– Командиром этих гвардейцев был майор Круфа, миледи, – сказал лысый мужчина в кожаном комбинезоне, прикрытом спереди огромной, распушившейся по всей груди рыжей бородой. – Этого желтокожего верзилу я узнал бы повсюду. Это он убил моего подмастерья, когда гвардейцы вломились ко мне в кузницу в Хеджмуре. Я не я буду, если не придушу его собственными руками.
– Его и всех остальных свиней в красных плащах, Арло, – добавил другой мужчина, и все рассмеялись.
– Приберегите свои шуточки до тех пор, пока мы не вернемся в лагерь, – сказал Трент, склоняясь над Гретхен. Несмотря на свою молодость, он был старшим в отряде и справлялся с обязанностями командира легко и уверенно.
– Обыщите убитых гвардейцев, заберите их оружие, доспехи, провизию, все, что найдете, – громко и уверенно приказал он своему отряду, двум десяткам человек. – Поторопитесь, кто знает, нет ли у Круфы еще солдат, чтобы вернуться сюда вместе с ними и продолжить драку. Ну а к утру-то здесь уж наверняка появится и генерал Ворхас со своей гвардейской шайкой.
Бойцы отряда немедленно принялись выполнять приказ командира. Гретхен наблюдала за своими товарищами и испытывала гордость за них, простых людей, можно сказать изгоев, одержавших сегодня первую настоящую победу. «Гончие из Хеджмура», так они назвали свой отряд. В течение последних нескольких недель «Гончие» несколько раз нападали на маленькие сторожевые посты Красных плащей, убили десятка два гвардейцев, а самое главное, посеяли среди них панику. Но сегодня отряд прошел первую настоящую проверку боем и с честью ее выдержал. Пришедшие в отряд кузнецы, фермеры, пекари, плотники медленно, но верно становились настоящими воинами.
– Плохо дело? – спросил Трент, переключая свое снимание на Гретхен, точнее, на зияющую в ее животе рану.
– Не знаю, не смотрела еще, – ответила Гретхен. Трент вытащил меч, которым она была прикована к земле, отшвырнул его в сторону, опустился на колени рядом со своей подругой. Поморщился, когда они вместе с Гретхен взглянули на рану. Рука Гретхен потемнела и стала скользкой от сочившейся у нее сквозь пальцы крови.
– Рану, конечно, я перевяжу, но я ведь не врач, – сказал Трент. – Ее осмотрит и обработает лекарь, когда мы вернемся в лагерь. Пока что скажу лишь одно: слава Бренну, что лезвие не было посеребренным.
Трент поднялся с земли, подхватил Гретхен на руки. В своей прежней жизни Трент сам был гвардейцем Льва, когда думал, что его брат, Дрю, убил их мать, Тили Ферран.
Разумеется, он ошибался, был чудовищно неправ. Дрю вовсе не был ни врагом Трента, ни злодеем. Он был лордом-оборотнем, вервольфом, законным королем Вестланда, и при этом оставался братом Трента. Гретхен не переставала надеяться на то, что братья найдут друг друга и вновь объединятся. Эту надежду подпитывали слухи о том, что Волк жив и уже возвратился в Лиссию.
– Я могу идти, Трент, – сказала Гретхен. – Правда. Можешь опустить меня на землю.
Он поставил ее на ноги, и Гретхен осторожно пошла по дороге, придерживая рукой живот. Трент с беспокойством следил за ней. За последние месяцы Трент и Гретхен очень сблизились, особенно пока вместе скрывались в лесу, успев убежать из захваченного дикими Лесовиками Брекенхольма. Хорошо зная взрывной темперамент Гретхен, Трент рискнул тем не менее выступить против ее участия в засаде, но разве может кто-нибудь в чем-нибудь переубедить упрямую леди-лисицу из Хеджмура? Пустая затея.
Приблизился один из их товарищей, неся в руках меч. Он был на несколько лет моложе Гретхен и Трента, совсем еще мальчишка с непокорными светлыми кудрями, сейчас испачканными кровью.
