– Так защищались, что сломали руку о её лицо, – ой, даже сарказм появился. Я оживила эту мумию!
– Это было ответным действием. Она напала на меня, я в ответ ударила. Результат удара показывает, насколько она крепче меня. Она получила всего лишь синяк и трещину, а моя рука надолго вышла из строя. Моя боеспособность резко снизилась, правой рукой я больше ничего не могла сделать.
– Как она на вас напала? – следователь принимается записывать свои вопросы и мои ответы.
– Кинулась на меня и схватила руками за куртку.
– Разве можно это расценивать, как нападение? Может, она просто потрясла бы вас и отпустила?
– Это именно нападение. Только так это и нужно расценивать. Ваши фантазии о возможных вариантах не имеют отношения к делу.
– Почему всё-таки вы расценили это, как нападение? На каком основании?
– На основании репутации Грибачёвой и её всем в нашей школе известных ухваток. Именно так она обычно начинает драки. Хватает противника и старается свалить на землю. Потом бьёт кулаками и ногами. Насколько я знаю, она именно таким способом отправила пять девочек в больницу. А может и больше, тут вам, как полицейскому, виднее.
Следователь вдруг останавливается и смотрит озадаченно. Что?! Он об этом не знал?! Абзац, я охреневаю от работы родной полиции!
– Пишите, пишите. Я потом проверю дословно, что вы написали.
Он пишет, но вид у него стал изрядно кислый. Написал, последние слова максимально точно. Я, как и обещала, всё проверила. Только тогда мы с Эльвирой всё подписали. Но напоследок я ему сильно врезала. Ибо нефиг!
– А ознакомление меня с моим статусом и делом, по которому вызвали, всё-таки стоит в самом начале протокола. Передёргиваете, господин следователь. Я с вами в карты играть не сяду. Ладно, прощаю на первый раз.
Эльвира аж отвернулась, чтобы не видеть, как его перекосило. Ай, бедненький!
Когда выходим на улицу, Эльвира устало спрашивает:
– Ну, и зачем ты всё это устроила?
– Он мне не понравился. Сразу начал запугивать. Свои обязанности не выполняет.
– Он – следователь.
– И что? Следователю можно нарушать закон? Мне даже четырнадцати лет нет, я по закону вообще неподсудна. Максимум, меня могли взять под плотный надзор с отсрочкой помещения в спецучреждение. Но только в том случае, если б я её убила. А чтобы Машку убить, точно кувалда нужна, иначе никак.
– Тяжкие телесные, это серьёзно, – качает головой Эльвира.
– Судя по тому, что самой Машке за то же самое, причём многократно, ничего не было, не особо серьёзно. Меня другое удивляет.
– Что?
– Сотрясения мозга у неё нет. Он там точно есть? Череп треснул, а мозгу хоть бы хны…
Мы глядим друг на друга и хохочем.
Но дома я серьёзно задумываюсь. Не в моих правилах оставлять за спиной живого врага. Но в нынешнем теле и нулевым статусом мало что могу сделать. Пробраться в больницу и добить? Я уже примерно понимаю стиль работы здешней стражи. Это Машку они будут лениво искать, а за меня возьмутся плотно. А уж если я следы оставлю… а как их не оставить? Здесь я не умею оборачиваться.
Ночью снится сон-воспоминание. Мы знали про засаду, но всё равно пошли по этому маршруту. Патриарх называл это ловушкой в ловушке. Однако ловушка второй степени оказалось третьего или даже четвёртого уровня вложенности.
Мы стоим в предгорьях над ущельем, в котором нас должны были уничтожить. Мне весело, хотя пять моих гвардейцев лежат вповалку с растёрзанными трупами врагов. Их в четыре раза больше. С моих клыков падает капля чужой крови. Левая рука висит плетью, но на моём лице откровенное счастье, волчья радость.
Патриарх целёхонек, только плащ изодран, на то он и патриарх.
– Смотри, Катрина! Один шевелится! – я всматриваюсь, поднимаю клинок, но нет. Слабый стон издаёт один из наших. Прекрасно! Если зашевелился, значит выживет.
Мы уходим, собрав оружие. Патриарх несёт на плече раненого. В тот раз мы победили.
20 марта, пятница.
Не пошла в школу. Не выспалась и чувствую себя, как после многодневного перехода через горы. Без отдыха и сна. Да ещё эта дура…
– Ты кто?!
