— Вот видите, — заметил Зиддари, — полезно, а?
Мы проходили мимо других рабов и крепостных, и ничто в них не было скрыто от меня. Когда мы подошли к черной двери, такой массивной, что понадобилось бы целое войско, чтобы открыть ее, Нотоль подтолкнула меня вперед. Я распахнул дверь мыслью, и мы вошли в храм лордов.
Здесь тоже кое-что изменилось. Фальшивое небо висело над нами. Под ногами лежал черный зеркальный пол. Трое были здесь, по-прежнему восседая на тронах, огромные, но безжизненные на этот раз, потому что Трое же были сейчас со мной и вели меня к дальнему краю ряда статуй. Что-то новое и огромное высилось во тьме за изваянием Зиддари, спрятанное под пурпурным покрывалом.
Сердце гулко заколотилось, а желудок сжался, когда Зиддари махнул рукой и покрывало упало на пол. Это был я. Из такого же тусклого черного камня, как и остальные. Невозможно огромный, так что я сам мог бы забраться и встать на собственную ладонь. Я должен был стать лордом. Они не солгали мне. И пока я вглядывался в изображение своего лица, моя рука дотянулась до золотой маски, что была на мне, и ощупала бриллианты, смотревшие из ее глазниц.
— От чего же еще я должен отказаться, кроме своих глаз? — спросил я, поражаясь тому, как ровен мой голос.
— От совсем немногого, от чего вы еще не отреклись, — ответил Зиддари. — Некоторые мелочи из вашего прошлого. Ваша личная вражда может показаться ничтожной рядом с величием возможностей. Эти мысленные барьеры, которые вы воздвигли, чтобы отгораживаться от нас, рухнут. Ваш разум перестанет быть независим, он станет единым с нашими, и тогда наши общие цели и желания могут показаться вам куда значительнее ваших собственных. Но ваша сила не будет иметь себе равных, и все, что вы можете себе представить, будет принадлежать вам.
— Я никогда не буду использовать свои воинские умения?
— Не в вашем теле, — ответил Парвен. — Не стоит им рисковать. Мы сделали так, что ни один из нас не может носить оружия, и с вами будет так же. Никто в любом из миров не опасен для нас, кроме одного из нас. И как вы уже видели, у нас есть лучшие способы наслаждаться радостями боя. Но мы предполагаем продолжение ваших тренировок в течение многих лет, пока вы не достигнете полного расцвета и не создадите себе умелое тело, с которым вам будет удобно. Это ради вашей собственной безопасности в той же мере, что и ради преимущества, которое вы получите, командуя армиями и используя чужие тела для своего удовольствия. Выбор за вами, само собой.
— А что, если я откажусь?
— Вы по-прежнему останетесь Наследником Д'Арната, другом и союзником лордов. Вы можете прожить отведенные вам годы здесь или найти себе дом, где вам вздумается. Но мы будем ждать от вас помощи в нашей войне в соответствии с данной вами клятвой.
— Но секрет кольца…
— …принадлежит лордам Зев'На и откроется вам, лишь, когда вы присоединитесь к нам.
Зиддари взял меня за подбородок и указал на мою статую.
— Вы рождены, чтобы стать одним из нас. Я верю, вы знаете, что это правда.
— Мы стары и ограниченны. Ваша юность радует нас, — произнесла Нотоль, улыбаясь и гладя мои волосы. — Когда вы проживете первую тысячу лет, вы поймете.
— Нам радостно учить вас, — добавил Парвен, кладя руку мне на плечо.
— Я должен решить сейчас?
— Через пять дней вы достигнете совершеннолетия, — ответила Нотоль. — В первый час этого дня вы станете помазанным Наследником Д'Арната. Если вы решитесь стать одним из нас, мы должны подготовить вас за час между полуночью и помазанием. Другой возможности у вас не будет. Это решение станет окончательным.
— Я понял.
— А теперь мы вернем вас в ваши покои и дадим вам поспать. Когда вы проснетесь, этот вкус вашего будущего окажется лишь воспоминанием, и все будет как прежде. Вглядитесь внимательнее в лик мира и решите, сравнится ли что-либо с открывшимися перед вами возможностями. Они сняли маску, и Зиддари отвел меня обратно в мои покои и посадил в кресло. Мы приказали подать еду. Я был голоден, но слепота наполняла желудок свинцовой тяжестью.
— У вас сейчас лицо Дарзида? — спросил я Зиддари, пока мы ели.
— Да.
— Зачем вы жили в другом мире? Зачем служили людям… обычным солдатом, если вы — лорд Зев'На?
Он рассмеялся.
— Это долгая история, и за следующие сотни лет я расскажу вам ее полностью. Вкратце: один из нас прошел вслед за дар'нети Дж'Эттанном по Мосту, чтобы защитить наши интересы. Я слишком поздно обнаружил, что за долгие годы человеческий мир извращает и спутывает память тех, кто был рожден в этом мире. Я пострадал от этого унижения так же, как Дж'Эттанн и его дар'нети. Даже во многом сильнее. Жалкий, презренный мирок — эта ваша родина. Что же касается того, почему это задание было возложено на меня, а не на Нотоль или Парвена… скажем так, мне не повезло со жребием.
Больше ненависти, чем веселья прозвучало в смехе Зиддари.
Я пожалел, что задал ему вопрос. Мне хотелось, чтобы он ушел. Мне нужно было о многом подумать. Пять дней на то, чтобы решить, хочу ли я жить вечно и обладать всей силой, какой только пожелаю, или же прожить жизнь, отпущенную человеку, рискуя погибнуть рано, как папа, которому было всего тридцать семь, когда его убил принц Д'Натель. И чем я смогу заполнить пустоту внутри себя — «плясками фей» дар'нети? Я даже не знал, с чего начать. Меня тошнило от мысли, что я последую путем труса Д'Арната или убийцы Д'Нателя. Или я стану забирать силу, как зиды, выдавливая жизнь из камней, крыс или рабов. Не мог же я пройти весь этот путь ради подобного. Нет, выбирать, на самом деле, было не из чего.
Но если мне придется через пять дней отказаться от самого себя — я был не настолько глуп, чтобы полагать, будто речь и впрямь идет лишь о «мелочах из моего прошлого», — я не хотел делать этого, не получив ответа на все вопросы. Так что я сказал Дарзиду, что больше не голоден, только устал.
— Тогда я покидаю вас. Спокойных снов, мой юный принц.
Он положил руку мне на голову, и мои веки внезапно налились свинцовой тяжестью. Когда он встал и пересек комнату, я свернулся в кресле, пытаясь унять дрожь. Я так замерз… Должно быть, уже ночь. Я сопротивлялся его сонным чарам, поскольку знал, что, когда я проснусь, у меня не останется сил сделать то, что я хотел, только мои собственные слабые способности.
Медленно я позволил своему сознанию красться по дому и коснулся раба по имени Бен'Сидх. Он ничего не знал о странных предметах, оставленных в покоях молодого господина. Другой раб — Мар'Деви — тот, кто мыл меня, терзался стыдом, не от самой работы, а оттого, что чувствовал, как опускается все ниже и ниже. Он верил, что должен принимать свою участь с большей благодарностью, когда со многими его братьями и сестрами обходятся куда более жестоко. Он не знал ничего ни о камнях, ни о дереве, ни о звездах Лейрана. Одного за другим я проверял каждого раба, жившего в моем доме. Никто из них не заботился о моей раненой руке, никто не знал о таинственных подарках, оставленных для меня.
