— Не понимаю...
Почуяв настроение хозяйки, конь под ней оскалил зубы и затанцевал куда-то вбок. Зерги коротким движением поводьев развернула его обратно.
— Хватит вилять! — сказала она неизвестно кому. Хагг принял это на свой счёт, конь, вероятно, на свой. — Давай начистоту. Там, на поляне, ты сказал толстому, что травник умер. Я все слышала, не спорь. Айе, наговорил с три короба, сказал, что у тебя есть доказательства.
— И что?
— Я хочу их видеть.
— У меня их нет. Я это просто знаю.
— Откуда?
— Знаю, и всё.
— Врёшь, — уверенно сказала Зерги, глядя Золтану в глаза. — Врёшь, Золтан, врёшь, подлец. Я ж тебя знаю как облупленного: ты никогда не бываешь в чём-то уверен просто так. Если дело швах и он взаправду умер, я хочу их видеть, эти «доказательства». Что там у тебя? Рука отрубленная? Голова? Давай показывай. Не бойся, я не кисейная барышня, в обморок не грохнусь.
— Это тебя Андерсон настропалил за мной поехать?
Зерги сплюнула и грязно выругалась:
— Андерсон, Андерсон... Этот Андерсон и так, и так тебе не верит. Можешь убеждать его, в чём хочешь, он всё равно останется при своём. Но меня ты за нос не води! Где Жуга? Ты знаешь, что меня с ним связывало, ты прекрасно знаешь, кто я. Мне достаточно капли его крови на каком-нибудь платке, чтоб определить, жив он или нет. А этому серому ублюдку я всё равно ничего не скажу. Айе, не скажу. Ну?
Обоим было прекрасно понятно, о чём они говорят.
— У меня нет его крови, — сказал сыскарь.
— Тогда что есть? Хагг помолчал.
— Ладно... — наконец проговорил он, — Только давай уговоримся так: услуга за услугу.
Зерги фыркнула:
— Dam! Я так и знала. Что ещё? Надеюсь, под тебя ложиться не придётся?
— Придержи язык... Зачем он едет в Локерен?
— И это всё? — расхохоталась она. — Это всё, что ты хочешь спросить? Я отвечу: не знаю!
— НЕ ЗНАЕШЬ? — поразился Золтан.
— Айе, не знаю, совершенно так. — Конь под девицей снова сделал разворот, — Можешь мне не верить, только это так. Нам он ничего не говорит. Говорит, что без наживки нет поживки, вроде как пчёлы — это ключ, а в Локерене вроде как замок... Сам догадывайся, если знаешь. «Маленький такой замочек», говорит. И лыбу тянет. У него поганая улыбка, Хагг, ещё хуже, чем твоя. Кто он такой?
— Если не знаешь, то зачем едешь с ним?
— А вот это уже моё дело! вспыхнула она, но тут же успокоилась. — Впрочем, ладно, что скрывать... Этот, толстый, нанял Рутгера, а тот, ешё через одного урода, выцепил в Лиссбурге меня, чтоб я ухлопала Жугу. Айе, так всё и было. Им так срочно был потребен арбалетчик, что они даже не сподобились узнать, кто я такая.
— А ты?..
— А я что, дура? Да и хрен его убьёшь, если подумать. Не, Хагг, ты меня не знаешь, если так говоришь! Было уже. Забыл, да? Так что давай не дури, показывай. Я хочу знать, что за каша заварилась.
Золтан помолчал, потом, не оборачиваясь, влез рукой в чересседельную суму, пошарил там и вытащил свернутый в трубку пергамент. Протянул. Зерги взяла его без слов, сняла шнурок и пробежала текст глазами. Прочла второй раз, повнимательней. Посмотрела на Золтана, на записку, снова на Золтана, скривила рожицу и хмыкнула.
Хагг ждал.
— Вот, значит, как. — произнесла она. — Выходит, завещание! Зерги изучила лист с обратной стороны и на просвет — на предмет наличия чего-нибудь особенного и перевернула обратно. — Да. Это серьёзно.
— Теперь поверила?
— Почерк его, — признала девушка, зажала под мышкой свободную руку, в два рывка стянула с неё перчатку и подышала на пальцы. Поводила над листом ладонью.
— Тело нашли? — деловито спросила она.
— Нет... Что ты делаешь? М-м... сейчас. Погоди. Хм-м...
Даже в свете позднего утра было заметно, как у неё неверным, зыбким, идущим откуда-то изнутри свечением налилась ладонь. Меж пальцев запрыгали искорки — синие и фиолетовые, Хагг на мгновение даже встревожился, что пергамент вспыхнет. Он не видел, что творится на листе в руках у девушки, и потому следил за выражением ее лица. А оно изменялось как-то странно: от сосредоточенности — к облегчению и далее — к растерянной задумчивости. Впрочем, вскоре девушка взяла себя в руки, и на лицо её легла своеобычная для Зерги, чуть сердитая и чуть насмешливая маска.
— Хагг, — сказала Зерги, поднимая голову и глядя Золтану в глаза. — Ты будешь смеяться, но это что угодно, только не доказательство.
— Откуда знаешь?
— Ниоткуда. — Она дунула на чёлку.
— Там подпись. Ты прочла, что он написал?
— Прочла, прочла. Всё верно. И заклятие активно, тут он тоже не соврал, айе. С ним и впрямь что-то произошло.
— Но ведь заклятие сработало! Как это понимать, если он сам всё расписал: «...если я ещё жив, чернила будут красными, если меня уже нет, они почернеют». Чего тебе еще надо? Ты что, ему не веришь?
— Верю. — Зерги сдула с пергамента несуществующие пылинки, медленно скатала его в трубку, перевязала шнурком и бросила обратно. Хагг поймал, проверил, тот ли это документ, спрятал и снова вопросительно взглянул на девушку. — Я тебе не верю, — уточнила та. — А ему я верю. А у тебя или память дырявая, или ты соображаешь только половиной головы, айе. Нижней, впрочем, что с тебя взять, все вы, мужики, такие.
Брови Золтана сошлись.
— Кончай зубоскалить! Я честно рассказал тебе всё, что знаю. Что это значит?
Зерги развернула коня и наклонилась в седле, придвинувшись поближе к сыскарю.
— Элидор, — произнесла она, назвав Хагга старым именем, — ты плохо знаешь или плохо помнишь нашего приятеля.
— Что за...
— Он путает цвета,
Хагг осёкся и долго молчал, гоняя под кожей желваки. Чувствовалось, что соображение это и впрямь застало его врасплох,
— Ты... уверена? — спросил он наконец. — Но ведь это значит...
— Это значит только то, — прервала она его, — что вся эта писулька ровным счётом ничего не значит. А я ни в чём не уверена.
С этими словами Зерги натянула перчатку и подобрала поводья.
— Прощай, Золтан. Хочешь что-нибудь спросить?
— Только одно. Андерсон. Что ты о нём скажешь?
Зерги помрачнела.
— Не мой клиент, хоть с той, хоть с этой стороны. На вид — лопух, а сунешься — репейник. — Тут она нервически хихикнула и дёрнула плечом, как будто стала зябнуть. И задумалась. — Престранный тип. Как-то я не думала об этом раньше. Одет как дворянин, и речь дворянская, а приглядишься, так и кость не белая, и кровь не голубая. То бороду отпустит, то побреется. И образован чересчур. Дворяне так себя не ведут. И знаешь, он всё время начеку. По-моему, он вообще никогда не спит. Айе, ни разу не видела его спящим. Ну и хватит о хорошем. Остальное не для твоих ушей,
