С другой стороны на Люду бросилась негритянка Темуните.
На памяти Люды еще не бывало, чтобы стражницы сражались друг с другом, разве что во время учебных боёв.
Девушки двигались стремительно, всё происходило на околосветовых скоростях, видевшие вспышки магии бойцы из ЧВК на своих постах еще не успели среагировать, они еще даже осознать происходящее не успели.
Люда рванула на Темуните и резким ударом пробила её ауру, вместе с кожаным одеянием и грудиной, а потом вырвала из груди сердце негритянки.
Ей было жаль это делать, но выбора не было. Темуните защищала самозванца на троне. А стражницы должны быть верны лишь Багатур-Буланову!
Наката уже была рядом, она ударом ладони, просвистевшей, как пуля, отсекла Люде ухо.
Если бы Люда не уклонилась — она бы лишилась головы.
Зара ударила Люду в спину, и Люду оторвало от земли.
Пролетев метров тридцать, Люда на огромной скорости ударилась о ёлку, дерево разлетелось на куски.
По телу стремительно растеклась резкая боль.
Всё. Позвоночник сломан.
Люда упала вниз с огромной высоты, Наката и Зара уже ждали её под деревом, у Накаты в руках был самурайских меч…
***
— Что значить не будем делить корону? — продолжал рваться Пушкин.
— А всё просто, — объяснил я, — Я не собираюсь делить богатства со слабаками. У меня, например, третий ранг, у Великого Дракона нашей ложи баронессы Головиной — тоже, и у даже у Иясу теперь третий ранг. Так что я допущу к дележке короны только тех, кто пройдёт инициацию.
— Чего? — возмутился Пушкин, — Будешь нас всех мутизить до полусмерти? Да ты же больной ублюдок, Нагибин.
— Это так, — признал я, — Но как я уже сказал, нам не нужны слабаки. Или ты думаешь, что мы поделим корону и разойдёмся, Пушкин?
— Вообще да, — заявил потомок поэта.
— А вот и не угадал. У меня великие планы. Так что проходи инициацию или проваливай. Выбор за тобой. А бояться нечего. Вон, Иясу уже регенерирует.
— Да, я в поряде, — подтвердил эфиоп, он был всё еще весь в крови, но тем не менее поднялся на ноги, — Спасибо, Нагибин.
Оппаньки.
Вот теперь я завоевал доверие последнего не доверявшего мне члена ложи — эфиопа. Всё, как я и планировал. Прощать людей вообще бывает выгодно, что бы ни твердили мамкины мизантропы.
Правда, еще оставалась Головина. Я понимал, что она мне не доверяет и доверять вряд ли в ближайшее время будет. Но тут уж ничего не поделаешь, придётся это терпеть.
Тем более, что я Головиной тоже не доверял. Две сильные личности в одном корыте — это всегда конфликт, что поделать.
— Дуй сюда, Пушкин, — потребовал я, — И руку протяни.
— Вот блин.
Пушкин весь побелел, но послушался. А что ему оставалось? Денег-то охота.
— Молчать, — выдал я Пушкину гейс, — Надоела твоя болтовня про бабло.
Я понимал, что гейс сложный, и что молчать во время боя Пушкину будет трудно.
Но с другой стороны, из логики инциации следовало, что чем жестче гейс, тем скорее инициация закончится. А я уже, если честно, подустал, пока курочил эфиопа. Так что с Пушкиным рассчитывал закончить побыстрее.
Поэтому я полагал, что жесткий гейс в данном случае уместен, тем более что меня уже и правда воротило от болтовни потомка поэта.
Потом последовало двухминутное избиение Пушкина, потомок поэта сражался лучше эфиопа, но мой гейс явно действовал ему на нервы.
К концу поединка Пушкин оказался со сломанной рукой и без половины зубов, но его резко вспыхнувшая черная аура явно свидетельствовала о том, что инициация прошла. Пушкин получил третий ранг.
Покончив с Пушкиным, я взялся за Корень-Зрищина. Ему я дал простой гейс «не ныть», а потом уработал парня в пол секунд за двадцать.
Но инициация не прошла. Возможно дело было в депрессии парня и его шоке от убийства бати. Такие вещи по идее должны были влиять на магию.
