– Перед вами один из солдат элитного подразделения армии Дора, за темно-фиолетовый цвет доспехов прозванных «воронами», – встав возле тела, важно и деловито начал рассказ Конт, как будто читал лекцию перед курсантами военной академии. – Специальный сплав редких гиновизных сталей и гидронтонотановых смол, из которого изготовлены все элементы брони, не восприимчив к воздействию агрессивной внешней среды, например, кислот, высокотоксичных отходов, и выдерживает прямое попадание пуль и снарядов современного огнестрельного оружия калибром менее восемнадцать с половиной.
– Хватит умничать, лучше скажи, как Диане их одним выстрелом уложить удалось? – не вытерпел Дарк занудных речей. – Мы с Мирандой из их оружия стреляли, а результат? Пока пуль пять-десять под кирасу не загонишь, стоят, паразиты!
– Видишь ли. – Конт прицокнул языком. – «Вороны» – гвардия Дора, он отправляет их только на самые ответственные задания, но полностью все равно не доверяет. Они оснащены самой лучшей броней из секретных лабораторий его концерна, но оружие немного устаревшее, чтобы, если что…
– Ты хочешь сказать, что умудрился выкрасть опытные образцы более современных моделей?
– Не совсем так, – поморщился Конт, привычный быть точным в формулировках. – Во-первых, не украл, мне их достали, а во-вторых, это не опытные образцы, а новейшие действующие модели, которые пока, как это лучше сказать… не поставлены на вооружение.
– Теперь понятно, – кивнул Дарк, взяв из рук стоявшей рядом Дианы длинную и с виду тяжелую, но на самом деле чрезвычайно легкую винтовку со снайперским прицелом.
– Ты отвлек меня, мы потеряли время, – с упреком произнес Конт, зачем-то доставая из походной сумки шприц и ампулу. – Каждый генерал хочет исключить возможность случайного попадания образцов новейшего вооружения в руки противника, поэтому внутри каждого бронекостюма встраиваются специальные датчики и емкости с кислотой, которая разбрызгивается в случае смерти солдата. Я вижу, ты уже пытался примерить костюмчик, – Конт кивнул головой в сторону лежавшего вдалеке от остальных тела, – значит, знаешь, что происходит, когда несведущий человек вроде тебя открывает забрало.
Конт осторожно разбил ампулу и заполнил шприц бледно-розовой жидкостью, затем аккуратно проколол иглой герметичную прокладку между стеклом и шлемом.
– Каждый «ворон» в душе боится, что повреждения брони составят более двенадцати процентов, тогда датчики автоматически разбрызгивают кислоту, – пояснил Конт, доставая из-за голенища ботинка длинный охотничий нож и подавая его Дарку. – Я ввел стойкий к кислоте раствор. Примерно через минуту он загустеет и покроет тонкой защитной пленкой часть лица. Предоставляю тебе право первым открыть и взглянуть, только предупреждаю, зрелище не из приятных, так что лучше присядь.
Шли последние секунды этой проклятой, растянувшейся до бесконечности, минуты, нож начал дрожать в руке Дарка. Наконец-то прозвучало заветное «можно». Аламез вставил узкое лезвие в щель и с силой надавил вниз.
Степь, выжженная палящими солнечными лучами трава. Запыленные скрипучие повозки, медленно тянувшиеся вереницей к городу орков, таинственному Шемдарну. Небольшой отряд всадников впереди, изредка переговаривающихся между собой на чужом языке. Дарк подъезжает ближе, один из солдат оборачивается. Это человек, не орк, но какой-то странный: слишком широкие скулы, да и лоб неестественно угловатый. Темная, почти коричневая, кожа. Возможно, уроженец Намбуса или ближайших к нему островов. Дарк что-то спрашивает, парень не понимает: отрицательно мотает головой, пожимает плечами, а затем виновато улыбается, обнажая белоснежные зубы и пару острых, крепких клыков.
«Отстань от него, не спрашивай ни о чем, – говорит подошедший сзади гном, имени которого Дарк уже не помнил. – Это не люди, это ШАКОНЬЕСЫ, полукровки, плод скрещивания оркской и человеческой рас».
– Не может быть, этого не может быть, – шептали, как заклинание, как молитву, трясущиеся губы Дарка.
Тонкая защитная пленка нежно-розового цвета обтянула мертвое лицо и уберегла его от воздействия кислоты. Как оно было похоже на лицо того молодого всадника из оркской степи: те же самые широкие скулы и угловатые контуры, те же самые клыки. Теперь Дарк понял, что ему напомнила внешность рыжеволосого великана Финолия, чем поразили неестественной формы клыки. Второй предводитель полесской общины был до превращения в вампира не человеком, а шаконьесом.
– Я чего-то не понимаю, – робко прервала затянувшееся молчание Диана.
– Зато Дарк все понял, – печально улыбнулся Конт, – не волнуйся, он все потом тебе объяснит и расскажет.
– Не может быть, – еще раз повторил Дарк, качая головой.
– Может, – уверенно заявил Конт. – Штурм Великой Кодвусийской Стены разрушил коварные замыслы эльфов, не дал шаконьесам перемешаться с людьми, раствориться в человеческой общности. Ты погиб, а единственный оставшийся в живых из бывших в курсе событий морронов, то есть Мартин Гентар, допустил ошибку, с последствиями которой мы и пытаемся теперь бороться.
Лицо Дарка приняло вдруг осмысленное выражение, он не повторял больше надоевшее всем присутствующим «не может быть» и не качал головой. Он слушал, Конт говорил, стараясь уложиться в жесткий лимит отпущенного им судьбой времени. То, что Диана не знала многих старинных названий и не понимала большей части терминов, было не важно. Пробелы в образовании можно было устранить потом, в спокойной обстановке за чашкой кофе. Главным сейчас для Конта было, чтобы его понял Дарк, моррон, который отчасти повторил его собственный жизненный путь.
– Коллективный Разум не всесильное божество, а живая субстанция, которой тоже свойственно ошибаться и многое не замечать. Ваше трио: ты, Мартин и Анри уничтожили только шаконьесов – слуг орков, но выживший Мартин не удосужился позаботиться об остальных шаконьесах, тех, кто был в услужении у эльфов, и тех разрозненных племенах, что кочевали по степям. Разум тоже тогда повел себя беспечно: дал приказ уничтожить прямую угрозу, но не удосужился намекнуть, чтобы подчистили хвосты. Беспечность – черта, свойственная людям, а значит, и их Коллективному Разуму. Мы живем днем сегодняшним и не заботимся о проблемах завтрашних. Человечество не заболело, разум успокоился, а болезнь вступила в длительный инкубационный период. Шаконьесы разбрелись по свету: некоторые племена смешались с людьми, а такие, как этот, – Конт кивнул в сторону мертвого тела, – жили обособленно в лесах и горах, поэтому и выглядят сейчас, как тысячу лет назад. Чистый генофонд будущего мира, который хотят создать Дор и его соратники, такие же, как и он, люди, в которых течет малая, но доминирующая часть шаконьесской крови. Теперь ты понял, о какой тайной организации я говорил, понял, почему с ней было трудно бороться, не говоря уже о том, чтобы внедрить в ее ряды своего агента? Кстати, последнее нам удалось, но только недавно.
