— Интересно, как я пойму, что что-то нашла? Я же ничего не знаю об ундинах, саламандрах и кентаврах. Я вообще не представляю, с чего начинать поиски!
— Близнецы тебе помогут. Они прекрасно образованы даже по эльфийским меркам. А если посчитаешь, что заметила что-то важное, позовешь, кого надо.
Марта задумывается, потом вдруг улыбается.
— Знаешь, у меня есть идея получше. Пусть Рената, Грэм и Синдин отправляются сразу, как только составят план поисков, а мы просто будем держать открытым проход в мою квартиру. И как только что-то найдем, я возглавлю группу. По ходу, я смогу научить остальных пользоваться поисковиками.
— Не сможешь, — вставляет Грэм.
— Почему?
— Потому, что они языка не знают. Ты же собираешься пользоваться компьютером? Мы говорим на всеобщем, и в твоем мире его воспринимают, как родной. А читать и писать на ваших языках мы не можем.
— Получается, близнецы тоже не смогут мне помочь?
— Близнецы — эльфы, — успокаиваю я Марту, — они очень быстро всему учатся. Они любой язык за неделю выучат. Им бы еще хорошего педагога…
— Я сама лингвист. Родному языку, пожалуй, не научу, а вот наиболее используемому, международному, смогу. Завтра же и займемся. Да, Гектор, я хотела кое-что у тебя уточнить.
— Марта, может не сейчас, а? — мне очень не хочется отвечать на некоторые вопросы, не время пока.
— Но это важно!
— Хорошо, — вздыхаю я.
— Я не совсем поняла финансовую сторону. В моем мире все денег стоит, от компьютеров до путешествий. Просто хочу понять, кто платит за банкет.
Грэм хихикает, я тоже с трудом сдерживаю смех. Марта недоуменно смотрит на нас.
— Видишь ли… — я все же не выдерживаю и смеюсь, — Извини. Очень уж изящная комбинация получилась. В вашем мире имеют хождение только эльфийские вязы. Точнее, только они принимают форму и достоинство вашей валюты. Не спрашивай, как так получается. Просто если в вашем мире расплачиваться вязами, там увидят именно ту валюту, которую хотят, и именно в эту валюту вязы превратятся. Причем это не будет ни фальшивка, ни имитация, и, как лепреконово золото, они через полчаса не исчезнут. Все по-честному. Так вот, у нас вязы — самая устойчивая и высоко котирующаяся валюта, и эльфы не очень любят выпускать ее из своих рук. Единственный обменный пункт, который действует постоянно, здесь, в Библиотеке. Он обслуживает лавку. Причем, не потраченные в ней вязы следует сдавать обратно.
— Гектор, Рената мне все это уже объяснила, — мягко упрекает меня Марта, — Уж она-то все про это знает, сама в лавке работала. Мне просто стало интересно, что вас так развеселило.
— Миледи, конечно, стерва, — хмыкает Грэм, — но в деловой хватке ей не откажешь.
— Миледи?
— Леди Рисс, — уточняю я, — Видишь ли, Ирэльтиль, понимая, что назрел серьезный конфликт, который ему пока совсем не нужен, предложил ей компенсацию за нападение на Грэма. И наша прекрасная кошка потребовала валютных привилегий для оборотней на ближайшие пятьсот лет. Один эльфийский вяз реально приравнивается примерно к тридцати пяти — тридцати семи вельтам оборотней. Но здесь, в Библиотеке, они будут обмениваться один к одному. Так что в вашем распоряжении весь валютный запас вельтов Огненных Эмиратов и Подгорья, а так же неограниченный кредит оборотней. Причем, с появлением в нашем мире целительницы, кредит будет считаться погашенным.
— Хочешь сказать, что мы можем не ограничивать себя в средствах?
— То есть абсолютно. Уж чего-чего, а денег вам на все хватит.
— Хорошо. Тогда еще один вопрос…
— Марта, может, не надо, а? Утром поговорим. Лучше расскажи, как с дочерью пообщалась.
— Нормально пообщалась, — Марта вздыхает, — Конечно, он рада за меня, но бросать свою семью не собирается. Она любит мужа, а он — человек. Если она переживет Дита, то придет сюда и начнет новую жизнь. Если же нет… Что ж, значит она, как многие до нее, проживет обычную жизнь человека.
— А как же дети?
— Когда дети вырастут, она расскажет им правду. И они сами сделают свой выбор. Если захотят, они приедут ко мне и придут сюда по своей воле. Но это произойдет еще не скоро. Гектор, тот мой рисунок, ну, с вернисажем. Ты очень не хотел, чтобы там был проход. Может, отдать его Ане? Тогда точно ближайшие лет двадцать там никто не появится.
— Марта, твои рисунки принадлежат только тебе, — я улыбаюсь, — Если честно, я выказал недовольство вчера только потому, что боялся в этой суматохе отпускать тебя в вернисаж. Мало ли, что могло случиться. Так что, если считаешь нужным, отдай этот рисунок дочери.
— И еще…
— Марта! Я устал.
— Нет, Гектор, ты все же ответь, что тебя так развеселило, когда меня объявили тайте-айелен?
Ну, вот. И как теперь выкручиваться? Не хочу я пока ничего ей говорить. Да еще Грэм здесь. Я, конечно, ему доверяю, но и подставлять лишними знаниями не хочу. Пусть своим делом занимается. Надо будет попросить о помощи, тогда и расскажу.
— Марта, позволь мне не отвечать пока на этот вопрос, — вздыхаю я, — Есть кое-что, в чем я пока не уверен, но очень хочу, чтобы это было правдой.
Она задумчиво смотрит на меня пару мгновений, потом произносит странную фразу.
— У тебя есть не моя тайна обо мне.
— Что ты хочешь этим сказать? — вздрагиваю я.
— Не знаю. Эта мысль пришла мне в голову еще днем, но она как бы и не моя. Словно нашептал кто-то. Хорошо, я не буду настаивать. Просто, если можешь, подтверди, ты смеялся потому, что тайте-айелен не сработает?
— Примерно так, Марта, примерно так…
— Ну и, слава Богу! — легко соглашается она, — И ты прав, мы все устали, день был долгим. А завтра нужно встать пораньше и разработать план действий. Так что, всем спать.
— Я с тобой, — отзывается Грэм, — буду охранять.
Оборотень выскальзывает в соседнюю комнату, чтобы раздеться.
— Ну, зачем он так?! Что со мной здесь случиться может?
— Не знаю, Марта, но, как и он, предпочитаю не рисковать. Боюсь, не всем, кто собрался здесь сегодня утром можно доверять безоговорочно.
— Да, Лисси, что-то такое говорила. И сказала, что ты знаешь, кому нельзя.
— Точно не скажу. Но будь осторожна с Бризой, Дилией, Дашмиром и близнецами.
— Близнецами?! О, нет, Гектор! Им я верю.
— Я тоже, но хочу, чтобы кроме веры была еще и уверенность. Так что, все же не подставляйся, ладно?
Марк
— Привет, мальчик, соскучился? — я погладил черную, скругленную по линии носа морду коня.
Бархатные ноздри затрепетали, и Годзилла ткнулся мне в ладонь, ожидая подачки и новой ласки.
— Ну, как ты тут? Тебя не обижали?