Нет, с утра пораньше и даже не в ухо орать, а внутри головы. В очередной раз убеждаюсь в безмозглости реципиента (о, какое слово я узнала!). Вот как раз мозг она и получила. Да воздастся каждому по нужде его!
Это она мой сон увидела. Я сейчас часто её не запираю, через неё всё чувствуется острее. Чтобы она не высовывалась лишний раз, устроилась на диванчике, голову на колени Эльвире.
– Ты чего в школу-то не пошла? Я не очень тебя поняла… и зарядку не стала делать.
– Откат у меня. Драка, травма, допросы, в школе ажиотаж. Наверное, я перенервничала, сил нет никаких, – это правда, я натурально эмоций обожралась.
– Конец четверти, Дана.
– Здоровье дороже, – на это ответить ей нечего.
Перед обедом, тяжко вздохнув, выпускаю эту дуру. Как раз она успокоилась.
– (Чего ты там спросить хотела?)
– (Уже спросила. Ты кто? Что это за страшная картина была?)
– (Кто-кто? Совсем тупая?)
– (Ты вампир?)
– (Полегче. Я – высший вампир)
– (А какая разница?)
– (Такая же, как между вами, людьми, и обезьянами).
Она немного помолчала, переваривая информацию.
– (А там кто был?)
– (Враги. Вервольфы, оборотни, по-вашему. Мы с ними воюем), – не договариваю. Мы почти со всеми воюем. В том числе, и с людьми.
– (Ты поэтому Машку укусила?)
– (Рефлекторно. Всё отстань, мне отдохнуть надо).
Ещё один плюс от моей травмы образовался. Посуду я мыть не могу. Ну, не одной же мне страдать!
Надо бы мысли в кучу собрать. В семью я вошла, в школе прописалась по высшему разряду. Дальше что? Отпуск отпуском, но патриарху ещё кое-что нужно. Нам надо решить ряд проблем, чрезвычайно важных для нашей расы. И ответы может дать только генетика. Окончу среднюю школу, пойду в какой-нибудь университет на нужную специальность. Ознакомлюсь с последними достижениями местной науки, может что-то найдётся для наших нужд. Человеческая жизнь короткая, но и за это время многое можно успеть.
Вечером папахен приносит бутылку очень неплохого коньяка. Десятизвёздочного. Именно поэтому я не пошла сегодня в травмпункт гипс снимать. Презента на руках не было. Припозднился папахен.
– А что насчёт перчаток, пап? – я озаботилась о специальных перчатках. Боевых, но так чтобы это в глаза не бросалось. Мне больше не хочется руки ломать о чужие черепа.
– Нашёл одного мастера. В воскресенье съездим к нему, поговорим.
– Ещё кое-что надо, пап, – папахен умученно вздыхает, – Да не бойся, мелочь на самом деле. Мне справочник по высшим заведениям страны нужен. Или хотя бы по столицам. Можно купить, но смысла не вижу. Лучше у кого-нибудь взять, мне ж только посмотреть.
А человеческие мужчины что-то могут! Папахен вдруг уходит и возвращается через четверть часа со справочником. Всё очень просто! В нашем же доме живёт семья, где есть студент-первокурсник. Им он уже не нужен. Но это надо было догадаться! Мне вот почему-то в голову не пришло.
21 марта, суббота. 9 часов утра. Травмпункт.
– Подвигай рукой, вот так и так, – врач показывает движения кисти с небольшой амплитудой, – Болит?
– Немного.
Меня ещё потерзали на предмет, при каких движениях больно, при каких нет.
– Освобождение мы тебе на неделю продлим, но ты сама смотри. Потихоньку разрабатывай руку. По идее, уже в понедельник ты сможешь писать в тетрадках. Но сама смотри.
Когда мне просто забинтовали руку, уже без гипса, я выставляю на стол коньяк.
– Долго искали, только десятизвёздочный нашли.
– О-о-о, давненько нас таким не радовали! Ты вот что, повязка на самом деле не очень нужна. Это больше сигнал окружающим, чтобы тебя не хватали за руку. Хорошо ещё вам, девушкам руки пожимать не надо, а то вообще беда. Поэтому если что, сама можешь перебинтоваться. А через неделю всё должно окончательно зажить, – инструктирует меня старший врач.
