Новый укол боли опалил мое сознание. Я схватил за плечо Рейма с Лорн на руках и шагнул в марево прохода.
– Ребятки? – не то удивился, не то испугался Онин.
– Я за пленными, – обернулся я к Рейму. – Ты со мной или…
Закончить мне не позволил взрыв. Когда обернулся, пламя вспышки уже гасло. В точках соединения скальной основы и каменного навеса поднимались плотные облака пыли. Сам навес, как ни странно, почти бесшумно скользил вниз. Два удара сердца, и исполинская глыба коснулась крыши особняка. Еще удар сердца. Грохот столкновения. Особняк перестал существовать. Большая часть лагеря перестала существовать.
Никто не собирался штурмовать особняк. Армии Барьера требовалось уничтожить его, максимум техники и живой силы противника. Случившееся – наиболее эффективный способ, благо долгое присутствие призраков вырвало ближайшее пространство из оков Ветви.
Я попытался открыть Пробой в подвал… марево возникло! Не успел обрадоваться, как что-то ударило с противоположной стороны марева. Без моего прикосновения пройти сквозь Пробой невозможно – защитный механизм. Марево моргнуло и погасло. Места назначения более не существовало.
– Твою суть, Онин, – только и смог выдавить я.
– Извини, Юрий, приоритет. Я предупреждал, – пожал плечами он, любуясь разрушениями.
Тогда я обернулся к временщику. Тот гладил Лорн по волосам с такой нежностью, словно лелеял собственную душу. На груди девушки уже устроился Мефи. Я, судорожно сглотнув, выдавил:
– Рейм, отправь нас в прошлое.
– Как прикажешь, друг мой. Насколько далеко? – Временщик, не поднимая головы, протянул руку.
Вот тут я действительно удивился. Рейм добился своего – спас Лори. Следовало уходить. Плевать на мое главенство… Прецедент имелся. Ожидалось сопротивление. Ожесточенное. Я даже приготовил аргументы: «Мол, имеется возможность не допустить вредительства в отношении Лори…» Хотя нет. Подобное я не готов был применить. Зато готовился применить силу!
– Момент входа в особняк. Только это… можешь дать аналитическую справку?
– Шансы на абсолютный успех – порядка тридцати девяти процентов. Шансы на относительный успех, с приоритетной целью – в пределах шестидесяти одного процента. Лорн в сложной ситуации. Шансы на относительный успех, без приоритетной цели – порядка семидесяти четырех процентов. Разведка сильно увеличила шансы, хотя имеются риски пробудить воспоминания призраков несоответствием. Начинать?
– Будь добр, – передал я перстень.
Ледяной цветок расцвел в душе. Мгновение – мозг словно парализован. Еще несколько долгих секунд – тело застыло, сведенное судорогой. Лишь сердце натужно гнало кровь, пытаясь заставить жить… а затем я шумно выдохнул. Все прошло, осталось лишь легкое онемение в членах.
Я сморгнул, осознавая, что меня окружает. Вновь мрамор, вишневое дерево, позолота, гобелены… И мешки с углем, парящие в воздухе. Мы с Реймом переглянулись. Кивнули друг другу. Мефи удобнее устроился у меня на шее. Временщик исчез дальше по коридору. Я же притаился под очередным мешком.
Можно было, конечно, сразу переместиться в подвал – пространственник навсегда запоминает места, где побывал хоть раз. Вот только ни к чему раньше времени поднимать тревогу – любое несоответствие с Ветвью, любое изменение, даже не связанное со мной напрямую, – и призраки вспомнят прошлую временную линию. Так называемый эффект Листвы Изменений. Поэтому мне требовалось попасть на глаза… точнее, промелькнуть на периферии зрения у призраков, встретившихся в первый заход. Муторно… но навыки «повторения» входили в курс Университета.
Я успел. Проскользнул незамеченным мимо болтающих призраков. Правда, повторять знакомство с охраной подземелья мне не имелось резона. В отрезок разговора «…Первый выбираешь, с кем справлять надобность…» в помещение влетела световая глушилка. После хлопка ворвался я и добил беспомощные куски мяса. Забрав ключи, стремглав понесся к темнице. Встречала меня все та же фраза:
– Опять, опять они… Не давай! Прошу, не давай меня им! – и всхлипы девушки.
