Сверкнул серебряный клинок, разрезав свет, как простыню, за которой я успела разглядеть настоящий вид поляны. Старые лежалые сучья, голая земля, усеянная чем-то тёмно-зелёным. И всё. Полотно срослось без следа, и вот мы уже снова стояли на прекрасной солнечной прогалине.
Голова налилась тяжестью, в уши, будто налили воды, и вскоре свет стал настолько нестерпимо ярким, что я зажмурилась. Однако перед этим успела разглядеть Уну, выбежавшую с противоположной стороны.
Темнота длилась недолго. Я не могла позволить себе долго находиться в неведении, хотя и хотелось: лечь на землю, закрыть глаза и уши и свернуться клубочком. Ничего не видеть — значит ничего не знать, а раз не знаешь, ничего и нет. Как в детстве…
— Меви, тебе плохо? — спросил голос, который я слышала последний раз много лет назад, но спутать ни с каким другим не могла. — Давай я пошлю за кудесником.
Я судорожно вздохнула, будто вынырнула их воды, и открыла глаза. В нос ударил запах сгоревшего воска. Я находилась у себя дома, в зале для Церемоний, где как раз сейчас проходил пир. И сидела на возвышении, как и полагалось по праву рождения. Рядом с королём-отцом и матерью, королевой Нелой.
— Всё хорошо, дорогая? — улыбнулась мама, погладив меня по лицу. — Ты какая-то бледная.
Я смотрела и не могла поверить в то, что вижу.
— Мама, — прошептала я и перехватила её руку. — Это правда ты?
— Конечно, я. Да что с тобой, Меви? Снова начался приступ?
Мама, обеспокоившись, сделала знак своей личной фрейлине подойти, и я замела перстень с ярко-зелёным изумрудом, который королева Нела снимала только перед сном. Папа подарил его, когда я родилась.
Темноволосая фрейлина поспешила к госпоже, склонила голову в знак почтения и внимания. Я помнила её, это была Лесли, самая преданная служанка матери, которая умерла вскоре после её гибели.
— Позови Фианну, — коротко приказала мать таким тоном, каким могла она одна. Тихо и в тоже время так, чтобы у слушателя не возникло иной мысли, кроме как немедленно броситься исполнять приказ.
Лесли, пятясь, скрылась за дверью, а я всё ещё недоуменно таращилась по сторонам. Потом взяла маму за руку, почувствовав прохладу её ладони. Королева Нела была живой, и я сидела рядом с ней! В твёрдом уме и здравой памяти!
— Могу я пойти к себе, ваше величество? — прошептала я, желая немедленно посмотреться в серебряное зеркало, чтобы убедиться, что я ещё я. Что всё происходящее не сон.
Но как бы я ни была рада видеть мать, шестое чувство шептало, что это нереально. Что это совсем не она, и надо быть настороже.
— Конечно, дорогая, — кивнула мама и хлопнула в ладоши. Тут же к ней подошла высокая девушка с вытянутым лицом, на котором застыло вечно удивлённое выражение. Я не помнила эту служанку.
— Нара проводит. Фианна вскоре явится тебя осмотреть и приготовит отвар, — улыбнулась мама, погладив меня по щеке. — Наследнице престола надо быть здоровой и крепкой.
— А где Кхира? — удивлённо подняла я брови, не заметив среди пирующих и обслуживающих их слуг знакомого лица.
— Иди, Меви, моя мифическая королевна. Я скоро зайду проведать тебя, — и Нела прижала ладонь к моему лбу, благословляя дочь перед сном.
Мама любила повторять, что в одном моём имени уже заключена судьба. Мифическая королевна обязана сесть на престол предков и стать мудрой правительницей.
Отец, наконец, отвлёкся от разговора с сановником и хотел что-то сказать матери, но та положила руку на его плечо и улыбнулась. Король кивнул. Им всегда хватало взглядов, чтобы понять друг друга.
Глотнув терпкого виноградного вина из кубка, я поспешила вслед за мелиадой, которую мать назвала Нарой. Раньше я не помнила её, что только служило доказательством нереальности происходящего.
Я всё никак не могла понять, как здесь очутилась, и почему всё, что происходит вокруг, так напоминает явь, а не зыбкий сон. Ведь во сне нет запахов, громких звуков, логики и последовательности?! Он не может быть таким ярким и похожим на реальность!
