– Отпусти, я могу и сама идти. Тебе же тяжело.
Но замечание осталось незамеченным, потонуло в сковавшем напряжении. Они медленно продрались сквозь руины и вернулись в лабиринт из зеркал. Ориентировались на звуки – возгласы и крики, эхом отскакивающие от «стен». И конечно же, ко всему опоздали. В десятый раз выбирая поворот, они наткнулись на Измагарда и Севериана, смотрящих куда-то вдаль.
– Зачем вы погнались за ним? – начал было Дёма. – Нам надо убираться отсюда.
Но стоило поравняться и ответ уже не потребовался. Там, как ещё недавно до этого были заперты они, сидел Мороз. От гнева и ярости его тряслась земля, и, казалось, стеклянные стены должны были рухнуть. Мутной рябью зеркала отражали лица мужчины и женщины. Элина знала их. После всех картинок из прошлого сложно не догадаться. Морена и Далемир.
– Израдцы, израдцы!
И прежде чем Морозова вотчина рухнула бы, они рванули прочь, как можно дальше от всех ужасов и кошмаров. Позади остались и зеркала, и белые комнаты, и чужие взгляды. Только когда их поглотил серый лес, шаг замедлился, и каждый смог выдохнуть. Пронесло. Выжили. Выбрались.
Одну Элину же продолжало больше волновать другое:
– Ну всё, поставишь меня наконец? Выдохся ведь давно.
– Ты серьёзно? Не заметила даже, сколько сил он из тебя вытянул?
Разглядев откровенное непонимание и сомнение, он нарочно отпустил её и позволил ногам коснуться земли. А Элину вдруг накрыло осознанием – если бы не крепкая рука, поддерживающая сейчас, она давно рухнула бы.
– Каким бы он не хотел казаться могущественным, на деле ведь простой паразит, (назв.). Только зацикленный почему-то именно на тебе. Ему нужен был страх, но мы легко справились. Стало понятно, что цель – кто-то другой.
Элина слышала его, но словно сквозь мутную пелену. Сбежав от опасности, ей не стало легче. На самом деле, только хуже. Она успела смириться, успела попрощаться и принять этот единственно верный исход. Разве всё вело не к нему? Разве не заслужила она уйти благородно, жертвуя собой? Только проблемы создаёт. Почему бы им просто не оставить её одну?
– Мало того едва не сама кинулась к нему в объятья, – подал голос Севериан, недовольно скрестив руки. – Неудивительно, что вцепился в самое слабое звено. А теперь и нам обуза. Выскочи кто, далеко не убежим.
Он прав. Зачем вообще сунулись за ней? Зачем рисковали, подставлялись? Ей оно не нужно было, не хотела она чувствовать себя до конца жизни обязанной, слабой, жалкой…
– Ну что, доволен, придурок? – резко и грубо выдал Демьян. – Довёл до слёз.
Что? Нет, она не…Проведя по щекам, Элина почувствовала влагу.
Он помог ей устроиться под одним из деревьев. Мягкая листва стала подушкой. Три растерянных взгляда продолжали наблюдать за ней. Элина и правда задыхалась в рыданиях, невысказанной усталости, боли и страхе. Опять за это стало стыдно. Кто ж посчитает сильной и смелой, если от каждого тычка текут слёзы?
– Простите, я сейчас успокоюсь, – с трудом выдавила улыбку, дрожащую и ни капли не убедительную. – Дайте мне пару минут. Всё будет в порядке. Пару минут наедине.
– Устроим ненадолго привал, – тихо отозвался Демьян.
Стараясь побороть истерику и собрать себя обратно в хоть какое-то подобие человека, Элина не замечала ни странных переругиваний жестами, ни откровенных угроз между ними. До тех пор пока дыхание не выровнялось, а окружавшую тишину не нарушили очередные претензии.
– Может вы забыли, где мы находимся? Здесь каждая минута на счету. А она сколько провела? Сколько Скверны успела впитать? Ни один оберег не выдержит.
Севериан подошёл к ней и помог подняться. После слёз стало тянуть в сон и чтобы ни на секунду не поддаться, Элина принялась щипаться себя за руки. Это не сильно помогло.
– Только вот выхода не видать, – Измагард взмахнул посохом, указывая на тёмные дали. – Мы потерялись, смысл теперь спешить?
Все помрачнели. Что им теперь делать? Такой простой и одновременно сложный вопрос. А в голове, как назло, пустота – точь-в-точь черная дыра. Но должен быть выход. Если им удавалось спасаться до этого, то и сейчас удастся. Правда?