– Окаянное Лодурово семя, – прошипела дородная женщина… нет, исходя из габаритов, бабища! Встреченная давеча Мирия Тюронская составляла в лучшем случае половину данной матроны. Ее взгляд направлен на рыжеволосую девушку, лет шестнадцати, в объятиях парня-ровесника. – Станешь сопротивляться, опять ничего, кроме тухлой козлятины, не достанется. Дружка твоего юродивого побьют, а то вовсе кого-нибудь из нас заберут. Подумала бы о других, стервозина.
– Уж вас-то не заберут. – Парень с ненавистью глянул на бабищу, потом на меня, и сильнее прижал девушку. – Не позарятся. Да и вашей девчонке бояться нечего – честь, поди, не потеряет. Давно терять нечего. Удивляюсь, как вы выродка внучка еще не сожрали. Или брезгуете собственной кровушкой? Только и можете, что младенцев в лесу бросать?
Только теперь я заметил за спиной бабищи, разодетой в цветастые махры, молодку лет четырнадцати, не старше, стискивающую какой-то сверток. Сначала не поверил, увидев его, но тихие попискивания и угуканье не оставляли сомнений.
– Мама, – проскулила молодка.
– Молчать, прошмандовка. – Оплеуха матроны отправила дивчину на пол. – А вы…
– Цыц! – Сухопарый, морщинистый старец жестом остановил вознамерившуюся гаркнуть бабищу. – Не след сейчас… – Он закашлялся. Надолго, надрывно, то и дело отхаркивая что-то.
– Деда, – вцепился в лохмотья старика паренек лет шести.
– Все нормально. – Старик сумел побороть приступ. Опираясь на прутья решетки, поднялся. Глянул на меня лихорадочно горящими глазами. – Что вам нужно?
В перепалке не участвовали лишь двое, сидевшие обособленно. Женщина лет тридцати, одетая скромно, если не сказать бедно, и господин чуть постарше, когда-то облаченный с претензией на лоск и красоту, но теперь пообтрепавшийся и заросший. Насколько я помнил, все – пропавшие.
– Граждане, прошу внимания, – коснулся я правого уха. – Я пространственник-оперативник Юрий Сломов. Прибыл для возвращения вас домой.
Если бы эмоции могли материализовываться, то меня бы захлестнуло… цунами из нечистот. Лицо бабы скривилось в маску: «Где вы раньше шлялись?» Мимика парнишки отражала все оттенки незамутненной ненависти. Девушка в его объятиях хлюпала носиком и дрожала – недоверие и страх. Лик старика оплывал, прорывалась усталость и боль. Женщина – робкая надежда. Господин… вот его не прочитать. В лица детей заглянуть я не посмел. Боялся.
– Если хотите выбраться живыми, то необходимо беспрекословно подчиняться моим указаниям. Иначе не могу гарантировать безопасность. Понимаете? – Всю отпущенную мне природой властность я пустил в голос, пока эмоции не осложнили дело.
Прошла волна шепота. Но старик цыкнул – установилась тишина.
– Что мы должны делать, господин Юрий? – Под конец вопроса кашель вновь подкосил старика.
Я уже осматривал двери клетки. Стальные пруты сварены и вделаны как в пол, так и в потолок – на совесть. Плюс щедро покрыты краской на свинцовой основе, из-за чего внутри Пробой не открыть.
Запирает камеру сложная электронная система с цифровой панелью, управляющая множеством запоров. Подобного я и близко ранее не видел – что-то местное, высокотехнологичное. Связка ключей оказалась бесполезна. Запоры из револьвера не отстрелить. Необходимо время.
– Расскажите, как вы попали в плен, – решил я отвлечь обитателей казематов. – Момент захвата. Максимально подробно.
– Дык что рассказывать? – Дед первым взял слово. – Мы с внучком пошли в лес за хворостом. Отошли всего ничего, как постреленок пропал. – Морщинистая рука прошлась по вихрастой голове паренька, прячущегося за старшим. – Как он рассказывал, сзади на голову мешок накинули. Схватили. Меньше чем через минуту он, связанный, в каком-то сарае. Не знаю. Я не видел никого. Да и до ближайших сараев далече…
Первой моей мыслью стало обесточить систему. Должно сработать. Не зря давеча на Техническую выставку ходил! Теперь осталось найти источник энергии. Или хотя бы один провод…
