Четверть часа спустя я переменил мнение. Удерживать воду в проклятом корыте оказалось самой тяжелой работой, какую мне когда-либо доводилось выполнять. Это требовало полной концентрации и самоотдачи, предельного напряжения сознания и мышц – то есть на самом деле мышечные усилия тут, конечно, не требовались, но я чувствовал, что не справляюсь, вот и помогал себе всем телом, как умел. Сказать, что с меня семь потов сошло, – не сказать ничего. Тем не менее я знал, что скорее умру, чем сдамся. И предполагал, что такой исход вполне вероятен, поскольку силы человеческие – даже мои! – небезграничны.
Еще через несколько минут Великий Магистр заглянул в ванную, заинтригованный наступившей тишиной. Он-то, не сомневаюсь, ждал потопа и моей позорной капитуляции. Но не дождался, не дотянул паузу. Открывшееся его взору зрелище, надо думать, потрясло старика до глубины души. Во всяком случае, он довольно долго молча меня разглядывал – вместо того чтобы сразу броситься на помощь. Наконец сказал: “Вообще-то, это делается не совсем так”, принял на себя управление корытом и заодно преподал мне первый урок.
Как я умудрился задержать воду в огромном дырявом корыте без необходимых заклинаний, одной только силой собственного упрямства, – этого я до сих пор не понимаю. Ну, скажем так, не могу внятно объяснить. И повторить, пожалуй, не возьмусь, даже сейчас.
Великий Магистр косился на меня с уважительным удивлением и, кажется, тоже ничего толком не понимал. Но расстановка сил, конечно, изменилась. Старик сказал, что из человека, который без всякой подготовки управился с дырявым корытом, как с собственной чашкой, несомненно выйдет прекрасный Мастер Рыбник. И вызвался лично давать мне уроки – теперь-то я и сам понимал, что без специального обучения тут не обойтись, поэтому возражать не стал. Кроме всего, мне было чрезвычайно приятно его внимание. Не сказать, чтобы я, подобно прочим младшим магистрам, преклонялся перед могущественным старцем, но всем в ордене было известно, что учеников он уже давно не берет. Выходит, я в очередной раз стал исключением из правил, и это было приятно.
Обучение мое, вопреки ожиданиям, заняло больше года. Не то чтобы я оказался таким уж тупицей, да и науку особо сложной не назовешь, просто мой учитель никуда не спешил. Иногда он бывал очень занят или просто ленился, и перерывы между нашими уроками тянулись по дюжине дней, я на стену лез от нетерпения. Однако приходилось смириться с тем, что моя подготовка, мягко говоря, не самое главное дело жизни Великого Магистра. Это было не слишком приятно и вряд ли улучшило мой характер, но я все же как-то держал себя в руках.
Наконец Великий Магистр объявил, что я вполне готов. Дескать, дело за малым – дождаться, когда один из Мастеров Рыбников пожелает заняться чем-нибудь другим и для меня освободится место. Думаю, он вложил в это высказывание весь свой запас иронии: общеизвестно, что от доходных мест, вроде этого, отказываются, мягко говоря, не каждый день. Но для меня-то дело действительно было за малым. Я отправился к магистру Йотти Енки и сообщил, что пришло время завершить сделку. Тот возликовал. До сих пор он, думаю, не слишком верил ни в серьезность моих намерений, ни тем более в мои пробивные способности. И почти не надеялся сорвать когда-нибудь обещанный куш.
Правильно, в общем, делал, что не надеялся. Звонких монет он так и не увидел. Не то чтобы я всерьез пожалел тысячу корон – денег я никогда не считал и, по правде сказать, вообще нечасто вспоминал об их существовании. Просто мне показалось, что выполнить обещание – унизительно. А вот обвести старшего товарища вокруг пальца я считал делом чести и чуть ли не нравственным долгом. Все-таки старший магистр, не послушник, а значит, какой-никакой, а вызов. В такой ситуации не напасть первому – все равно что сдаться без боя, так я тогда думал.
Дождавшись, пока Йотти Енки подаст прошение об отставке, я наложил на него одно немудреное, но малоизвестное заклинание из моей коллекции старинных редкостей, и старший магистр попросту забыл о нашем договоре. Думаю, он еще долго спрашивал себя, с какой стати вдруг отказался от такой хлебной должности. Впрочем, дела его устроились как нельзя лучше: в скором времени Йотти Енки стал Мастером Хранителем, попросту говоря, кладовщиком при орденских ювелирных мастерских. Это, к слову, помогло ему более-менее спокойно пережить Смутные времена и вовремя удрать из разваливающейся резиденции с несколькими шкатулками за пазухой. Насколько мне известно, он до сих пор понемногу проедает добычу в своем ландаландском поместье в обществе любящей жены и нескольких внуков. То есть жизнь его сложилась весьма удачно, и это, мне кажется, довольно поучительный эпизод. Не так уж плохо время от времени оказываться обманутым, поскольку справедливость имеет тенденцию восстанавливаться сама по себе, без особых усилий жертвы – вот что я имею в виду.
Впрочем, не стоит отвлекаться. Важно, что Йотти Енки освободил место Мастера Рыбника, а я его занял.
Удивительно тут вот что. Замышляя вышеописанную комбинацию, я предполагал, что воспользуюсь водой из дырявых аквариумов немедленно, как только получу к ним доступ, а на деле осуществил свое намерение далеко не сразу. Нерешительность, хвала магистрам, никогда не была моим пороком. Однако же факт остается фактом: вместо того чтобы в первое же дежурство алчно припасть к источнику силы, я исполнял обязанности Мастера Рыбника на протяжении трех с половиной лет и был, надо сказать, на очень хорошем счету. Сам Великий Магистр диву давался и даже – из ряда вон выходящее событие – пригласил меня однажды на дружеский завтрак, в ходе которого признался, что сперва не слишком хотел поручать мне столь ответственную работу, а теперь, дескать, сожалеет лишь об одном – что не приставил меня к аквариумам еще дюжину лет назад. Я выслушал его с удовольствием, но, в общем, не придал похвалам значения. К тому моменту я больше не считал себя членом ордена Дырявой Чаши, полагал свои звание и должность пустой формальностью, необходимой пока маскировкой, не более того. Идеи магического братства, собственно, никогда не были мне близки, а последние годы, полные внутренних потрясений и бесконечных вопросов, ответы на которые я искал самостоятельно, тайных поражений и никому не ведомых побед весьма наглядно показали, что я действительно совершенно один в Мире, сам себе брат и друг, сам себе ученик, сам себе наставник, а все остальные – не в счет. Это в детстве перспектива занять когда-нибудь кресло Великого Магистра ордена Дырявой Чаши кружила мне голову, а теперь я полагал подобную судьбу слишком заурядной, ради таких пустяков, как начальственная мантия, я с постели на полчаса раньше подниматься не стал бы, во всяком случае не в пасмурный день.