Севериан, ввергший их в уныние, не казался подавленным или загруженным. Чужие пальцы крепко впились в её запястья, подальше от шрамов и ран. Элина сама не заметила, как навалилась на него, прижалась, ища опоры и защиты. Попыталась тут же отстраниться, и ведь почти успешно. Если бы Севериан не решил иначе, бесцветно высказав:
– Стой ты уже смирно. Я хоть осмотрю тебя.
– Зачем?
Посмотрел излюблено, как на нерадивую ученицу: «всё ведь очевидно», и не стал отвечать. Вместо этого вытянул её ладони, повернул спиной, убрал волосы с шеи. Что пытался отыскать? Какие такие метки оставляло Скарядие?
– Щекотно, – не выдержав хихикнула, отстраняясь от порхающих по коже пальцев.
– Терпи, – сказал, как отрезал, – меньше попадать в неприятности будешь.
– Я тут не причём. Оно само.
Хотелось хоть как-то отшутиться от его излишней серьёзности. Элина помнила, каким он мог быть, как в тот праздничный вечер: робким и искренним. Сейчас же словно опять всё вернулось на круги своя – ледяной принц ледяного королевства. Старая маска, из-под которой проглядывал настоящий он. Их договор до сих пор в силе? С боем курантов карета превращается в тыкву, а золушка навсегда стирает из памяти прекрасного принца?
– Что это?
Элина так задумалась, засмотрелась, что не сразу поняла, чего хотел Измагард. Но когда яркий свет пробился во тьме, вспомнила вдруг о прячущемся в кармане спасении. Маяк! Ангел не иначе как был провидцем. Хотя скорее просто предусмотрительным, ведь вероятность снова вляпаться в неприятности у них давно приравнялась к ста процентам.
– Они близко! Хоть что-то идёт как надо.
– Неужели ты его украла? – опять чем-то недовольный высказал Севериан.
– Такого ты обо мне мнения? – от подначек голос куда-то сорвался, и пришлось стиснуть зубы. – Мне его дали. Ангел дал.
– На него не похоже, – подхватил Измагард, улыбаясь, – неужели ума прибавилось?
Узнать могли бы и сами, ведь точно такой же свет горел далеко впереди. Они спасены. Они на полпути к дому.
***
Мрачный кабинет встретил затаённой тишиной. Когда Элина бывала здесь в последний раз? Вечность назад, в свои первые дни в Академии? Всё тогда казалось проще, восторга не убавить, надежды не прибавить. А сейчас она стоит посреди комнаты, и боится людей больше чем нечистых.
– Вы рассказываете мне какие-то сказки! Как я могу в это верить? Дети любят приукрашивать и не хотят говорить прямо!
Почему? Почему им так хотелось сделать её виноватой? С таким трудом вернувшись, выжив, она не должна была оправдываться перед ними. Вместо лазарета или своей комнаты почему первым, что увидела – презрительное недовольство директрисы? Полное недоверие от главы Безмолвных воинов. Откровенную насмешку советника императора. А Досифей лишь подливал масла в огонь: задавал вопросы, на которые не было ответов, и молчал о том, что видел собственными глазами.
– Чего вообще вы от меня хотите? Какой смысл мне врать?
– Покрасоваться и выставить себя героем, – без всякой совести высказал старик в вычурной мантии. – Молодёжь ведь не заботят ни правила, ни запреты. Вот и поплатились.
– Вашими утверждениями какой-то древний заложный убил бессмертного. Само по себе звучит глупо, согласитесь? – сурового вида женщина отвернулась к Сильвии Львовне. – Не вижу ничего стоящего поднимать такой шум. Лукерий, может, и остался где-то на той стороне, но давно сам выбрал этот путь. А разборки с нерадивыми учениками, кажется, ваша работа. Потому разрешите откланяться, здесь мне делать нечего.
Так глава Домена Безмолвных воинов споро удалилась, подстегнув и имперского советника высказать без опаски все свои мысли.
– Я готов поверить, что вы слишком впечатлительны. Ослушались и пробрались на полунощные земли, только не подумали, чем это может грозить. А увидев спасителя, и того не мыслили здраво, вот и выдумали небылицу. Послушайте. Если мы поверим вам, значит, один из Дващи денница мёртв. Вы, раз потерянная, может и не знали, иначе не стали бы столь нагло врать, но он мог умереть при одном лишь условии – появлении Белобога. А это предрекает всем нам адские муки и конец света. Такого будущего хотите?
