Ночь прошла спокойно. Девушка мирно спала, закутавшись в мой плащ. Видимо она решила, что на какое-то время может забыть о глупой гордости и принять от меня этот самый плащ. Я же всю ночь бился над печатью. Без нужной литературы и инструментов это была гиблая затея, и если часть литературы я помнил чуть ли не до запятой, то вот инструменты… так что всю ночь я провел за работой. В итоге мне удалось сделать из палочки, полоски нитки и стрелки, что-то на подобии циркуля. И это — за шесть часов работа! Жуть. С рассветом я поднял девушку, за ночь её ноги зажили и я снял повязки. Увы, я забылся, и как только до коснулся до её кожи, то тут же, с трудом, увернулся от пощечины. Смотав ткань и выкинув травы, я подал девушке деревянную миску. В неё я собрал росы, и, увы, никак не рассчитывал что девушка выпьет эту влагу целиком. Возвращаться к реке я опасался, поэтому придется мне до следующего утра обходиться без воды (воду во фляге я берег как зеницу ока). Но ничего, наученный горьким опытом, в следующий раз я обязательно разделю на две порции. И снова каша, сладковато-горьковатая и снова в путь.
Предварительно я начертил на земле карту и указал девушке где мы, и в каком направлении надо идти. Та было начала спорить, но я просто встал, стер ногой карту и указал в сторону чащи. Выслушав очередную порцию брани, поплелся следом за Принцесской. Так я решил её назвать. Если честно она меня жутко выводила. Надменная, наивная, неоправданно смелая (читай глупая) еще и дерется. Такую только за врага выдавать.
И опять мы шли, и опять она падала, и опять я её подхватывал и огребал по полной программе. Примерно к пяти вечера, когда было сделано уже два привала и две травяные примочки, я решил с ней заговорить. Мы как раз форсировали достаточно свободный участок леса. Деревья стояли свободно друг от друга, виднелись кусты с ягодами, который я потихоньку ощипывал, да и густая трава надежно укрывала корни и камешки.
— Вы неправильно ходите по лесу, — сказал я ей в спину, закидывая в рот очередную сочную ягодку. — Идете как по проспекту, а здесь вам не мощеные улочки.
Девушка ни как не реагировала на слова, даже не обзывалась, но я знал, что она меня слышала.
— Если будете идти правильно, будете меньше падать. Будете меньше падать, быстрее дойдем да и ваши ножки не так сильно пострадают. А то, быть может, доведете их до такого состояния, что ни один лекарь не справится. А там, глядишь, и замуж не возьмут с такими-то ступнями, где шрам на шраме.
Тут леди обернулась, грозно на меня посмотрела и ускорила шаг, отчего чуть не упала. Вздохнув, я догнал её и аккуратно схватил за правую руку, левую остановил около лица.
— Послушайте…
— И не собираюсь, — фыркнула она и попыталась вырвать руки.
— Да послушайте же! — рявкнул я. Вроде успокоилась. — Смотрите внимательно. Расставляйте ноги чуть шире. Правую, не прямо, а прямо и чуть правее, когда идете, переносите вес на неё, потом левую прямо и левее, и вес на неё. И так далее. Войдете в ритм, падать будете меньше, как и запинаться.
Боги, такую простую науку знает каждый деревенский, а ей объяснять надо. Когда с ликбезом было покончено, я отпустил её запястья и указал в нужную сторону. Что бы до её скудного разума дошел смысл сей науки, леди понадобилось еще пару раз оступиться. Но дальше мы пошли намного легче. Ну, хоть какое-то достоинство — учится быстро.
Понадобилось еще два привала, и к вечеру мы проделали внушающий уважение путь. Я видел как каждый шаг причинял её нестерпимую боль, но даже сама мысль о том что бы предложить ей пролежать часть дороги у меня на руках, вызывала немалый ужас. Такого крика мои уши попросту не переживут. Поэтому когда солнце скрылось на западе, а на черном бархате неба рассыпались звезды, я снова замотал ей ноги. Потом собрал коренья, ягоды, листья и сделал кашу. Пока девушка ела, наколдовал костерок. Резерв уже почти полностью восстановился, и я практически не заметил усилия, понадобившегося для того что бы сухие веточки занялись веселым пламенем. Открыв дневник, я приготовился к очередной бессонной ночи, печать ни как не давалась.
Девушка доела, закуталась в плащ и повернулась к лесу передом, а ко мне не самой кошерной частью тела. Тихо трещало пламя костра, пели сверчки, и цикады, ухали совы где-то вдалеке, а я, несмотря на то, что был «накачан» травяным энергетиком, прикладывал некоторое усилия что бы побороть Морфея. В этом мне немало помогал дневник и новая задачка. Необходимые символы я уже набросал, осталось только найти верные круги и выверить нужное расположение всех составляющих, что и есть самая сложная и самая трудоёмкая часть работы. И как раз, в момент, когда вычисления заняли уже три листа, я расслышал мерные всхлипы. Девушка не выдержала и заплакала. Не знаю, но в этот момент я ощутил себя если не скотиной, то существом близким к этому. Может быть я такой слабовольный, но слезы, чьи бы они не были, всегда выводят меня из равновесия. Я знал, что подходить к ней сейчас большая ошибка, но не подходить еще большая.
— Эй, — потрепал я её по плечу.
Я хотел сказать что-то успокаивающее. Хотя, если честно, я не знал что ей сказать, но Принцесска так и не дала мне шанса проявить скудную фантазии.
— Оставь меня смерд! — крикнула она.
Отшатнувшись, я пробурчал себе под нос:
— Курица.
— Неотесанная деревенщина!
И понеслась… Меня хватило на минуту, а потом, привычно оставив за леди последнее слово я принялся за расчеты. До рассвета еще далеко.
Личный Ад Тима — День четвертый
Я уныло плелся следом за леди. По моим приблизительным подсчетам, до деревни оставалось еще дней десять пешего пути. Становилось все хуже. Эффект трав закончился еще вчера, и ночью меня скрутило от побочных эффектов. Голова раскалывалась, живот скручивало дугой, но я терпел и лишь крепче сжимал зубы. Нельзя было показывать слабость перед этой Принцесской. И не из-за того что та бы завалила меня очередным потоком брани и оскорблений, а просто потому что ей и так страшно, куда уж еще добавлять. Утром все было как обычно, мы перекинулись очередными «комплиментами», потом я убрал примочки с её ступней, накормил нас кашей и напоил росой, после чего мы двинулись дальше. От каши уже тошнило, но я не мог пойти на охоту. Даже с моими умениями это заняло бы не меньше трех часов. Я боялся оставлять смуглянку одну на этот срок. В лесу может всякое случится, да и она без царя в голове, а ну как сбежать попробует. Нет, так рисковать я не мог. А ночью меня ждало очередное испытание. Морфей, разозлившись на неверного, решил утроить силы и напал на меня со всей решимостью. Чтобы не поддаться на его усилия, я воткнул стрелку себе в ладонь. Когда я засыпал, то рука опускалась на стрелку и давило, причиняя не малую боль. Понятное дело в такой ситуации не до расчета печати. Так — в пути, под аккомпанемент боли в руке и бесконечных переругиваний прошел еще один день.