– У тебя вся голова в крови, Том, – сказал Трент.
– Это не моя кровь, милорд, – гордо ответил бывший грум с хеджмурской конюшни. Том повернул меч и протянул его рукоятью вперед Тренту: – Ваш меч.
– Ты выронил свой клинок Вольфсхед? – спросила Гретхен.
– Не выронил. Оставил его в Красном плаще, – ответил Трент, беря у Тома свое оружие, и благодарно кивнул мальчику. Вольфсхед был старым мечом, который раньше принадлежал отцу Трента. – Слава Бренну, он не сбежал вместе с ним.
Трент опустил голову, внимательно посмотрел на Гретхен из-под свалившейся ему на глаза светлой челки.
– Прежде чем мы куда-нибудь отправимся, нужно перевязать эту дырку, – сказал он, кивая на живот Гретхен. Лицо Трента сделалось строгим, а сам он стал похож на отца, который отчитывает провинившуюся маленькую дочку. – Ты уверена, что мне не стоит понести тебя на руках?
– Топай, Ферран, – ответила она. Гретхен была полна решимости не показать своей слабости перед «Гончими», недаром же в ее жилах текла кровь Лисиц из Хеджмура! А Трент… Он, как всегда, стремится ее опекать, опять в своем репертуаре. До чего же ей надоели эти нежности! Сейчас, когда идет война, она, Гретхен, больше не знатная девица и не слабая аристократка. Она сильная юная женщина, и не просто женщина, но оборотень, и в бою от нее не меньше пользы, чем от любого мужчины.
– Пошли, пошли, живее! – крикнула она, беря на себя командование отрядом.
Трент неохотно пошел следом за Томом, догнал его, обнял рукой за плечо.
– Вперед, парень, – с деланой улыбкой сказал Трент, пока они догоняли остальных. Один раз – всего один раз – он оглянулся назад, на Гретхен, и внимательно окинул ее немигающим взглядом своих ярко-голубых глаз.
«Ты не закончил наш разговор, Трент, не так ли? – подумала Гретхен, следя за тем, как Трент исчезает среди толпы «Гончих». – Отлично. Я его тоже не закончила».
– Это ни в какие ворота не лезет, и я не хочу в этом участвовать. – Шериф Мюллер выглянул из разрушенного фермерского дома, озабоченно нахмурив бровь.
За спиной Мюллера расположился генерал Джорджо, он прохаживался вперед и назад, хмыкал, покачивал головой. Луна в третьей четверти заливала своим бледно-голубым светом равнину Бедленд и горы Уайтпикс.
– Я согласен с шерифом, – сказал Гиппопотам. – Что бы ни затеял Лукас с Лесовиками, мне это не нравится. Об этих дикарях меня предупреждали с первого дня, когда я приехал в Лиссию. Лесовики – это варвары и каннибалы, которым никак нельзя верить. Ничего хорошего из союза с ними не выйдет и выйти не может.
– Лично меня, – заметил граф Коста, – больше всего напрягает то, что мы с вами вынуждены торчать на этой груде мусора. – Он сидел верхом на разрушенной стене и смотрел оттуда на лагерь. – С каких это пор принято, чтобы юный Лев выпихивал Зверя из Баста из его собственной палатки?
Лорд-гриф посмотрел в ту сторону, где стоял Оникс, фигура гигантского лорда-пантеры заполнила собой почти весь разбитый дверной проем. На Ониксе были бриджи и украшенный драгоценными камнями кожаный жилет – единственная его уступка суровой северной погоде. Его командирскую палатку занял король Лукас со своей свитой, вынудив Оникса подыскивать для себя новое жилье. Лорд-пантера занял другую палатку, неподалеку от своей прежней, однако все понимали, что Оникс, командующий армией лордов-котов, получил оплеуху от юного мальчишки-короля. Такая оплеуха не могла пройти без последствий.
