек. — Живые трупы.
— Теперь уже окончательно мёртвые, — ответил гремлин. — Навсегда.
— Вы знали, что так и будет, государыня? — спросил бригадир.
— Предполагала.
Суд над Девяткой состоялся вчера в Виальниене, и через астральное зеркало был виден во всех астральных залах волшебного мира. Для «Соловьёв» Кошурина организовала прямую телетрансляцию. На этот же канал подцепилось и Троедворье. Для Ланиэльена кто-то одолжил запасное зеркало.
У виальниенцев приговор суда — выслать обнулённых Предрешателей на основицу — вызвал гнев и возмущение. Они требовали казни. Некоторые, наоборот, возмущались тем, что суд вообще состоялся, что какие-то ничтожные простородности, пусть даже и с волшебной кровью в жилах, посмели оценивать поступки Всесовершеннейших Сотворителей и требовать у них ответа за содеянное. То, что эти девять мерзавцев хотели убить их детей, прирождённых холуёв нисколько не волновало. Но рабам — рабское, и потому слушать холопские вопли свободные люди не захотели, велели заткнуться. Быдло подчинилось. Остаётся надеяться, что людьми холопы всё же сумеют стать…
Теперь история Предрешателей действительно закончилось. Девяточники сами довершили свой приговор, когда принялись выяснять, кто больше виноват в поражении. А вскоре не останется и зеркал: как только волшебному миру будет показан репортаж о последнем деянии Тройственной Триады, Идзума разобьёт в мельчайшие дребезги все астральные зеркала, и рабочие, и запасные. Иногда уничтожать необходимо не только сам источник зла, но и его символы, пусть даже они и полезны в обыденной жизни.
Я вернулась в кабинет, собрала людей. Идзума доложил об исполнении. Всё в порядке.
— С прошлым покончено, — сказала я. — Займёмся будущим.
— Ещё нет, — возразил Джакомо. — Остался один вопрос. Дьятра, — повернулся он к начбезу, — вы ведь и сами могли стать Предрешателем…
— Нет, — качнул головой Дьятра. — Сотни лет прятаться под маской, бояться удара в спину от соседей по престолу, тратить все силы только на то, чтобы нагромоздить одну ложь на другую, потому что иначе не выжить… Я так не хочу. Это не жизнь. Не настоящая жизнь. Обманка.
— А мне их жаль, — сказала Альдевен. — Столетия взаимного недоверия и страха перед разоблачением, жизнь без жизни.
— Каждый сам выбирает свой путь, — ответила я. — Они выбрали, и пришли именно к тому, к чему и должны были прийти в конце такой тропы.
— Но прошлого уже нет, — сказал Ильдан. — А будущего ещё нет. Самое время вспомнить о настоящем и заняться Чароостровом.
— На двух яхтах мы подойдём к нужной точке, — начала обсуждение планов Беркутова, — и сотворим из воды сушу. Но это будет именно суша — голая земля и больше ничего. Озеро с реками не в счёт. Без травы и деревьев эрозия быстро всё разрушит.
— Не разрушит, — возразила Тлейга. — Это уже забота гоблинов. Был бы посадочный и посевной материал, будут и корни, которые скрепят остров.
— Посадочный материал есть, — ответила я. — Закуплен. Теперь главное — регулярность поставок. Надо вовремя привозить его на Чароостров.
— Всё будет точно в срок, — заверил кикиморун Никифор.
— А жильё для людей? — сказал Дуанейвинг. — Мы ведь переселимся на пустое место, надо будет как-то обустраиваться.
— Строить гномы умеют, — ответил Каварли. — Вы твердь покрепче сделайте, а уж дома на ней мы возведём быстро.
— И голодать никто не будет, — пообещали русал и лешачка.
— От порождённых грязью и неустроенностью болезней тоже никто страдать не будет, — сказала Бьельна.
