Сказал Джордмонд-Законник:
— Руны, что были на нем прежде, сковывали его Силу и заставляли ее пребывать во сне. Но после того, как коснулось клинка заклятие Владыки Бреда, исказились руны и я не знаю, что означают они ныне.
Сказал Мъяонель:
— Ничего не означают они. Безумие уничтожило их прежнюю силу; ныне же смысла в них не больше, чем в любом другом порождении безумия. Это, как и сама форма клинка, лишь оболочка, не имеющая никакого значения.
Сказал Мастер Леонардо:
— И все-таки мне кажется, будто бы где-то я уже видел эти руны или же другие, весьма похожие на них.
Увидели Лорды, как достиг клинок глубин Преисподней и как сошелся с ним в битве Демон-Страж, Хранитель Юга. Могущественен был Демон-Страж, но все могущество его обернулось бессилием перед Силой клинка. И пал третий Страж, и ужас объял сердца Лордов.
Сказал Король Времени:
— Когда падет четвертый Страж, барьер, что ныне стоит перед этим клинком, будет развеян и обретен последний из четырех ключей. Тогда отворит клинок Врата Времени. К началу творения устремится он, и поразит Сущее в самый миг его зарождения.
Спросили его Лорды:
— Откуда ты знаешь, что станет он действовать именно так, а не иначе?
Ответил Король Времени:
— Пространство открыто для глаз ваших, но для этого меча в равной степени открыто и пространство, и время. Поэтому даже и мне, Хранителю Времени, невозможно вернуться на час назад, и остановить Мъяонеля, или еще прежде, и остановить Келесайна и помощников его, чтобы они не творили клинок. Этот клинок не существует во времени, вечность — вот обитель его. И если стереть прошлое, никак не повлияет это на его бытие. Поэтому, уничтожив все существующее от начала времен, не уничтожит этот клинок себя самого.
Сказала Ледяная Королева:
— Многое говорят о мудрости четвертого Стража, о его великом волшебном искусстве, о могуществе его, хотя никто и не знает, каков облик Духа-Стража. Может быть, нам следует обратиться к нему? Может быть, советом или делом, или еще как-нибудь, сумеем мы помочь друг другу в этом деле?
Усмехнувшись, сказал Король Времени:
— Если вы желаете обратиться к четвертому Стражу — знайте, что уже обратились. Ибо я — Дух-Страж, Хранитель Востока, старейший среди собратьев своих. И не вы меня, но я вас позвал для совета, ибо я не знаю, как превозмочь эту беду.
Сказали ему Лорды:
— Соединим наши силы, сложим наше могущество, без страха вместе с тобой вступим в битву с этим клинком!
Но ответил им Король Времени:
— Ни моя магия, ни ваши заклятья не остановят его. Впрочем, что толку заранее трепетать от страха?! Да встретим мы эту гибель во всеоружии!
И вот, вздрогнула Башня Времени, и распалась ткань реальности, и Сила, заключенная в смертоносном мече, вошла в Башню. Встретили Лорды этот клинок своей магией, но ни мощь их, ни утонченные построения заклятий не оказали на клинок никакого действия, как и предсказывал Король Времени. И поразил клинок хозяина Башни; четвертого Стража поразил он. Протянулась тогда в зале черная нить от пола до потолка, трещина в плоти мира, Врата Времени, потайной путь. И исчез в этих вратах клинок.
И прошло после того несколько безмолвных мгновений, показавшихся Лордам вечностью.
Спросила Ягани с недоумением, оглянувшись кругом:
— Почему мы все еще существуем? Ведь если клинок уничтожил Сущее еще до того, как оно возникло, мы должны быть не только уже мертвы, но и не должны были даже рождаться!
Сказал ей Кэсиан:
— Кто знает — может быть, достижение начала времен должно занять у этого клинка какое-то субъективное время? Если это так, то время, равное этому субъективному, еще будем существовать мы.
Сказал Король Птиц:
— А нет ли там, в начале времен, каких-либо сил, равных по значению и свойствам силам, кои воплощали в себе Стражи Мира? И если так, не следует ли нам попытаться каким-нибудь образом предупредить их?
Спросила его Змеиная Королева:
— Как ты себе это представляешь?
Сказал Король Птиц:
— Один из нас должен отправиться следом за ним.
Спросили тогда у него:
— Кто же?
Сказал Король Птиц:
— Тот, кто сумеет пересечь вечность, тот, в чьих силах двигаться наперекор течению времени.
Но молчали Лорды, ибо никто из них не обладал подобными талантами. Тогда вышел вперед Ирвейг, Повелитель Теней, и сказал так:
— Я не умею путешествовать сквозь вечность, не в моих силах двигаться наперекор течению времени. Однако я единственный из вас, способный не затеряться в сплетениях времен, ибо, как тень, могу следовать за своей целью и таким образом идти тем же путем, что идет она. Я пойду.
Сказали ему Лорды:
— Иди. И да сопутствует тебе удача.
Вошел Ирвейг во Врата Времени и растворился в них. И стали собравшиеся ждать, что будет дальше. И вот, по прошествии некоторого времени вышел из Врат Ирвейг. Врата же сомкнулись за ним и пропали, будто бы и не было их.
С надеждой и страхом смотрели они на вернувшегося. Что до Ирвейга — то был он как будто ошеломлен чем-то и будто бы успел пережить весьма многое.
Сказал Повелитель Теней:
— Радуйтесь! Не сгинет Сущее и не исчезнет, но будет жить, как и прежде.
Сказали ему Лорды:
— Что было с тобой за Вратами и как тебе удалось уберечь нас всех от гибели?
Сказал Ирвейг:
— В последнем нет никакой моей заслуги. Но выслушайте мой рассказ и узнайте, что видел я и чему стал свидетелем.
Поначалу сложно мне было отыскать след клинка и сопротивление времени продвижению моему было весьма велико. Ибо в наши дни Сущее весьма обширно, и продолжает увеличиваться и возрастать, а ведь течения времени объемлют не только события, которые знаем мы, но и те, которые только могут произойти. Поэтому, чем обширнее Сущее и чем больше насельников его, тем разветвленнее течения времени, что окружают его. Я видел и иные течения, неслучившиеся, и понял, отчего клинку непременно следует поразить Сущее именно в начале его. Ведь иначе пришлось бы уничтожать ему не одно мироздание, но бесчетное множество их.
Я следовал за клинком и видел, как сужались линии времени, сливаясь по мере приближения к единому началу. Но «видел» — это лишь слово, я использую его, не находя лучшего. На самом же деле не было там ничего имеющего форму, ибо какую зримую форму может иметь время?
Но вот, сгинули разветвленные течения времени и приблизились мы к их истоку. Также неимеющие никакой зримой формы, скользили мы сквозь несуществование, и с величайшей осторожностью следовал я за клинком, опасаясь, как бы он не заметил меня. Впрочем, думаю, страхи мои были напрасными, ибо никем я был для него и никак не мог помешать ему.
