— Ясно, — рыкнул король. — Вот что, н-наследничек… теперь ты поедешь сам и царевну свою найдешь.
— Но как же! — вскинулся Елисей, однако договорить ему на сей раз не дали.
— А иначе, не найдись Алевтина, придется тебе, сынок, на Наине жениться!
— Нет! — пораженный жестокостью отца, Елисей даже отшатнулся от зеркала. — Вы не можете так… то есть я не могу… то есть… она же все равно не согласится… то есть…
— Куда она денется, — скучающе произнес король, — когда войско у ее границ встанет. Уж на согласие перезрелой девицы нашей военной мощи хватит. А может, она того и добивается. Брак с королевичем упрочит ее позиции.
Глянув побелевшими от ужаса глазами на отца, королевич сглотнул и вытянулся.
— Найду. Непременно найду. Из-под земли достану!
Не удостоив сына кивком, король отвернулся от зеркала, махнул рукой старухе, и в зеркале тотчас снова заклубился туман. Молча Демар развернулся и вышел из залы, так и не увидев полыхнувшего ненавистью взгляда колдуньи вслед.
Впрочем, до чувств старухи ему не было никакого дела.
* * *
На встречу с правительницей Наиной Елисей собирался, как на войну. Старшая царевна пугала его ледяным взглядом, каменным лицом, не выражающим никаких эмоций, тем, как беспрекословно слушались ее и почтительно склонялись перед ней подданные. Чем-то неуловимым она напоминала королевичу его отца, хоть и была, в отличие от последнего, всегда безукоризненно вежлива. Впрочем, в ее велеречивой вежливости чуялась порой такая злая затаенная насмешка, что уж лучше бы она, как Демар, рвала и метала, не утруждаясь подбирать слова.
Языком Тридевятого царства королевич владел в совершенстве — спасибо академии!
Согласно одному из условий давнего договора, большинство стран континента отправляли всех возможных наследников престола на обучение в Международную академию при Городе-у-Моря в единственной на материк республике Однажды. В академии принцы и принцессы, царевичи и царевны, княжичи и сыновья вождей разных стран не только просвещались, но и налаживали межгосударственные дипломатические связи. Можно ли пойти войной на того, с кем весело плясал когда-то на студенческих попойках?
Там же, на другом факультете, обучались и все будущие маги континента. А Город-у-Моря, столица крохотной республики, считался научным центром цивилизованного мира. В этом городе смешались все мыслимые языки и культуры, а бывшие студиозы разносили потом чужие словечки по городам и весям каждый своей родины.
Елисею учиться там было необязательно — Тридесятое королевство осталось одним из немногих государств, так и не вступивших в тот самый договор. Но Демар из каких-то своих соображений решил, что непутевому сыну это пригодится.
Королевич учился на факультете управления государством без энтузиазма. С куда большим желанием он поступил бы на отделение искусств. Зато именно там, в академии, он впервые вздохнул почти свободно, не ощущая бесконечно давящего влияния своего властного отца.
Жениться на женской версии Демара… Елисей мысленно содрогнулся. Да такого и врагу не пожелаешь!
Наина Елисея невзлюбила с первого взгляда. Ну… если уж совсем честно, то даже не взгляда, а скорее слова. И надо же было так попасть впросак!
Из редких встреч в детстве Елисей запомнил только боевитую и вечно задиравшую его Алевтину. А когда уже взрослый королевич зачастил в Тридевятое по заданию отца, Наина училась в академии. Так что встретиться с ней ему довелось лишь когда она заняла уже место регента.
Ну да, у него самого в академии были лекции и по новейшей истории, и по текущей политической ситуации в разных странах, но казались они до того скучными, что всерьез их слушать было невозможно. А нарочно полюбопытствовать, что там в семье любимой творится, как-то не приходило в голову. Не до того было! Мысли королевича были возвышенны, и чужие семейные дрязги и вопросы наследования никак его не интересовали.
А потому он, как многие, наивно полагал Наину вдовствующей царицей-мачехой. И сильно удивился, увидев молодое лицо и стройный стан. И попытался сделать комплимент — корявенький и неловкий (дипломатия никогда не была его сильной стороной), но комплимент же!
