Будто он был в состоянии удержаться.
Кровь уже гнала по венам азарт и адреналин. Как украсть у всех на глазах драгоценную вещь? Как подойти к принцессе, коснуться ее, чтобы не вызвать никаких подозрений?
Голос разума твердил, что не нужно, что это опасно, что он рискует — а когда он боялся риска? Особенно ради такой награды… да. И даже нотации барона, которого так и не удалось разозлить и который живо напомнил интонациями выговоры его покойного деда, не испортили эту ночь.
Герцог Дармоншир уже позавтракал, уселся в кресле с сигаретой, лениво перебирая пахнущие типографской краской утренние газеты и поглядывая на телефон. Не выдержал, протянул руку — позвонить ей, поговорить, сказать, что хочет видеть. Просто услышать голос. Просто понимать, что она там, на другом конце трубки. Набрал номер… и отключился, глядя на заголовок в «Лаунвайтском светском сплетнике». Пробежался глазами по заметке и выругался сквозь зубы, кроша тлеющую сигарету в пальцах и не обращая внимания на ожоги.
Ему объявили войну.
«Волк в серебре» — гласили черные буквы заголовка. Он встряхнул газету, расправляя ее, прочитал новость на первой полосе, мрачнея и задумываясь с каждой строчкой.
«Без всякого сомнения, нынешний Серебряный бал стал событием года и лучшим среди проводимых ранее балов. Однако и это событие затмила новость воистину неожиданная — Его Величество Луциус Инландер по доброте и всепрощению своему принял оммаж нового герцога Дармоншира, в прошлом скандально известного нам гонщика, дебошира и мота Лукаса Кембритча. Герцог был элегантен и сдержан, вел себя с достоинством и приличествующей титулу надменностью и суровостью, кою только подчеркивала прекрасно сделанная волчья маска.
Напомним, что его светлость на долгие шесть лет покинул страну, оставив здесь сотни разбитых сердец и безутешных владельцев борделей и клубов, лишившихся весомого заработка. И вот он вернулся, как триумфатор, получив милость Его Величества, герцогскую цепь и значимое положение в королевстве. Нет возможности оспаривать мудрость Его Величества и право наследования, но прошлое его светлости не может не настораживать.
„За столько лет он должен был измениться“, — возразите вы. Мы глубоко уверены, что это так и есть, и что ночное пребывание Волка в беседке изумительного дворцового парка с некоей светловолосой дамой — при существующих его договоренностях о браке с пропавшей принцессой Ангелиной Рудлог — простая сплетня. И что кажущееся сходство оной дамы с третьим цветком огненного дома — плод воображения завистников. Ведь не мог же властительный Дармоншир оскандалиться в первый же день принятия титула? Тайно встречаться с третьей сестрой, будучи обрученной с первой — да кому такое в голову могло бы прийти? Мы не верим, нет-нет, не верим.
На этом умолкаем, дабы не придавать сплетням весу.
Многие лета герцогу Дармонширу!»
Люк перечитал заметку еще несколько раз, чувствуя, как начинает пульсировать кровь в висках и воздух сгущается, едва протискиваясь сквозь сжатые зубы. Отметил автора — некая Элизабет Э., которая вполне могла быть и Джоном Д., и даже Петром Ивановичем С., хотя, скорее всего, никакого автора не существовало. Вряд ли газетенка могла опубликовать подобное даже при всей своей желтизне и при всей существующей в Инляндии либеральности в отношении прессы. Значит, за ним намеренно следили, значит, статью «заказал» кто-то могущественный, которому не смогли возразить. И он, Люк, сам дал им в руки оружие против себя. И против Марины.
«Вы бы пощадили ее имя, милорд», — вспомнил он. Задрал голову вверх, чувствуя, как сводит скулы и темнеет в глазах от тяжелой, выворачивающей мышцы злости, серьезной и столь непривычной ему, судорожно двинул кадыком и разодрал газету пополам, швырнул со стола пепельницу — та разбилась об цветастый камин, осыпалась пеплом и осколками, пнул столик — так, что тонкая ножка сломалась, и тот рухнул на пол. Пачка газет веером разлетелась по ковру.
— Идиот! — рявкнул Дармоншир и еще раз пнул ни в чем не повинный столик. — Какой же ты идиот, твою мать!
Открылась дверь в гостиную, заглянул невозмутимый дворецкий, старательно скрывающий удивление.
— Ваша светлость, — произнес он, — вам приказывают явиться к Его Величеству на аудиенцию.
— Конечно, — процедил Люк, — спасибо, Доулсон.
Конечно, его вызывают. Неизвестный доброжелатель обязательно должен был озаботиться, чтобы информация дошла до Луциуса.
Дворецкий сдержанно поклонился и развернулся к двери.
— Доулсон, — позвал его герцог, — а вы не знаете, где сейчас руководитель службы безопасности, работавший на деда? Как его звали… Леммин… Ламмин…
— Леймин, ваша светлость, — сказал дворецкий, — он ушел на пенсию сразу после того, как умер ваш дед.
— Я хочу встретиться с ним, — сказал Люк, — договоритесь.
— Да, милорд.
Ну что же, здравствуй, большая политика. Ты, идиот, решил, что все будет легко, и даже покушение не воспринял серьезно. И что в результате? Под тебя копают, так, чтобы уменьшить твой вес, если убрать не получится. И ладно бы под тебя, но они посмели тронуть Марину. Именно ее имя сейчас полощут и обсуждают — и пусть это подано так, что не подкопаешься — как невинный пересказ сплетни. И именно он этому виной.
Злость, застывшая внутри, никак не уходила и требовала действий, и мозг, разнеженный и вялый после прошлой ночи, вдруг обрел четкость и трезвость.
Создать персональную службу безопасности, вернуть в работу этого Леймина. Раз уж он находил его, Люка, в притонах Лаунвайта, то и другое сможет. А ему нужны верные люди.
Проверить весь персонал. Подписать с ними магдоговора. Чтобы никто не смел болтать о том, что происходит в доме.
Узнать, кто автор и заказчик статейки.
Узнать, кто заказчик покушения.
Узнать, кто уничтожает Инландеров. Получится раскрыть — можно будет потребовать у Инландера снять с него долг и передать титул младшему брату.
Работай, Люк, работай.
И молись, чтобы Марина не была потеряна для тебя навсегда.
Иоаннесбург, Зеленое Крыло.
Не только герцог Дармоншир в этот момент наслаждался свежей прессой. Вернувшийся из эмирата Тайтана Майло Тандаджи с брезгливостью просматривал «Сплетника» из утренней подборки отечественных и иностранных газет. Он вышел на работу в выходной — в воскресенье королева с мужем уезжали в поместье Байдек, а ему нужно было доложить о результатах поездки и договоренностях. И поприсутствовать при работе с заговорщиками наконец-то восстановившегося лорда Тротта.
