Я усмехнулась. Мать не хотела, а отец… Он не смог жить без неё. И ушёл, не думая обо мне. Хотела бы я такой любви: всепоглощающей, заставляющей забыть долг и нужды дочери?
— Нет, — был мой ответ. — Вы не те, кто меня любили.
— Мы те, кого любишь ты, — тихо произнёс отец, но трискель на моей груди разгорелся всё сильнее, уже обжигая кожу.
Арлен заметил свечение и аккуратно, не отпуская моей руки, снял змеевик с шеи, касаясь прохладными пальцами кожи. Провёл по волосам, нежно, как старший брат или робкий обожатель. Неотрывно смотря в его ярко-синие глаза, я чувствовала, как силы возвращаются, а сомнения тают.
Нет, что бы ни было впереди, остаться здесь не моя судьба.
— Ничего не бойся, я держу тебя, — произнёс Арлен и осторожно дотронулся губами до моего рта.
***
Я очнулась, когда над головой засияли звёзды, и первое время ничего не могла вспомнить. Лежала в двигающейся повозке и смотрела на небо.
Ночь была тёплой, жаркой, такие редко случаются во время Лугнасада, когда осень уже стучится в дверь и переминается с ноги на ногу на пороге. Звёзды плавали, как рыба в озере, и я не сразу поняла, что лежу в повозке, которая еле движется по накатанной дороге.
— Слава Духам, вы очнулись, арта, — шепнула Кхира, на коленях которой покоилась моя голова. — Арта Уна только что выпила травяного настоя подорожника и заснула. Я и для вас приготовила пару чашек. Вы обе потеряли много сил.
Я приподняла голову и оглянулась вокруг. Поле, менгиры — большие камни, обозначающие тропы сидов, — а главное, мы съехали с Главного тракта и катились по одной из бесчисленных дорог, что ведут куда угодно, в любую сторону света.
Редко кто в Фейвильде путешествовал так много, что проходил по всем путям. Даже Ищейки.
— Вам лучше, Меви? — подъехал к повозке Арлен. Он спросил негромко, кинув взгляд на Уну, отдыхающую на скамье напротив, и её двух служанок, сидящих тут же.
И тут я вспомнила всё, что случилось со мной в лесу. И то, какими тёплыми были губы фейри, поцеловавшего меня, перед тем как я лишилась сознания.
— Что это было? — спросила я Арлена, опуская глаза. Только бы не заметил моего смущения и приписал румянец на щеках недавнему потрясению. — Что за лес такой? Почему вдоль Главного тракта таится зло?
— Это не зло, арта, — вздохнул фейри, давая знак Маркусу, чтобы тот ехал чуть позади повозки и в случае опасности был начеку. Хотя какая опасность в поле, вблизи силовых троп?! — Лес долго спал, но проснулся, уловив ваше с Уной обоюдное стремление остаться среди деревьев. Вероятно, у вас с ними настолько близкая связь, раз тополя и дубы откликнулись.
— Почему же о такой опасности не предупреждены путники? — спросила я, выдержав пристальный взгляд мужчины.
Немного грустный, понимающий, что я не хочу вспоминать о той картинке, что, как живая, стояла перед глазами.
Мама, отец, дом — всё как прежде. И я отказалась от возможности прожить с ними долгие годы.
Пусть цена и велика, но я жива, и повозка несёт меня к сидам. В неизвестность, грозящую раздавить и лишить покоя, если не предложить что похуже.
Может, я только что отказалась от сладкой смерти в угоду призрачной надежде остаться в живых и влачить жалкое существование под землёй. Там, где нет деревьев, мелиаде долго не выжить.
— Когда мы приедем на постоялый двор, я обязательно сообщу по магическому шару в столицу об этом происшествии, — продолжил Арлен, будто оправдывался за то, что вообще допустил оплошность. — Меры примут, лес снова заснёт и станет безопасным.
Ищейка задумался, опустив поводья, и каярд, бросая на меня странные взгляды, пошёл рядом с повозкой. Мы оба молчали, каждый задумавшись о своём, а потом, будто очнувшись, фейри легонько похлопал коня по холке, и тот замедлился.
— Я рад, что вы вернулись, Меви, — произнёс Арлен, смотря мне в глаза. И развернул коня, чтобы вернуться к напарнику.
Я долго смотрела фейри вслед. На душе сделалось спокойно и легко, будто я лишний раз убедилась: выбор сделан правильно, иного и быть не могло.