— Вы — царица? — вырвалось у него пораженное вопреки всем церемониям и протоколам. — Не может быть! То есть… я хотел сказать — вы прекрасно сохранились!
Невозмутимое лицо Наины в этот миг будто чуть переменилось, а губы плотнее сжались. А вот посла Тридесятого, который только что представил правительнице наследника своего королевства, казалось, хватит удар. На его морщинистой физиономии написан был откровенный ужас. Увы, этикет не дозволял ему одергивать королевича.
Зато присутствовавшая тут же Алевтина откровенно веселилась. Любимая его, как и сам Елисей, так и не освоила науку сдерживать эмоции, и явно готова была расхохотаться в голос.
— О да, — прошипела тогда Наина. — В нашем царстве превосходные бальзамировщики.
И снова увы — сарказма в ее ледяном голосе Елисей не уловил, и продолжал гнуть свою линию. Ведь с Алевтиной у него давно все сговорено! Да визит неофициальный. Считай, семья, все свои.
— Вы позволите называть вас матушкой? — почтительно задал он вопрос, после которого Наина вдруг побагровела, а затем побелела. А Алевтина, все же не сдержавшись, зажала рукой рот. Тем не менее, ее сдавленное хихиканье в тишине тронного зала прозвучало необычайно громко.
Шептались потом, будто правительница, запершись одна в своей комнате, вопила:
— Матушка! Нет, ты это слышала — матушка!
И кто-то будто бы хохотал в ответ, твердя сквозь смех о перспективном женихе.
А Алевтина еще и похвалила его тогда за “выдумку”. И, сказывали, даже дразнила после сестрицу “матушкой”. И как только у нее смелости доставало!
Елисею же было не до смеха. После официального приема посол ему объяснил все, а там и отец из переговорного зеркала привычно накричал и назвал идиотом. И как добиться теперь благосклонности той, от кого зависел его брак с любимой, было совершенно неясно.
Сейчас королевич шел, уговаривая себя, что только поставит правительницу в известность о своих намерениях. Но колени все равно упорно подгибались.
* * *
Аудиенция оказалась краткой и оставила у Елисея странные чувства — будто где-то над ним посмеялись, но где именно, он так и не понял.
— Прослышал я, будто милая моя невеста, сестрица ваша, Ее царское высочество Алевтина Игнатьевна пропала по пути в академию…
Едва заметно поморщившись, правительница слегка кивнула.
— Боюсь, звать ее вашей невестой несколько преждевременно. Однако не могу отрицать — пропала, и впрямь пропала. Мои люди ищут ее повсюду.
— Благословите и меня на поиски, Ваше ве… Высочество! — пылко воскликнул королевич. Отправиться в странствие по Тридевятому, не поставив в известность его официальную правительницу, он не мог — это могло быть расценено неверно и дало бы ей повод заявить ноту протеста, которую, несомненно, поддержали бы и иные страны. Потому что у них всех зуб на Тридесятое королевство! Нигде их почему-то не любят. Удивительно.
— Что же вы, не доверяете моим людям? — чуть приподняла брови правительница Наина.
— Ни в коем случае! Но я… любящее сердце непременно подскажет мне верный путь. Милую свою я разыщу во что бы то ни стало!
И не сказать, что это искрится во взгляде старшей царевны — ведь не может это быть насмешка, верно? Несомненно, это восхищение. Возможно, даже зависть. Самой-то правительнице, говорят, уж 25 годков стукнуло, а все не замужем. И сватов к ней что-то не видать. Да и кто же ее такую возьмет? Не Елисей точно! Страшно все-таки.
— Ах вот как… — протянула Наина. — Ну коли сердце. Что же, сердцу любящему я препятствий чинить не смею. Благословляю.
Она небрежно взмахнула рукой. Засим аудиенция была закончена, и Елисей отправился собираться.
Однако, правду сказать, правительница Наина немало изумилась бы, увидев, что сделал королевич первым делом, запершись в отведенной ему горнице.
