— Лэрзен, что происходит? — она требовала ответа. И подозревала, что я, как минимум, пошёл по стопам покойного Дер'Коне. Но хоть не собиралась обвинять или подавать на развод.
Я промолчал, демонстративно разорвал гербовую бумагу и сжег остатки. Потом повернулся к жене, спросил, как дети, спокойно прошёл в дом, умылся, переоделся и поинтересовался, где моя заслуженная еда.
— Лэрзен, не уходи от ответа. Здесь были люди из сыскного управления, я их не пустила. Но они везде совали свой нос! И дали эту бумагу. Я её читала. Так что честно скажи, что ты натворил. Я, — вздох, — я не уйду. Я давала клятву.
— Освобождаю. Лучше накорми.
— Лэрзен, ты не получишь ни куска, пока мне всё не расскажешь!
У Оданы сдали нервы, и она перешла на крик.
Её страх и беспокойство я ощущал почти физически, настолько сильно они резонировали в воздухе.
Пытался игнорировать её, но не вышло. Моя тихая Одана встала в позу, загородив дверь в столовую, и велела Марте обождать с обедом.
— Так, это ещё что такое? Твой муж, голодный, уставший, вернулся домой…
— Мой муж никогда не был трусом и лжецом.
— Серьёзные обвинения. Докажи.
Стушевалась, опустила глаза. Вот так, не пытайся на меня давить. Если сочту нужным, я всё расскажу. Но после еды.
— Ты кого-то убил?
В голосе — обречённость.
А подумала совсем другое. Одно страшнее другого. Но по моей специальности.
— На оба предположения — нет. Что, опять клясться заставишь, на слово не веришь? Ты мне никогда не верила.
— Верю, просто хочу знать. Я имею право знать. И хочу помочь.
— На стол накрой. После поговорим.
Слово я сдержал, рассказал в общих чертах о неприятностях, не углубляясь в детали. Зачем — только панику разведёт. А совсем ничего не сказать нельзя — такого насочиняет! И уезжать откажется. А придётся — не оставлю я их здесь.
Но у Оданы было на этот счёт другое мнение. Она наотрез отказалась уезжать. Категорически. Заявила, что останется рядом со мной и поможет.
Смешно, право слово, чем она поможет? Своими страхами, визгами и истерией?
Попытался втолковать ей это, объяснить, что она делает только хуже, — и заработал такое… Еле сдерживался, чтобы не сорваться, не обругать по матери и её занятиям. Да хотя бы не зажать уши руками. Попытался покинуть поле боя, но получил новый виток упрёков. Под их градом пришлось сдаться. Нет, не из-за аргументов, а из-за шумового сопровождения разговора.
Всё, что угодно, только без этих криков и визгов!
Сделал вид, что согласился — и сразу успокоилась, начала думать о детях, их безопасности. Но тут уже был против я — заявил, что не отпущу их одних со Стьефом. Что он безалаберный, неумелый, не приспособленный к заботе о других. Поэтому либо она едет с ними, либо они остаются здесь. То есть ещё раз, только иначе, подвёл её к правильному решению.
Одана, ослица упёртая, ты меня угробишь! И, главное, о детях подумай, мать называется!
Но, с другой стороны, всем бы такую верную жену.
В общем, разговор перешёл в ссору. И тут-то у девочки вылез характер, она впервые доказала, что дочь офицера и главной жрицы.
В итоге я оказался чёрствым деспотом-мужем. И этот деспот-муж махнул рукой:
— Оставайся, если хочешь, только я ни за что не отвечаю. И не ной, не жалуйся, не укоряй — сама выбирала. Я умываю руки, носиться с тобой не стану. Что-то случиться — сама виновата.
— Ты не бросишь, — безапелляционно заявила супруга. Не на повышенных тонах, как говорила пару минут назад, а тихо, даже с нежностью. — Если ты так говоришь, то никогда не бросишь.
Ну, что тут скажешь — хорошо меня изучила. Даже не поспоришь. Я и не спорю, просто скептически хмыкаю: нечего баловать.
Превратившись из разъярённой драконихи в женщину, Одана вспомнила, что я с дороги, а она испортила всё удовольствие от еды, и начала привычно хлопотать вокруг моей особы. Я же отыгрывался, изображая показное недовольство и сердитость.
Пару часов могу позволить себе расслабиться, провести в тесном семейном кругу, будто ничего и не случилось, а потом пора приниматься за дело.
Разумеется, я проверил, нет ли поблизости кого. Нет — и то хорошо. Отосплюсь, вразумлю-таки свою бестолковую жену внять голосу разума и отправлюсь на разведку. Нужно вернуться на кладбище белобрысика, да и на него самого внимательнее посмотреть, не маскируется ли. Даже если маг, то сейчас, не ожидая моего визита, сущности своей не прячет — сразу проступит.
Хотите поиграть? Поиграем.
Рано утром, стараясь не разбудить жену, встал. Не выспался, конечно, но по приятной причине. Вот она, причина, дрыхнет. По виду и не скажешь, что умеет доводить мужика до состояния неземного блаженства. Почаще бы, а то обычно мне предлагать приходится. Потом-то всё хорошо, но приятнее, когда не ты, а тебя, да ещё так…
Выбросив из головы мысли об особых умениях жриц Олонис и их дочерей, наконец-то избавившихся от целомудренного воспитания папаш, оделся, наскоро позавтракал, влив в себя две чашки кофе, и вышел во двор.
Лошадь не брал — сегодня она мне ни к чему, пусть отдохнёт, мы и так с ней неслись галопом по буеракам. Даром её хозяин маг, пора доказать себе, что на что-то способен. Пусть в другие государства и миры портал я открыть не могу, а вот в пределах наместничества отлично перемещаюсь. Только это накладно для магического потенциала, поэтому без надобности не пользуюсь. Чем больше расстояние, кстати, тем больше энергии потратишь. Так что я обычно ограничиваюсь перемещением по крупным городам, где не любят тёмных, и их окрестностям, то есть в пределах десяти-двадцати миль.
Сосредоточился, убедился, что резерв силы полон, и, начертив арку перехода, представил себе рощицу, в которой не так давно дожидался наступления темноты. Коснулся кольца — и воображаемое стало действительным, призывно светясь приглушённым фиолетовым цветом.
Всего один шаг — и я на месте. Быстро оглядываюсь и оборачиваюсь псом. Под моё настроение подошла бы вторая, волчья ипостась, но, увы, облик диктуют обстоятельства.
Решил начать свой обход с кладбища: там потише, немноголюдно. И хорошо, что немноголюдно, а не толпа магов шныряет.
Ага, щас, разбежался! О девочке-жертве я и забыл.
Пришлось ждать, мучаясь от необходимости пребывания в чуждом теле, вдыхать всякую дрянь (нет, Тьхери, давай я просто умру, а не перерожусь в животное?) и изображать нормальную собаку. Под ложечкой начало сосать, но я и не думал есть, а тем более выпрашивать гадость, вроде костей и протухшего мяса.
Раздери их семейство вампиров, эти сыскари когда-нибудь свалят? У меня уже все мышцы затекли.