— Вот, держите, арта, — Кхира услужливо вложила мне в руки тёплую деревянную кружку, от мутного содержимого которой шёл насыщенный горьковатый запах. — Я приготовила его сама, не беспокойтесь.
Служанки Уны, дремавшие напротив и напоминавшие пичуг, заснувших рядышком на ветке, сонно зашептали обрывки молитв. Наверное, им снилось что-то тревожное.
— Ищейки разрешили остановиться и собрать травы, — продолжила Кхира, заставляя меня сделать большой глоток. Надо же, мы с ней почти ровесницы, а она ведёт себя как старшая сестра.
На моих глазах выступили слёзы благодарности, и я нашла слова, чтобы выразить её так, как чувствовала.
— Что вы, в самом деле, арта! — махнула рукой Кхира, утирая глаза краем шали, накинутой на плечи. — Эта моя обязанность. Помните, ваша матушка, покойная королева Нела, всегда выделяла меня и взяла в услужение, когда остальные чурались цвета моей кожи? Я всё помню и не оставлю вас. Куда вы, туда и я!
— Я очень рада, что ты у меня есть. И перестань величать меня артой, — произнесла я, стиснув её маленькую ручку. — Хотя бы, когда мы наедине. Расскажи-ка лучше, сестрёнка, что произошло, пока я спала?
И я подмигнула Кхире, легонько ущипнув девушку за плечо.
Она так громко захохотала, всплеснув руками, что чуть было не разбудила служанок и Уну, не встревожила фейри, прервавших разговор и с тревогой посмотревших в нашу сторону.
Я помахала Ищейкам рукой в знак того, что всё хорошо и придвинулась ближе к Кхире. Мне было так спокойно, как никогда с тех пор, как мама умерла, а отец исчез, предварительно сочетавшись браком с Жиннивер.
Кхира принялась во всех подробностях расписывать, что случилось после того, как Арлен и Маркус вынесли нас с Уной на руках из заколдованного леса.
— Деревья, будто сами расступались, выпуская вас, — рассказывала девушка, и хоть я знала, что она немного приукрашивает, слушала с удовольствием. — Тот, что старше, положил вас, Меви, в повозку и так раскричался на меня, будто это я была виновата в том, что вы попали в беду. Но я ответила, что не кричать надобно, а быстренько сбегать за подорожником и жимолостью. Вы обе с Уной выглядели, словно мёртвые, но я-то умею помочь. И знаете что, Меви? Вы улыбались. Я тогда сразу поняла, что всё пойдёт на лад. Дай, думаю, только в чувства вас приведу.
Я покачала головой и рассказала всё, что случилось в лесу, опустив самую малость. Поцелуй Арлена. Это ведь не был поцелуй в полном смысле слова, фейри хотел вернуть меня из мира иллюзий, и у него это получилось, так что случившееся — всего лишь средство. Не более того. Не стоит и вспоминать.
Я случайно дотронулась до губ, будто могла разбудить воспоминания о том прикосновении. Раньше меня никто не целовал, поэтому, наверное, это затронуло душу. Впрочем, не стоит жить прошлым. Его уже нет, а есть неизвестность и дорога, уходящая в никуда.
— Нам теперь ночевать в поле? — спросила я, глядя на небо, и безошибочно определила, что ещё нет и полуночи. Каждая мелиада легко читала знаки, написанные на огромном полотне жизни.
— Нет, я не успела до этого дойти, — обиженно надула губки Кхира и я уговорила её продолжить рассказ. — Мы едем к мелиадам, живущим в дубах. Представляете?!
Чёрные глаза служанки расширились от восторга, а я смотрела в них и не верила своим ушам: это не-ве-роят-но! Сказочно! Так не бывает! Может, судьба сохранила меня именно для того, чтобы в конце пути вознаградить за терпение?
— Мы едем к дубовикам! — прошептала я, приложив руки в груди, чтобы сердце, зашедшееся от восторга, не выскочило из груди и не бросилось вперед повозки. — Я поговорю со Старейшиной.
Это означало одно: если той будет угодно, я не поеду дальше. К сидам отправится Уна. Старейшина мелиад, поклоняющихся дубам, приходилась мне дальней родственницей и помнила мою мать. Как и тех, кто косвенно был повинен в её смерти.
Она подскажет, что делать. И поможет.