Нара вела меня той дорогой, которой я ходила много раз. Моя комната тоже осталась точно такой же, как несколько дней назад, когда я навсегда покинула её, отправляясь приносить мучительную жертву.
— Кто ты? — спросила я мелиаду, уже собирающуюся уйти. — Я не помню, чтобы мы встречались.
Девушка улыбнулась, в глубине светло-зелёных глаз, больших и нестерпимо ярких, мелькнула лукавая искорка.
— Я ваша служанка, арта. И всегда ею была. Вы просто забыли. Кудесница Фианна скоро придёт, — она, казалось, совсем не удивилась вопросу, и это насторожило ещё больше.
— А где Кхира?
— Я не знаю о ком вы, арта. Наверное, это всё иллюзии, которыми вы больны, — последовал странный ответ, и мелиада снова оскалилась, будто посмеивалась надо мной. Ни одна служанка не посмела бы так себя вести с той, кого прочили в наследницы!
— А где Жиннивер, фрейлина её величества? — решила я перевести тему. — Я что-то не видела её на пиру.
Нара продолжала улыбаться и молчала. Я испытала беспокойство пополам с досадой. Ну не сошла же я с ума?! А как иначе объяснить этот затянувшийся прекрасный сон, в котором всё было так, будто мама никогда не умирала, а отец не сходил с ума. Не сон, просто сбывшаяся мечта!
В дверь негромко постучали, и Нара поспешила открыть, не спросив моего позволения. А ведь служанка не может вести себя как благородная арта! Если только…мама не приставила её ко мне в качестве смотрительницы за больной дочерью, наделённой полномочиями при необходимости успокаивать буйство больной.
— Слава Духам, арта, вам легче! — с порога произнесла древняя, как самые старые ясени нашей рощи, кудесница Фианна. Её светлые глаза почти выцвели за те века, что смотрели на мир, но осанке позавидовали бы самые грациозные и юные девушки Авелина. — Мы думали, что вы навсегда останетесь в иллюзиях.
Она прошла к окну и распахнула створки. Осенняя ночь дохнула прохладой, и я поёжилась, обняв себя руками, предчувствуя первые вестники озноба.
Фианна, не обращая на меня внимания, раскладывала на столике какие-то цветные колбочки, которые доставала из поясной сумки, всё время бывшей при ней. Нара помогала так, будто всегда только этим и занималась.
Я легла на разложенную постель и спросила:
— Что происходит, Фианна?
— А вы не помните? — бросила кудесница на меня быстрый взгляд и снова уткнулась в сумку. — Вы и ещё несколько девушек отравились настойкой жимолости, которую выторговали купцы у фейри. Ох уж, эти дети Тьмы, славный народ, но сколько от них мороки! Слава Духам, не прошёл и Лугнасад, как вам полегчало! А уж я сейчас вам такой отвар сотворю, что мигом оправитесь!
Нара поднесла кудеснице кубок с чистой водой, куда та вылила содержимое нескольких склянок. Жидкость забурлила, поменяла цвет на пурпурный и снова успокоилась.
— А где Уна? — спросила я обеих, пока они о чём-то негромко переговаривались, поглядывая в сторону двери.
Обе замерли и, как по команде, обернулись:
— Она тоже почти пришла в себя, — вздохнула Фианна. — Бедняжке сильно досталось, она ещё от смерти матери не опомнилась, а тут такое помрачнение рассудка! Но ваша матушка добра, она позаботилась о сиротке и её сёстрах.
Кудесница подала мне кубок и жестом показала выпить.
— Тебе сразу станет легче, — повторила она и прослезилась.
Я знала Фианну. Она легко уживалась при любых королях, которые всегда нуждались в услугах главной кудесницы. Но вот что-то не припоминается, чтобы Фианна была такой душкой. Она обычно не стеснялась в выражениях, когда дело касалось здоровья подопечных. И не улыбалась всем подряд, будто первая красавица на отборе невест для короля.
Я ворочалась в кровати, как на раскалённой сковородке, не понимая, чему можно верить, а чему нельзя, но твёрдо решила непонятную жидкость пока не пить.
— А где фейри? Ищейки, которые к нам приехали от короля Оберона и королевы Титании? — спросила я, прищурившись, и затаила дыхание в ожидании ответа.