Мне пришлось попотеть, лишь через десять минут боя, которые я провёл довольно нежно, магия соизволила повысить Корень-Зрищину ранг.
К этому моменту у Корень-Зрищина были уже переломаны почти все пальцы на руках, а один глаз почти вытек.
Но ничего. Регенерирует. Эфиоп, например, был уже совсем здоров, хотя еще двадцать минут назад растекался по полу.
— Фух, это тяжко, — признался я, покончив с инициацией князя, — Шаманов, дружище, твоя очередь. Сразу прости, если что.
— Да ничего, я готов, — кивнул Акалу.
Шаманову я дал совершенно тупорылый гейс «не покупать мороженое».
Зачем, спросите вы? Да просто мне захотелось проверить, должен ли гейс быть осмысленным, или, как и говорил князь Глубина, значение имеет лишь искреннее желание неофита его соблюсти, а не содержание гейса. Шаманов был идеальным кандидатом для проверки, поскольку искренне и безоговорочно мне доверял, а еще хотел пройти инициацию.
Поэтому его намерения у меня сомнений не вызывали, а значит, если уж и проверять такую хрень — то только на нём. Хотя, конечно, нехорошо ставить магические эксперименты на корешах, тут я согласен. Но что поделать, люблю магические эксперименты.
Акалу прошёл инициацию на удивление быстро и держался достойно. Через пару минут лютого боя он уже получил третий ранг, при этом отделался только порванным мундиром и парой синяков.
— Блин, пить охота, — я совсем задолбался.
Работа наставника оказалась довольно тяжкой, я теперь понимал, почему князь Глубина отказался бесплатно меня учить.
Громовищин подал мне свою фляжку.
— Коньяк, я надеюсь?
— Вода с клюквой и лимоном, — пробасил Громовищин.
— Сойдёт. Спасибо.
Громовщину, к счастью, инициация не требовалась. У телохранителя принцессы был восемнадцатый ранг, так что наставником для него я быть никак не мог, со своим жалким третьим рангом.
У наставника же ранг должен быть выше, чем у инициируемого. Кроме того, я был уверен, что Громовищин даже в учебном бою уработал бы меня за пару секунд. Так что оно и к лучшему.
Со вторым рангом теперь оставались только Чумновская и принцесса.
— Я не могу избивать до полусмерти девочек, — вздохнул я, — Баронесса?
— Я на каблуках, Нагибин, — чопорно ответила Головина, — И никто не давал мне посвящения в наставники.
— Обе проблемы решаются влёт, — заверил я Головину, — Каблуки вы можете снять. А что касается посвящения… Баронесса Головина, я наставник Нагибин, в ясном уме и трезвой памяти, даю вам посвящение. Идите и будьте наставником. Оприходуйте Чумновскую для начала.
Я понятия не имел, сработало ли моё посвящение Головиной в наставники.
Но, как я уже успел убедиться на своём опыте, это посвящение не имело ни конкретной формы, ни визуальных магических эффектов. Кроме того, сработало же посвящение данное мне князем Глубиной вообще невольно и в результате случайной оговорки. Значит, моё посвящение Головиной тем более должно было сработать.
— Давайте, баронесса, — потребовал я, — Или хотите, чтобы ваша ложа состояла из низкорангового дерьма? Вы Великий Дракон или кто?
— Ну хорошо, — как всегда мрачно согласилась Головина.
Баронесса решительно скинула свои туфельки на высоком каблуке.
— Чумновская, подойдите.
Чумновская явно боялась, хотя я не был уверен, что предстоящего боя с Головиной. Возможно, её больше пугала перспектива упасть в процессе битвы на пол, кишащий микробами.
Чумновская протянула руку, не сняв медицинской перчатки. Головина резко ударила её по руке и дала гейс:
— Не носить маску и перчатки.
Ну ни фига себе.
— Это еще жестче, чем моё избиение Корень-Зрищина, — заметил я, — Не хотел бы я иметь вас в качестве наставника, Головина. Да и в другом качестве я бы вас тоже иметь не хотел, если честно…
— Глупый гейс, — пробасил с легким французским акцентом Громовищин, который сам, как следовало из его ранга, прошёл уже восемнадцать инициаций и поэтому шарил в теме.
— Почему? — спросил я, — Мой гейс Шаманову не есть мороженого тоже был тупорылым.
