— Всего я не знаю, — медленно произнес Ировар. — Но я расскажу вам о том, что случилось в ночь, когда родилась Шира. Как вы знаете, моя жена была шаманкой, она заставила нашу дочь Синсив и Венделя из далекой страны пожениться. Оба они — потомки злого Тангиля. Тун-ши полагала, что ребенок этих двоих людей возьмет самое лучшее из обоих родов.
Ировар закрыл глаза и тяжело вздохнул.
И сразу же все прояснилось, все, что раньше казалось призрачным видением.
Вот история Ширы из Нора, рассказанная старым Ироваром.
В ту ночь, двадцать шесть лет назад произошло много удивительного. Еще раньше, днем, рыбаки, направлявшиеся в море из Таран-гая, обратили внимание на нечто необычное. Прямо перед ними в солнечных лучах лежал скалистый остров «Гора четырех ветров». Им показалось, что они видели, как по воде вокруг острова пробежала дрожь, волнение это распространялось все дальше. Но в глаза им светило яркое солнце, так что это мог быть просто обман зрения.
Когда Ировар позднее услышал об этом, он вспомнил, что Тун-ши однажды рассказывала ему. Именно об острове «Гора четырех ветров». Когда однажды, на заре жизни — она не могла вспомнить точнее — уже происходило что-то подобное.
Но в тот раз таран-гайцы услышали и звук, доносившийся оттуда. Было трудно как-то определить этот звук, многие утверждали позже, что он был похож на далекий, звенящий удар гонга. Этот звук повторялся через разные промежутки времени, иногда через несколько минут, иногда между этими раскатистыми ударами было до двух часов. В течение той ужасной ночи, когда никто не мог сомкнуть глаз, насчитали одиннадцать таких ударов. И наконец — последний удар, как мощный раскат. Гора ветров снова задрожала, над водой послышался отзвук крика — как будто бы кто-то был в беде, отзвук распространился под землей, как плач и вздох у людей под ногами.
Это было то, что Тун-ши рассказала о событиях, происшедших много столетий тому назад.
Ировар вернулся к рассказу о том, что произошло в ночь, когда родилась Шира.
Когда наступили сумерки, жителей стойбища юраков Нор, а еще больше — тех, кто жил в Таран-гае, охватил непонятный страх. Взоры все чаще обращались в сторону моря, как будто их страх был как-то связан с ним. Они собирались небольшими группами, тихо разговаривая между собой, глядя друг на друга большими, испуганными глазами, сердца их учащенно бились от страха.
Наступила ночь, и они внезапно почувствовали легкую вибрацию земли под ногами, а рыбаки, вышедшие в море на своих лодках, рассказывали, что по воде пошли большие волны. Им было невероятно трудно вернуться на сушу по такой беспокойной воде.
И вот случилось то, чего никто не понял: издалека раздался грохочущий, стонущий звук, протяжный и яростный, он шел из моря на берег.
Один-единственный звук, а потом все стало, как раньше.
Но не успела роса высохнуть на траве в серый рассветный час, в дерево у входа в ярангу Ировара громко постучали. Он не спал, не ложился всю ночь. На руках у него была его внучка, дочь его дочери, только что родившаяся и тут же осиротевшая. Он положил ребенка и вышел.
Тогда его жилище стояло напротив старого капища. С ямами под грудами камней, с возвышавшимся над ними алтарем, а над алтарем были могущественные тотемные знаки с развивающимися лентами — трофеи с удачной охоты, увенчанные оленьими рогами. Сейчас, в рассветной туманной дымке, жертвенник казался черным.
А перед этими черными, извилистыми символами перед его дверью неподвижно стояли четыре фигуры.
Ировар понял, что они не хотят входить в ярангу, поэтому он осторожно закрыл за собой дверь и низко поклонился. Если в груди его и был страх, он, во всяком случае, никак не показал его.
— Приветствую вас, незнакомцы, — спокойно сказал он. — По правде говоря, странная была сегодня ночь.
Одетый в мантию землистого цвета, капюшон которой полностью скрывал его лицо, заговорил первым, голос его звучал глухо, как из-под земли.
— У тебя дома новорожденный младенец. Принеси его нам!
Ировар бы в нерешительности.
— Должен ли я отдать единственное, что у меня осталось?
Другая фигура, женщина в прозрачном голубовато-мерцающем одеянии, ответила голосом, напоминавшим шум ветра в кронах деревьев:
— Мы не заберем ее у тебя. Но нам нужна ее помощь.
— На наш народ обрушилось большое несчастье, — сказал третий, в голосе которого слышался рокот моря, его глаза меняли цвет — как играющая вода, они были то голубыми, то серыми, то зелеными. — Человек, который пошел наперекор нашим повелителям.
Ировар выпрямился и почтительно спросил:
— Так вы не спутники ненцев?
— Нет. Но ребенок, находящийся там, внутри, принадлежит нашему народу. Таран-гайцам.
— Верно, он вашей крови. Но как моя новорожденная внучка может помочь вам, таким важным персонам?
— Человеческий выродок давно разыскивает источники жизни, — отвечал четвертый, его накидка горела всеми цветами пламени. — И таким образом он получил почти такую же большую власть, что и наши властители. Он получил власть над смертью и жизнью. Мы не можем положить этому конец. Только другой из рода человеческого может уничтожить планы выродка.
— Мы долго ждали, — сказал одетый в коричневое. — Ждали и искали. Но пока нам не удалось найти человека, столь чистого, чтобы он мог начать борьбу с этим дерзким.
— То есть та сила, которую человек заполучил давным-давно, была злой? — спросил Ировар. Четверо спрятали лица.
— Очень злой, — ответила женщина. — Наши властители содрогнулись.
— Тогда скажи мне, Повелитель Воды, — обратился Ировар к третьему. — Почему вы пришли ко мне?
Сине-зеленые глаза заблестели.
— Когда мы не нашли никого достойного среди взрослых, нам пришлось выбрать новорожденного младенца. Ты умный человек, Ировар. Ты сможешь воспитать ребенка чистым и хорошим человеком. Мы поручаем это тебе.
— Это большая ответственность, — заметил Ировар.
Дух Воды поднял руку.
— Есть еще одна причина того, почему была избрана она. Твоя жена знала, что делала. В далекой стране потомки человеческого выродка начинают борьбу против него. Одни они не справятся. Но твоя внучка — плод обоих этих отважных и страдающих народов. Поэтому она полностью подходит. Если получит правильное воспитание.
На сердце Ировара легла печаль.
— А как моя внучка начнет борьбу?
— Ее направят, когда придет время, — сказал Огонь. — Знаком будет прибытие незнакомца. Но бороться ей придется в одиночку. Мы не можем ей помочь.
— Маленькая девочка? Одна? Безо всякой помощи? — вскричал Ировар.
— Ей помогут, — ответила Земля, успокаивая. — Ей поможет человек, от которого этого меньше всего можно будет ожидать. Помни это, Ировар, когда она однажды окажется в беде и все будет казаться безнадежным. От которого это меньше всего можно будет ожидать.
